Шамабад должен гореть! (СИ) - Март Артём
Я потрепал Булю за холку. Пес же, сначала глубоко дышал, вывалив язык. Потом увлекся чем-то, что зашуршало в дальних кустах.
— Проблема только в том, что на службе стрелять могу не только я. Как он поведет себя, если кто-то еще начнет палить у него над головой?
— Как и любая другая собака, — убежденно сказал Нарыв. — Раз привык к тому, что стреляешь ты, ему уже без разницы, если кто-то другой станет стрелять.
— Сомневаюсь, — покачал я головой. — Тебе еще когда-нибудь приходилось сталкиваться с такими собаками, как Булат? С таким поведением?
— Признаюсь, нет, — покачал Нарыв головой. — Обычно псы горюют, если потеряют хозяина. Это да. Могут и сами потерять служебные качества. Хотя…
Старший сержант задумался. С хрустом потер щеку, на которой проступала едва заметная щитина.
— Хотя я читал, что бывали случаи, когда собака может озлобится. Но то уже все… — Он крутанул большим пальцем у виска. — Сдвиг по фазе.
— А тут не сдвиг. Булат во всем ведет себя совершенно адекватно, — я пожал плечами. — Но вот непонятно, что будет если выстрел произведет кто-то другой. Потому, я не буду рисковать. Хочу проверить. В боевой обстановке времени на это уже не будет.
Нарыв согласно покивал. Потом вдруг встал с лавки, помассировал бедро. Пошел к Буле и опустился рядом.
Повременив несколько мгновений, Нарыв решился погладить Булата. Я улыбнулся.
Буля обнюхал лицо старшего сержанта, попытался лизнуть.
— Ну, куда лезешь? — Смешливо отстранился Нарыв, показав зубы в веселой улыбке, — я ж с тобой не целоваться пришел.
Некоторое время он гладил Булата по холке, чесал грудь, спину и за ухом. Потом руками сжал объемную шкуру у него ну груди, протянул: «Ух, мо-о-рда-а…», как бы играя с псом.
— Ну ничего, — сказал Слава. — Мы и это дело поборем.
Он взглянул на меня, словно бы ища одобрения своим словам.
— Поборем. Обязательно поборем, — я кивнул.
— Э-э-э! Мужики! — Раздался внезапный возглас.
Мы все обернулись на голос.
На холм, где располагалась тренировочная площадка, взбирался Стас Алейников. Он поднимался тяжело, то и дело опирался руками на колено. Все потому, что Стас облачился в громоздки костюм для тренировки собак.
Нацепивший на себя широкие плащ и брюки, обшитые брезентом, он выглядел в них грузно и немножко нелепо. Костюм был набит ватой, потому на лице Стаса уже выступила обильная испарина.
— Ну че? — Спросил он, когда подошел к нам и перевел дыхание, — давай начинать? Только это… Вы полегче, ладно?
Глава 20
— Ну что, вот тут нормально. Вроде подходящее место, — сказал Нарыв, когда мы остановились на площадке, совсем недалеко от глухого барьера, на котором собак тренировали его преодолевать.
— Фуф… А долго это будет? — Спросил Стас, утирая лоб неудобным тренировочным рукавом, — а то в этой парилке ватной жарко — сил нету никаких.
— Потерпи, — сказал я, — упражнение мы проведем сегодня только единожды. Нужно отработать задержание.
— Я ваще не понимаю, на кой черт вы меня позвали? — продолжал Стас, — я ж никогда сроду не бывал ассистентом инструктора.
— Считай, все хвосты в нарядах. Один только Миша на заставе, да я. Миша и то дневальный на питомнике, а все равно согласился помочь.
— Не переживай, Стасик. Сложного тут ничего нету, — сказал Нарыв, — я тебе объясню, как себя вести.
— Ничего себе! Ничего сложного! — Возмутился Алейников, — меня щас две собаки трепать будут, и ничего сложного⁈
— Ты уже согласился, — напомнил я с ухмылкой.
— И очень об этом жалею!
Стас было попытался скрестить руки на груди, но объемные рукава его костюма не дали ему это сделать. Правая постоянно съезжала с левой. Тогда он просто недовольно хмыкнул.
Мы с Мишей дали нашим собакам команду «Рядом». Ждали вместе с ними, пока Нарыв объяснял Стасу, как себя вести.
— Ты главное им натрепаться дай, — с умным видом говорил Алейникову Нарыв. — Пусть поиграются вволю.
— Слушай, Слава, — скривился Стас, стянув капюшон так, что показались его мокрые от пота, слипшиеся волосы, — а ты сам не хочешь побыть ассистентом? Раз уж ты знаешь, что да как.
— Я не могу быть ассистентом, — важно заявил Нарыв.
— Это еще почему?
— Потому что сейчас я руководитель тренировки.
— Тоже мне, — засопел Алейников и зашептал себе что-то под нос. Потом добавил: — Вот рад я был тебя видеть, как ты приехал на заставу. Но теперь радость эта что-то быстро улетучилась.
— Ага, — Нарыв рассмеялся. — Ну щас Булат с Багирой тебе много радости доставят!
— Да ну тебя!
— Парни, — вмешался я, — чего вы заладили? Стас, ничего с тобой не сделается. Это просто тренировка.
Стас сделал недовольное лицо. Выдохнув, раздул ноздри своего прямого носа.
— Ага, — шепнул ему Нарыв. — Ты только пальцы из рукавов не высовывай. А то откусят.
Стас плюнул, шутливо замахнулся на Нарыва тренировочным рукавом, но потом махнул рукой и пошел за барьер. Спрятался там, чтобы скрыться у собак из виду.
Мы с Мишей приготовились.
— Сидеть, — скомандовал я Булату, когда тот попытался беспокойно встать, явно удивленный исчезновением Стаса.
Когда пес послушался меня и успокоился, я указал на барьер, отдал команду «Слушай». Булат сосредоточился, навострил уши и уставился на барьер. То же самое сделала и Багира по команде Миши. Оба мы держали овчарок на коротком поводке.
Нарыв подал Стасу сигнал выйти из своего укрытия.
Стас медленно поднялся. Зачем-то развел руками будто бы в сомнениях.
— И как мне «мне привлекать внимание собак»? — Спросил он громко.
— Как-как… — Удивился Нарыв, — как хочешь.
Стас снова развел руки. Неловко пошел к нам, шагая, словно игрушечный солдатик.
— Эй, Булат, Багира! — Зачем-то приговаривал он при этом и делал зазывающие жесты руками. — А у меня чего-то есть! Чего-то вкусненькое!
Впрочем, собаки не реагировали на его провокации без наших команд. Напряженные, словно взведенные курки, они ждали и внимательно следили за каждым шагом Стаса.
Когда он приблизился метра на три, я по пограничному скомандовал ему «Стой».
Стас остановился, постоял пару мгновений на полушаге, а потом обернулся и бросился бежать.
— Фас!
— Фас!
Обе собаки, словно две стрелы метнулись за Стасом. Тот испуганно обернулся, услышав наши с Мишей команды, побежал спиной вперед, защищаясь рукавами, и таким образом, одновременно призывая обеих собак напасть на него с прыжка.
Первым Стаса настиг Булат. Он прыгнул на него, вцепился в рукав, повис, заставив Алейникова опустить руку. Спустя мгновение, в левую Стасу вгрызлась и Багира.
Если под напором Булата Стас еще мог устоять, то вес Багиры заставил его опуститься к земле. Пару мгновений он еще держался, а собаки смешно висели у него на руках, но потом, Алейников осел на колени, растягиваемый Булатом с Багирой в разные стороны.
Псы трепали рукава, рычали, старались погрузить клыки поглубже в вату.
— Ты смотри, — проговорил Нарыв, наблюдая за этим всем, — синхронно сработали. Булат, будто только из учебки. Саша, ты сам его тренировал?
— Сам, — кивнул я. — Ваня Белоус надавал мне учебников. Вот я и штудировал, когда было время.
Нарыв цокнул языком.
— Ты ж нигде не учился, а справился хорошо. Признаться, я не думал, что ты с Булатом управишься. Думал, что только как вернусь, мы с тобой вместе будем над ним работать. А выходит, считай, всю работу выполнил ты сам.
— Всю, да не всю, — улыбнулся я.
— Львиную долю, — убежденно ответил Нарыв.
— Э! Ребят! Реб-я-я-ят! — Кричал Алейников, которого собаки совсем уже повалили на землю, — вы там про меня не забыли⁈
Нарыв задрал в воздух руку со стартовым пистолетом ИЖ и произвел выстрел. Громкий хлопок раздался над тренировочной площадкой для собак.
Булат, сидевший у моих ног, никак не отреагировал. Скорее всего, он оставался спокойным потому, что Нарыв стрелял на расстоянии метров пятнадцати от нас.
