Черноземье 3 - Иннокентий Белов
Посмотреть, оценить и выработать дальнейшие шаги. Наверно, что добыча с Астрии не смогла всех завоевателей накормить и насытить, наверняка разъяренные постоянными поражениями дворяне использовали тактику выжженной земли. Да и столица досталась степнякам в сплошных развалинах и пожарах, много там не накопаешь разных богатств.
Поэтому войско степи не стало разъезжаться по своим землям, а остановилось на отдых, сортировку трофеев и отправило пока разведку в Черноземье. Распаленное будущими захватами, почувствовавшее свою истинную силу и мечтающее о новых победах.
То обстоятельство, что эта молодежь захватила уже явно чужие земли и всерьез нагибает там жителей — для них это никакое не объявление войны. Так, просто молодежь от рук отбилась и отправилась в набег похулиганить, обычное же дело для самой степи.
Поэтому я, пока все Капитаны в трауре от грядущей осады и сопутствующих этому делу проблем, пока все заметно растеряны случившимся, прошу дать мне слово.
Я давно жду такого момента, очень уже накипело у меня внутри, пора объяснить всему Совету, куда привело город постоянное вранье начальника Гвардии о легких победах и незначительных потерях. Нужна объективная критика, она должна заложить тень сомнения в способности гвардейца-Капитана хоть что-то здесь гарантировать.
А то как-то все раньше слишком дружно кивали головами на его явно завиральные доклады Совету.
Чтобы завтра, когда поутру Капитаны выйдут на стены, этот вид кружащих сотен степняков добил в них последние надежды на своего гвардейца-болтуна. Сейчас к моим словам еще могут наплевательски отнестись, а вот завтра их точно припомнят.
Поэтому после разрешающего кивка Крома поднимаюсь со своего места:
— А сколько, как думает уважаемый Совет, вообще сейчас осталось гвардейцев в строю?
Пока царит молчание, удивленные вопросом Капитаны только пересматриваются между собой, продолжаю:
— В последней битве на берегу Протвы лично я насчитал ровно девяносто могил наших воинов, — даю всем усвоить эту информацию.
По оговоркам раньше я понял, что потерь в этой битве вообще никаких не оглашено.
— И еще осталось примерно тридцать тяжело раненых, которые в течении полугода точно не смогут взять меч в руки и сесть на коня. А может и вообще никогда больше не смогут воевать за наш город. Остальных пять десятков легко раненых я смог вылечить своей силой. Но сейчас ее нет у меня, так получилось, что воевать, как прежде, я больше не могу.
Эта новость здорово расстраивает всех присутствующих, хотя я, конечно, нагло вру в глаза уважаемому Совету. Но лучше сразу показать, что рассчитывать снова проехаться за мой счет полностью на халяву больше не получится.
Есть у меня еще сорок процентов маны в одном Палантире и по шестьдесят в двух других, еще очень солидный запас на всякий случай. Только мне сейчас требуется не приказ получить — мол, раз ты такой крутой Нагибатор, то иди и разбирайся, как все порешал на Севере, а желательно униженную просьбу с колен — мол, спаси и сохрани, добрый человек!
Что виноваты мы во всем, что тебя не слушали, что понадеялись на откровенного дурака, а мудростью твоей великой очень глупо не прониклись.
И будет это не завтра и не через осьмицу, тут времени побольше понадобится, чтобы Совет города по-настоящему запаниковал от безнадежности ситуации.
— Так что осталось в Гвардии не больше четырех с половиной сотен воинов в строю, а на самом деле еще и меньше. Потому что наш доблестный Капитан Альфур отправил сегодня днем два отряда по пятьдесят воинов встречать подходящую орду. Орда уже здесь, а этих отрядов что-то больше никто не видел! И в город они не возвращались! И что теперь ответит уважаемый Капитан, наш смелый защитник?
Да, есть у меня такая информация для служебного пользования от Торка.
Что отправил сотню конных воинов начальник навстречу орде, чтобы нанести несколько внезапных ударов по занятым грабежом и насилием народам степи. Уехали они в обед, а вот сейчас уже последние надежды на их возвращение пропали.
Что им приказали и куда отправили — мне не ведомо, но ничего умного я от командира Гвардии уже давно не ожидаю.
Кажется, мой прежний приятель конкретно так восхитился моими боевыми умениями и заодно понял, что ставка только на свое начальство становится сильно неактуальной. Что не потянут они противостояние со степняками ни за что, и, хотя нет сейчас сменяемости власти никакой, но на прежнем посту их точно не оставят из-за полной профнепригодности к руководству. Отцы когда-то могли реально воевать, а вот дети оказались слишком бестолковыми понторезами.
Он-то отлично знает потери и достижения Гвардии и никакого восторга не испытывает от такого руководства, поэтому и транслирует мне поступившие вниз приказы, с которыми ознакомлен по долгу службы.
— То есть теперь нужно считать гвардейцев всего как три с половиной сотни в строю! А знает уважаемый Совет численность степняков? Не знает, как я и думал!
— Капитан Ольг, вы сами знаете количество наших врагов? — прямо спрашивает здорово заинтригованный Кром.
— Я — знаю точно! — с определенным пафосом и задором отвечаю сам.
— И сколько же их? — теперь один из заместителей Крома интересуется с заметным недоверием.
— Около десяти тысяч одних только воинов! Не считая прислуги и огромного обоза!
— А как вы смогли это узнать? — опять же недоверчиво спросил тот же заместитель.
Намекает на то, что мне слишком много известно для настоящего патриота города? Что я в сговоре со степняками состою?
Ну, что-то такое есть, однако узнать об этом горожанам просто неоткуда.
— Очень просто. Взял в плен одного из командиров степняков, да расспросил как следует под пыткою. Он знает всех вождей, то есть Беев по именам, знает сколько у каждого под началом отрядов. Это легко посчитать, так что у степняков имеется точно девять тысяч восемьсот воинов. Было ровно десять тысяч, но наши гвардейцы в доблестном бою покрошили две сотни врагов, целую одну пятидесятую часть орды. Еще сорок девять таких побед и орда будет уничтожена. Но и нам нужно иметь в строю не меньше шести тысяч гвардейцев и Охотников для этого, — примерно прикидываю я. — А лучше
