Афганский рубеж (СИ) - Дорин Михаил
— Так точно. Наградим. Всех, — односложно ответил командир 109й дивизии.
— Само… собой! Конечно! Об этом я и собирался вам донести, — тут же «переобулся» Берёзкин и сел напротив Кувалдина.
Я посмотрел на Енотаева. Тот уже не понимал, что происходит. Одно понятно — вовремя появился человек, чьё слово выше истерики начальника политуправления армии.
Прибывшие с генералом заняли места за столом, а я не знал куда мне деться. Так и остался стоять у двери. Целевой почесал переносицу, снял куртку и повесил на спинку стула.
— Время позднее. Лётчикам надо отдыхать. Поэтому, они нам сейчас быстро доложат, что там в ущелье и пойдут спать.
Енотаев вышел к карте, взял указку и принялся рассказывать о нашем вылете. Обозначил места, где по нам работали из ДШК и куда Ми-24 нанесли удары.
— В сумерках было сложно обнаружить и оценить состояние укреплений в кишлаках. Разбросаны они хаотично. Какой-то эшелонированной системы ПВО не наблюдалось. Но это не значит, что нас не будут ждать в следующий раз, — доложил Ефим Петрович и положил на стол указку.
— Ясно. Что предложит нам командование ВВС армии? — спросил Целевой у прибывшего с ним полковника, который держал в руках фуражку с голубым околышем.
— Работаем по вызову с земли по вновь выявленным целям. Наземные силы идут по ущелью. При каждом командире батальона есть авианаводчик. Он выдаёт координаты на самолёт-ретранслятор, который будет в воздухе постоянно. Далее идёт подача команды в Баграм. Вылет, нанесение удара и выдача результатов также по каналам связи, — доложил представитель ВВС армии.
Звучит грамотно. Только не мало ли авианаводчиков?
Офицеры из командования группировки начали доведение основного плана операции. По их замыслу, сформированы 2 группы.
Первая быстрым марш-броском по ущелью должна выйти к Паси-Шахи-Мардан. Не ввязываясь в боестолкновения, группа в составе десантно-штурмового батальона и афганских войск, должна развернуться и следовать навстречу второй группе. Она, в свою очередь, включает в себя три батальона и один батальон правительственных войск. По пути обе группы ведут зачистку.
Нашей же эскадрилье выпала честь оказывать авиационную поддержку. Нормальный план, в котором есть один, но очень большой изъян — с нами будут афганские военнослужащие. Боюсь, утечки информации не избежать.
— Хорошо. План не меняем, — сказал генерал, вышел из-за стола и подошёл к карте. — По сведениям разведки, британцы готовят большие поставки духам через Пакистан. Допустить этого нельзя. Но главное — Саланг. Постоянные набеги и опасность для этой транспортной магистрали начинает напрягать. Надо отодвинуть духов дальше к границе. У вас есть ещё что-нибудь? — обратился к нам генерал.
— Товарищ генерал-лейтенант, есть одна задумка, — предложил я.
У меня родилось предложение. Чтобы ускорить процесс переброски, почему бы не высадить десант в 10–15 километрах за Пали-Шахи-Мардан. Это будет ещё более внезапно.
— Говори, сынок.
Но только я собрался озвучить идею, как в кабинет постучались.
Дверь открылась, и вошли двое военнослужащих в форме афганской армии цвета хаки. Рубашка каменистого цвета, а галстук болотного. На фуражке большой государственный герб, а цвет околыша красный.
В званиях «зелёных», как здесь называют правительственные войска, не разбираюсь. Но вряд ли перед нами кто-то ниже, чем дагарвел — «полковник».
— Добрый вечер! — поздоровался один из афганцев на очень хорошем русском языке.
— Генерал-майор Исмаили, рад вас видеть. Мы только начали обсуждение завтрашних действий, — поприветствовал афганцев Целевой, и они сели на свободные места.
Сомневаюсь я теперь предлагать что-то нашему генералу. Лучше сделать это не в присутствии афганцев.
— Мы рады, что с нами столь уважаемые и хорошие люди за одним столом будут обсуждать завтрашние действия, — лебезил перед афганцами Берёзкин.
Может, они и «хорошие», но доверять им не стоит.
— Так что у вас, лейтенант? — спросил у меня Целевой, когда афганцы сели за стол и приготовились слушать.
Посмотрел на Енотаева, но он тоже ждал от меня интересного предложения.
— Ничего, товарищ генерал. У меня были предложения менее масштабного характера, касающихся боевой зарядки вертолётов, — ответил я.
— Ну, это вы с комэска обсудите и без нас. Идите отдыхать, — пожал нам руку генерал, и мы вышли из кабинета.
Только мы оказались в коридоре, как Ефим Петрович завалил меня расспросами.
— А точно ли ты хотел про боевую зарядку спросить?
— Командир, ну я же не дурак. Этим явно занимается не лётчик-штурман, — улыбнулся я.
Енотаев отвёл меня в сторону от двери.
— И что же ты хотел предложить?
— Сами подумайте. Как только наши войска войдут в ущелье, Масуд зашевелится. Он не дурак и попробует уйти. А такие люди без охраны не ходят.
— Это понятно. Плюс мы взяли его подручного. Да и агентура у него в рядах «зелёных» есть. Конкретное предложение.
— Да нечего сложного. Просто высадить десант с вертолётов в ущелье за Паси-Шахи-Мардан. Зачем нашим парням идти по дорогам и подвергать себя опасности? На вертолётах можем подойти неожиданно и более скрытно. Заодно и не дадим Масуду уйти в Пакистан.
Комэска зачесал свою бороду, посматривая по сторонам.
— Он может уйти через горы на юго-восток. Там его днём с огнём не сыщешь, — ответил на моё предложение Енотаев.
— Да, но он не сможет быстро перемахнуть через горы. К тому же за пределами Панджшера, у него нет базы и поддержки.
Понятно, так можно с Енотаевым рассуждать до утра. Решение принимает командование. Однако завтра будет поздно, когда первые колонны войдут в Панджшер.
Надеюсь, резервы у генерал-лейтенанта Целевого есть.
— Предложение интересное. С Кабула можем вызвать на подмогу ещё вертолёты. Только чего ты решил при «зелёных» не говорить? Они же вроде «хорошие» люди? — спросил Ефим Петрович.
— Не внушают они доверия. Перефразируя классика, «эти хорошие люди могут предать нас при первой опасности».
Заставил я задуматься Ефима Петровича.
— Ладно. Твоё предложение я передам командованию. Тебе вставать в 3 часа. Кстати, а где твой командир звена? — поинтересовался комэска.
— Да всё хорошо. Он спит.
— Как спит? Я тут «сладкие» речи Берёзкина выслушиваю, а он дрыхнет⁈
— Да он тут рядом. У Лены, — ответил я.
— Ещё и у бабы⁈ Он же женат⁈ — воскликнул комэска.
Когда этот факт кого-то останавливал.
— Там всё честь по чести. Никакого принуждения. Уснул сразу, как младенец, — улыбнулся я и проводил командира в строевой.
Свет здесь горел только в настольной лампе. Димон продолжал храпеть в мягком кресле, а хрупкая Лена свернулась калачиком на столе. Мой недопитый чай, так и стоял на столике. Как и открытая пачка югославского печенья.
Из Батырова джентльмен никудышный. Занял раскладывающееся кресло-кровать, а девчонку заставил на столе спать!
Когда Димон и Енотаев вышли из кабинета, я разложил кресло и взял на руки Лену. Комэска внимательно за этим наблюдал, ища в данном жесте какой-то подвох. Ну, репутация бабника за Клюковкиным закреплена давно!
— Саня, хорош уже укачивать, — шёпотом позвал меня комэска, когда я накрывал Лену бушлатом.
— Ещё не начинал, — улыбнулся я, и мы вышли из кабинета, закрыв дверь.
Утром среди однополчан чувствовалось напряжение. Все молчали, стараясь тихо вести себя в палатке. Даже Чкалов не стремился шутить или умничать.
Во время чаепития у Батырова расспросили о вчерашнем вылете, и Димон вкратце рассказал. Всех интересовали подробности эпического падения вертолёта в ущелье с последующим разгоном.
— Вот я бы так же сделал! Даже бы не думал, — отмахнулся Лёня.
— Ты уже вон над аэродромом полетал с большим креном. До сих пор Бага икает, — улыбнулся Магомед.
После пролёта Чкалова над Берёзкиным, Баграт отказался летать с нашим лихим лётчиком Леонидом. Теперь Чкалов летает праваком у замполита Кислицина.
