Наказание властью - Евгений Владимирович Соколов
Безусловно, гибель Императора Александра Третьего стала трагедией для России. Это осознавала уже тогда значительная часть современников, и поэтому трудно не согласиться с оценками, которые дают близко знавшие царя люди: «При его природной доброте, власть не давала Ему радости, а часто сильно тяготила Его, но Он принципиально считал, что для управления таким колоссом, как Россия, нужна сильная власть, и Он убежденно пользовался ею. Он, несомненно, понимал, что русский народ любит власть, что она нужна, как хлеб, что он переносит её тем лучше, чем она тверже»…
* * *
— Позволь-ка, отец! — Николай встал с сидения, незаметным движением выхватил револьвер, приоткрыл дверь и цепким взглядом оценил обстановку на площади. В двадцати шагах от кареты к нам быстрым шагом, почти бегом приближался человек с большой корзиной цветов на плече. Цесаревич почти не целясь произвёл два выстрела. Первая пуля попала цветочнику в живот, и судя по всему, тому это очень не понравилось — он резко замедлил движение, сделал ещё 2–3 шага и в этот момент вторая пуля попала в корзину.
Почти слились в одно мгновение яркая вспышка и оглушительный взрыв, затем по карете ударил град смертоносных осколков, оставив во многих местах рваные дыры. Из окон близко расположенных домов повылетали стёкла, раздались крики прохожих, оказавшихся случайными свидетелями этого покушения на государя-императора, где-то вдалеке даже послышался звук полицейского свистка.
Но сидящие в карете важные особы не пострадали! Как не были ранены, а тем более убиты кучер, казаки и лошади, поскольку я закрыл всех их защитным полем. А вот карету не жалко! В конце концов должны же император с императрицей увидеть следы от осколков и проникнуться мыслью о том, какой смертельной опасности они только что избежали самым чудесным образом. Скажу больше, чтобы лошади не понесли от страха, вместо оглушительного взрыва, произошедшего в каких-то 15 метрах от них, они услышали лишь хлопок, похожий на звук, издаваемый кнутом кучера.
Я перешёл в режим быстродействия, и после этого всё вокруг словно замерло. Застыли на своих местах император с императрицей, казаки, кучер и лошади. Даже цветочник, вернее, то, что осталось от него после взрыва, тоже перестал заваливаться на мостовую. Собственно говоря, от его тела осталась лишь окровавленная нижняя часть туловища с ногами, всё остальное было разнесено мощным взрывом.
Но меня эта картина не интересовала, поскольку я оценивал ментальную составляющую над площадью. Да, вон там за углом каменного здания прятался тот, кто и был нужен мне.
Николай спрыгнул на мостовую и бегом направился к этому человеку. На вид обычный горожанин, но меня не интересовал его внешний вид, мне нужны были его мысли. Секунда, и многое стало понятно. Именно он направил цветочника с бомбой к карете с хозяином этой страны. Но в этот раз произошла досадная осечка — охрана императора неожиданно открыла огонь на поражение, более того бомба взорвалась слишком далеко от кареты. А значит, те, кто дал ему это задание, будут очень недовольны и примут в отношении него самые решительные меры, вплоть до очень неприятных.
Впрочем, через несколько секунд ему уже было всё-равно. Я не позволил цесаревичу пустить убийце пулю в лоб, хотя он этого заслуживал, а сделал так, как поступал с бандитами в своём мире — стёр память этого человека, и вскоре он лежал на мостовой и пускал пузыри, с улыбкой младенца разглядывая склонившегося над ним человека. Я уже говорил, что и без того имею своё личное кладбище, поэтому мне совсем не с руки добавлять на нём количество жмуриков. А вот стереть частично или полностью память — это как раз в соответствии со всякими там женевскими и прочими конвенциями, объясняющими обязанности, а главное, права военнопленных.
Что касается заказчиков несостоявшегося покушения, то теперь я знал, где их искать, и чуть позже мы с цесаревичем обязательно этим займёмся. А сейчас Николай также быстро вернулся к карете, и я вышел из режима быстродействия. Мир сразу же ожил, всё вокруг задвигалось, послышались восклицания людей и ржание лошадей! Цесаревич поднялся в карету, дал отмашку кучеру и охране, процессия отправилась подальше от места покушения, оставив эту работу полицейским, а сам закрыл дверь и уселся напротив ошеломлённых и потерявших дар речи матери и отца.
— Отец, позволь поухаживать за тобой! — с улыбкой произнёс заботливый сын. — У тебя на парадном мундире следы крови и даже кусочек плоти несостоявшегося убийцы царской семьи.
С этими словами Ники достал из кармана шёлковый платок и на глазах матери, смотревшей на эту процедуру широко открытыми глазами, удалил всё лишнее, после чего открыл окно и выбросил на мостовую окровавленный платок.
— Вот сейчас всё в порядке! — заверил отца цесаревич. — Смотри, матушка, даже следа не осталось.
Императрица, услышав спокойный голос сына, пришла в себя и бросила взгляд на мундир мужа. Действительно, теперь на мундире императора не было видно этого ужасного кровавого следа. Ей показалось странным, что не осталось и пятна, она более внимательно изучила эту часть мундира, и на её лице появилась улыбка.
— Спасибо, сын мой! В самом деле, теперь ничто не напоминает об этом ужасном происшествии. Впрочем, в карете осталось несколько отверстий, но слава Богу, мы все живы и невредимы.
Вместе с тем император продолжал внимательно изучать свой мундир, и не находил даже намёка на то, что в этом месте несколько секунд назад имелось очень неприятное на вид доказательство того, что на него лично и на его семейство только что было совершено покушение.
— Ники, как такое возможно? — хриплым голосом он обратился к своему сыну, имея в виду полное отсутствие присутствия хотя бы небольшого пятнышка от кровавого ошмётка на своём кителе.
— Ну, а что ты хотел, отец? —
