Возрождение Тёмной - Фим Юлия
– И Чжао Куанъинь основал трудовые лагеря, чтобы раздобыть Персик бессмертия. Зачем твоему отцу, самому грандиозному ныне живущему Светлому, Персик?
На Шэня опять уставились четыре пары глаз, но его вопрос не смутил.
– Ты знаешь, зачем. Отец хочет достичь финальный формы совершенствования и достигнуть бессмертия. Стать Легендарным.
– Сколько лет существуют Персиковые фермы? – Темные пожали плечами, они родились в этом мире.
– Персиковым полям пара сотен лет, – ответил Шэнь. Его взгляд впился в Чживэй.
И она ответила ему таким же острым взглядом.
– Чжао Куанъинь организовал трудовые лагеря ради персиков. При этом твой отец может совершенствоваться и медитировать. Я повторю вопрос, зачем ему Персик Бессмертия сейчас.
Шэнь больше не улыбался, и от привычных ужимок не осталось и следа.
– Есть пророчество. Императора Чжао Куанъиня убьет кто-то из его детей.
Чживэй фыркнула. Пророчества! Какая глупость. Но вот и ответ. Даже великие мира сего боятся умирать.
– И какой ребенок убьет его? Ты? Юхэ?
– У него есть и другие дети.
– Так ты или Юхэ?
– Я полагаю, на этом можно считать урок истории законченным.
Шэнь полоснул ее улыбкой и, взмахнув одеждами, ушел с поляны.
– Тебе удалось его разозлить, – с нотками восторга проговорил Сяо До.
Чживэй развернулась к нему, облокотившись на Молчуна как на спинку стула, тот, впрочем, не возражал.
– Что именно его разозлило? – задумчиво протянула Чживэй.
– Думаю… – Сяо До кинул взгляд в ту сторону, куда ушел Шэнь. – Ему не понравилось, что ты раскусила его. И не понравилось, как ты перехватила власть в разговоре.
– Да? – Чживэй довольно улыбнулась. – Что ж. Тогда это хорошо.
– Что это меняет? – Лин Цзинь впервые обратилась с вопросом к Чживэй. – Он или Чжао Юхэ? Или другой ребенок?
– Разница есть. Если, уважаемые свободные темные, у вас есть планы…
Разумеется, у них были планы по освобождению. Иначе для чего они объединились? Чтобы вместе пить и жаловаться на судьбу?
– Вы должны знать, что иногда нужно пустить лисицу в курятник. И Чжао Шэнь может стать вашей лисицей, которая ослабит Светлых.
Чживэй поднялась и посмотрела на Молчуна.
– Пошли.
Молчун бы пошел за ней в любом случае, но приятно было думать, что хотя бы иногда он это делал по ее просьбе.
На следующий день по плану был урок по философии и этике. Шэнь запаздывал, и Чживэй уже почти было предположила, что вчерашняя перепалка выбила его из колеи, однако Шэнь появился на поляне в отличном расположении духа. Он не просто заставил всю четверку ждать себя, но и спланировал грандиозное появление в новом наряде, даже собрав волосы в пучок серебряной заколкой.
Чживэй едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Насколько она уже знала Чжао Шэня, тот украсил себя не из себялюбия единого, ему хотелось возмутить небольшую компанию друзей, врагов или кем он их всех считал.
– Принц явился, – подобострастно воскликнул Сяо До, а затем продолжил язвительно. – Простите великодушно, ваше Светлейшество, если мы не будем кланяться.
Шэнь грациозным жестом откинул волосы назад.
– Сегодня я проснулся с твоими ногами у лица. Лучше извинись за это.
В пагоде была всего одна комната, и они спали все вместе.
– Едва ли могу, молодой господин, первым делом видеть ваше лицо, пробуждает даже лучше, чем ушат холодной воды.
– Ты будешь скучать по этому лицу, Сяо До, – хмыкнул Шэнь.
– Надеюсь начать скучать как можно скорее!
Чживэй вклинилась в их перепалку.
– Сяо До, почему ты всегда вовремя? Я встаю раньше тебя!
– Потому что кто-то из нас всех дотошно пунктуален, – скорбно протянул Сяо До, кидая взгляд на Лин Цзинь, которая хлопнула ладонью по листу перед собой.
– Философия.
Все послушно замолчали и подготовились к занятию.
– Каждый хороший правитель должен иметь свое понятие добра и зла, – начал Шэнь, – И счастлива будет та империя, где император сформировал эти принципы до того, как вступил на трон. Именно этим мы с вами и займемся.
Шэнь сделал паузу, а затем расположился за своим столом напротив учеников.
– Существует ли абсолютное понятие добра и зла? И если да, то каким образом можно достичь добра и избежать зла? Если нет, то как принимать справедливые решения?
– Темные – добро, – тут же ухмыльнулся Сяо До.
– Почему? Прямо сейчас я вас учу, как эффективнее убить человека, – Шэнь с искренним интересом повернулся к нему. Он получал заметное удовольствие от беседы.
– Злость жертвы и насильника – разные вещи. Разорив дом соседа, не жалуйся на посыпавшиеся вслед проклятия.
– Темные хотят покоя и мира, – перебила Лин Цзинь. – Светлые хотят сохранить власть любой ценой.
– То есть, Светлые – зло? – спросил Чжао Шэнь.
– Власть имущие решают, что есть добро, а что зло, – хмыкнул Сяо До. – Для империи Чжао – слово Светлых добро. Для одной отдельной семьи слово главы – добро. В другой империи и другой семье то же самое может считаться злом. И в итоге мы получаем: Фракция Светлых истребляет темных во имя добра, возводя нас в абсолют зла. Мы же страдаем от злых Светлых, потому что никаких поступков против людей не совершали.
– То есть, зла и добра не существует? – заинтересовался Шэнь.
Лин Цзинь покачала головой и уверенно сказала:
– В каждом существует доброе и злое начало. Развитие и совершенствование поможет раскрыть внутренние потенциалы. Достойный человек будет держаться добра и избегать злых поступков. Ты хочешь мстить – это зло. Но ты учишь нас – это добро. При любом раскладе, ты враг.
Говоря последнюю фразу, Лин Цзинь посмотрела в глаза Чживэй, отвечая на ее вчерашнее предложение: никаких сделок с врагом.
У Чживэй было на этот счет собственное мнение. Иначе бы она сейчас не сидела ни с кем из них рядом: для нее они все чужеродны, неестественны и не вызывали доверия.
– Каждый несет ответственность за свои решения и действия, – сказала Чживэй. – Человеку в отдельности и обществу в целом лучше придерживаться принципов добродетели и справедливости. Тогда можно приблизиться к наилучшей и счастливой жизни человека и общества.
– Великолепно, – искренне удивился Шэнь. – Я впечатлен, у каждого из вас уже сложилось собственное мнение.
Он перевел взгляд на Чживэй.
– Что же тогда твоя месть Чжао Юхэ? Добро или зло?
– Философия, Чжао Шэнь. Я хочу уничтожить один кусочек зла, чтобы остановить большее зло. Это то, что я могла бы тебе сказать. На самом деле, я просто хочу, чтобы пострадавшие люди были отмщены. Добро, зло – мне не важно.
Чживэй только сейчас заметила, что теребит в руках кисть.
– Высшая справедливость бы означала конец правления Светлых. Но высшая справедливость не любит меня, она на стороне богатых и Светлых, для которых порассуждать о добре и зле – интересная идеологическая загадка перед плотным обедом.
Она раскинула руки, охватывая жестом всех присутствующих.
– Прямо сейчас мы кучка отщепенцев, собирающихся убить принца. И если для империи Чжао мы – зло, то я согласна быть этим злом. Желание отомстить Чжао Юхэ стало моим топливом и дало мне смысл двигаться вперед.
Чжао Шэнь давно не улыбался.
– Я понимаю, какого это. Лежать ночами, будучи слабым и беспомощным, голодным, и поддерживать себя одной мыслью: Юхэ ждет такой же конец, как моего брата. Отомстить ему – важнейшая задача моей жизни. В извращенном смысле я обязан ему, потому что моя жизнь пустила корни и распустила листья на ненависти к нему.
Шэнь посмотрел на Лин Цзинь.
– Я могу понять ваши чувства ко мне. У каждого из нас свой враг, каждого из нас ведет вперед своя ненависть. И я не пытаюсь для вас казаться лучше, чем я есть, или завоевать ваши доверие. В этом мое уважение к вам.
Чживэй поднялась.
– Меня мало волнует, кто из нас добро, а кто зло. Сила – иметь возможность отомстить. У тебя есть эта сила, Чжао Шэнь.
