Барин-Шабарин (СИ) - Старый Денис
— Согласна, — моментально выпалила девушка. — За таким ремеслом, барин, в очереди не стоят. А лишь берут, если это последнее осталось.
Я посмотрел на нее, и внутреннее чутье подсказало, что некоторый геморрой я себе приобрел. Нет, скорее, не с Мартой, которую наверняка и зовут иначе, а с людьми, которые к ней ходят. Милая девушка, даже очень. Светленькая, голубоглазая, внешность ангелочка и голос под стать, звонкий. Мужиков должно заводить такое сочетание невинности и порочности.
Не знал бы, что проститутка, вероятно, заинтересовался бы. А так… нет. Для серьезных отношений, если такие когда и случатся, нужна девушка без скелетов во всех шкафах и сундуках. Это даже не моя прихоть, это общество требует. Общество… еще ведь мне как-то бал давать.
— Пиши письмо! — сказал я, уже уверенный, что и писать она умеет, и даже почерк у неё красивый.
— Уважаемая… и девица та нынче избитая при смерти лежит, как муж ваш оставил, так и была без сознания… — диктовал я письмо жене земского исправника.
На том и расстались, еще раз подтвердив, что все договоренности в силе. Марта даже неловко, будто бы смущаясь, предложила мне свои услуги, но я отказался. Вот же! Стеснительная проститутка! Нонсенс. Хотя я и в прошлой жизни не знавал жриц любви, не довелось как-то, да и в этой хватает куда деть свою сексуальную энергию.
— Ну, Емельян Многосралович, полегчало? — спросил я своего управляющего, когда моя команда собралась для крайнего совещания.
— Все добре, — пробурчал обиженным тоном Данилович.
М-да… Авторитет его несколько пострадал. И тут даже бессмысленно просить не рассказывать ничего в поместье, все равно известно станет. Та же Параска не выдержит.
Кстати, о Параске.
— Был блуд? — спросил я строго у Прасковьи, вернувшейся только к полудню.
Та молчала.
— И как я теперь буду к стенке журналиста прижимать, если ты дозволила сама себя прижать? — начинал закипать я.
— Он все сделает, — с уверенностью в голосе отвечала блудница.
Вот сравнить Марту и Параску, поставить рядом и задать одни и те же вопросы, так почему-то сдаётся мне, что за особу низкой социальной ответственности скорее примут Прасковью.
— У нас… лямур, — сказала Параша, будто оправдываясь.
— Мне без особой разницы. Но он должен сделать все, что нужно, — сказал я.
Вечер, уже утром все должно начаться. Само заседание назначено на десять часов. Операция же начнется в половину девятого.
Еще раз все оговорив, я отправился на тренировку, прихватив с собой и Петра, и Вакулу. Пора и парням что-то показать. По крайней мере, я должен быть уверен, что курьера из пекарни Бергмана они не убьют. Никаких увечий, тем более смертей быть не должно.
Ну и мне пора бы уже начать не с тенью отрабатывать приемы, а с партнерами.
Стук в дверь раздался, когда уже закончилась тренировка и я уже почти уговорил свои мысли утихнуть, а организм — уснуть. Этот шум выбил из сна.
— Алеша! Это я, — услышал я голос Эльзы.
Рука дернулась к замку, чтобы открыть, но…
— Не сегодня, мне нужно спать, — жестко ответил я женщине.
Обидел, наверное. Но завтра такой день, что решит многое в моей участи.
* * *— Ну и чего он к тебе приходил? — спросил Андрей Васильевич Кулагин.
— А зачем ко мне приходят? — с вызовом отвечала девушка.
— Машка, не дерзи мне! Мало тебе девкой постельной быть? Или в бордель хочешь снова? — сказал вице-губернатор, расстегивая штаны.
— Простите, ваше превосходительство, — повинилась Мария Александровна Садовая. — А от батюшки моего нет вестей.
— Жив и здоров. Не так и легко его оттуда вытянуть. Далеко нынче каторги, — сказал мужчина и указал рукой, на что именно сейчас нужно обратить внимание милой девчонке.
Марии хотелось сделать больно этому ужасному человеку, который походя разрушил её жизнь. Но она сдержалась и совершила то, что и всегда при встрече с Кулагиным.
Маша уже знала, что ее отец, которого обещал освободить вице-губернатор, умер. В драке его забили до смерти. Эти вести принес ей одни каторжанин, который свое отбыл и полгода потратил, чтобы найти Машу и передать письмо от отца. Сколько же она слез пролила! Как же она хотела убить Кулагина, и не только его.
Когда прибыл новый губернатор, он стал задавать много вопросов. Особенно Андрей Яковлевич Фабр интересовался освоением денег на строительство города. Денег дали много, но город как был деревней, или отстраивался частными деньгами, так и оставался.
Как так вышло, что главного архитектора Александра Ивановича Садового сделали во всём виновным, Мария не знала. Она вообще мало чего в жизни понимала, живя за спиной, казалось, сильного и всемогущего отца. Оказалось, что жизнь устроена не из книжек, рюшечек и бантов. Она — грязная траурная лента. Именно так оказалось.
Родственников других почти что и не было. Мать умерла родами младшего братишки, так что помыкалась Мария, поголодали они с братцем пяти лет от роду, да и появился покровитель. Кулагин обещал все: и походатайствовать об освобождении отца, убеждая, что может сделать Садового свободным; деньги обещал, устроить брата Марии Александровны, а после и оплатить его обучение.
И тогда… Она легла со своим покровителем, сама тогда решила, он не сильно давил, но намекал. И девушка думала даже, что ей нравится этот сильный мужчина, она тянулась к нему, а он… Однажды он опоил ее и «подарил» другому мужчине. А после еще раз и еще, при этом весьма щедро платя деньги и все более красноречиво убеждая, что всё это лишь во имя свободы батюшки.
Вот и с Жебокрицким было такое. Сам Кулагин приказал влюбить в себя этого помещика, чтобы после иметь свои рычаги воздействия на Жебокрицкого.
— И почему этот помещик еще не у твоих ног? — спросил Андрей Васильевич, после того, как воспользовался услугами Марты.
Марта… Мария принимала этот образ некоей Марты, стремясь огородить от грязи хоть небольшой островок в своей душе. Она уже и не знала порой, кто именно это живёт, ходит, ест и говорит — Мария или Марта.
— Шабарин к тебе приходил, что хотел? — спрашивал Кулагин, кладя пять рублей на стол.
— А что ж от меня еще нужно? — вздохнула Мария.
— Да? А мне он показался… Впрочем, милая, — Кулагин взял девушку за подбородок. — Ты же не можешь не нравиться. Но учти! Я слежу за тобой, не совершай то, о чем пожалеешь. Твой неверный шаг — и отец умрет на каторге. Мне стоит только отписать письмо.
— Я понимаю и благодарна вам, ваше превосходительство. Разве вы не ощутили моей благодарности? — сказала Марта.
— Ощутил. Но завтра, завтра же начнешь работать над Жебокрицким. Он становится интересным для меня, особенно после завтрашнего суда, — сказал Кулагин, посетовал на то, что это был тяжелый день, и отправился домой.
— И нет у меня большего врага, чем ты! — когда вице-губернатор уже ушел, со слезами на глазах проговорила Мария Александровна Садовая. — А завтра я начну твои планы не исполнять, а ломать, господин покровитель Андрей Васильевич Кулагин.
От автора:
Наш современник оказывается в 17 веке и оказывается в самом эпицентре Стрелецкого бунта. Новая работа А. Яманова в жанре АИ https://author.today/work/402986
Глава 17
— Ну? Всё удалось? — спрашивал я у Петро.
— Всё, барин, как и говорено. Но… — Петро замялся.
— Говори! — потребовал я, опасаясь этого самого «но».
— Словно тати какие мы. Я со всем почтением, только же мальчонку мы оглушили, неправильно это. Он же работу выполнял, нес заказ, а мы ему… — сетовал Петро, а Вакула только головой кивал, соглашаясь.
— Тряпицу-то положили ему? — спросил я.
— Как водится, я же и говорю, что сделали все, как велели вы, — отвечал Вакула.
— Ну и все, там десять рублей же. Думаете, не хватит на извинение? — спросил я.
Оба мужика аж глаза закатили. Это же надо, такие деньжищи дать пацану. А у меня только один вопрос в связи с этим крутился: и откуда они такие честные, что не развернули тряпочку с ассигнациями и запиской? Вокруг одно хулиганье разного пошиба, а тут два мужика — и такие оба правильные. Аж глоток воздуха. Это же хорошо, что есть такие люди. Плохо, что я таким себе позволить быть не могу.
