Чиновникъ Особых поручений (СИ) - Кулаков Алексей Иванович
— Н-да. Какие… Гм, высокие родственные отношения. А молодая княжна, по всему, та еще штучка?..
— Скорее уж ее зять — тот еще болван. Я по пути в Питер проглядывал кое-какие отчеты: нынешний князь Юсупов помимо участия в корейских концессиях, успел по-крупному вложиться в доходные облигации «Русско-французского общества взаимных инвестиций», приобрести солидный пакет процентных бумаг английского «Хоупёр-инвеста» и вложить почти триста тысяч в брокерскую контору «Русский дом Селенга». И еще вложит: опытные биржевые маклеры сей конторы потихонечку скупают для Феликса Феликсовича акции «Каспийского русско-французского нефтяного синдиката», и «Объединения нефтяных промыслов Эмбы».
Сморгнув, Григорий тихо, но весьма вульгарно заржал — наглядно подтверждая тезис о том, что можно вывезти казака из станицы, но вот вывести иные казацкие привычки из личного дворянина Долгина…
— Да он просто гениальный инвестор! Почти всем нашим крупным компаниям-«пирамидам» уделил внимание — для такого, ха-ха, особый талант нужен!..
— Вообще, я изначально ему «Хоупёр-инвестмент» и североамериканский «Трастовый фонд Понци» подсовывал, но граф у нас известный англофил, и американцев упорно игнорирует. Зато дает отличные советы своим приятелям и близким знакомым…
Опять засмеявшись, Гриша культурно промакнул выступившие слезы лоскутом чистой протирочной ветоши.
— Еще и финансовый консультант!
Обтерев тем же «платочком» заодно и руки, он быстро собрал предмет своей заботы, привычно щелкнул вхолостую спуском — и с довольной улыбкой отложил седьмую модель пистолета-пулемета к одному из его предшественников во все растущей модельной линейке «Кнутов».
— Так что получается, княжна Юсупова решила по-родственному позаботиться о зяте, пока тот все их семейство не разорил?
Неспешно вытирая от лишней смазки вороненую рамку армейского револьвера «Грав» под девятимиллиметровый патрон, блондин поделился небольшим «скелетиком» в юсуповском шкафу:
— Надя как-то обмолвилась, что ее отец был сильно расстроен брачной партией Зинаиды — и что именно с того времени у покойного ныне князя Николая Борисовича и началась его болезнь сердца…
Вщелкнув в рамку барабан с пустыми каморами, Александр слегка его крутнул и прислушался к дробным щелчкам храповика. Щелкнул курком, аккуратно отложил в сторону и резюмировал:
— Надя очень любила отца.
Понятливо кивнув, Григорий утянул к себе последний из нечищенных «Кнутов», оставив на столике второй и последний револьвер, а так же изначально одинокий автоматический дробовик «Лютик».
— Кстати, а как тебе некролог князя Сергея Белосельского-Белозерского?
— М? Очень прочувствованный. В Москве многие его жалели… Ну и заодно прикидывали, что из наследства покойного достанется малолетнему сыну от жены-американки, а что заберет себе опечаленный младший брат Эспер Константинович и его не менее безутешная сестра Ольга.
— Хм? Я бы поставил на братца и сестру. Тем более, что кредиторам семейства не до них: их сейчас основательно трясут, невзирая на звания и положение. Сам великий князь Владимир Александрович соизволил потребовать, чтобы подлого убийцу его бедного адъютанта всенепременно сыскали и предали справедливому суду!
— Удачи им в этом несомненно благородном деле.
Покосившись на блондина в мятой и основательно замырзаной тренировочной форме, Григорий довольно улыбнулся: настроение друга от таких «печальных» вестей явно шло на поправку. Кстати, был еще один верный способ его немного повысить: отложив ненадолго заботу о стреляющем железе, мужчина легко поднялся, в несколько шагов добравшись до висящего на стене телефонного аппарата. Перекинул рычажок в положение «Включено», снял трубку, крутнул пару раз наборный диск…
— Это я. Что у нас в столовой сегодня на обед? М-да, рыбный день… А в ресторане какое дежурное блюдо? Еще? Гм!
Чуть отстранив от лица фигурный кусок бакелита, он осведомился у Александра:
— Острые свиные ребрышки со свежей зеленью и молодым картофелем, под свежее пиво — как?
Получив одобрительный кивок, гурман подтвердил заказ на две весьма голодные персоны:
— … порции побольше, и две кружки «Венского»!
Кашлянув, Александр напомнил другу:
— Гриша, мне «Жигулевского».
Кивнув, тот на ходу поправился:
— Три «Венского» и три «Жигулевского»!.. Да. Через полчаса? Хорошо.
Игнорируя укоризненный взгляд блондина, Долгин уселся обратно, и тут же невольно вздрогнул — уж больно громко и противно задребезжал телефонный звонок.
— Тц! Забыл отключить!..
Недовольно морщась от раскатистых трелей, князь поспешил снять с рожков увесистую трубку:
— Слушаю? Да, Вениамин Ильич, приветствую… М-м, сегодня я занят до позднего вечера. Нет, завтра тоже не получиться: утренним поездом отбываю в Берлин. Встреча? И с кем же? О, я даже могу сказать, о чем пойдет речь… М-да? Вы уверены?
Выслушав долгий и местами проникновенный монолог главного юриста своей Компании, и тяжело вздохнув (увы, для делового человека любое время дня и ночи — рабочее), сиятельный аристократ обреченно согласился:
— Хорошо, Вениамин Ильич, буду ждать вас в «Колизеуме» через два… Поглядев на друга, Александр поправился:
— Через три часа. Да. И вам всего наилучшего!
Брякнув трубкой по безответному аппарату, Агренев вернулся на свое место и уперся взглядом в «Лютик», прикидывавшийся безобидным куском вороненого металла.
— Точно не мой день!.. И так настроение не блещет, так еще и сербскому и болгарскому послам именно сегодня понадобилось меня увидеть…
Фыркнув, надворный советник Долгин удивленно предположил:
— Будут дуэтом рассказывать о своих красивых и гордых, но немного бедных странах, и о злых завистниках-соседях?
— М-да…
Опять оглядев автоматический штурмовой дробовик, вспотевший, уставший и недовольный тридцатилетний архимиллионер с сомнением дернул за рукоять затвора.
— Кстати, а что с «Лютиком»?
— На половине второго магазина патрон закусило. Знаешь, а ну его к черту — я в душ!
— Давно пора. Нас ждут ребрышки и пиво!!!
* * *
Хотя хозяева «Колизеума» позволили себе немного опоздать, их гости были не в претензии. Скорее уж наоборот: они хоть и не бывали доселе на небольшом «презентационной» площадке Русской оружейной компании, но явно (и, пожалуй, не раз) о ней слышали — так что с большим удовольствием скоротали время возле солидно оформленных стендов с образцами продукции. Не избежали их внимания и манекены с различной формой и амуницией — а так же обманчиво-воздушные навесы, под которыми были выставлены полноразмерные макеты крупнокалиберного или просто слишком габаритного «оборудования». К слову, новая русская семидесятипятимиллиметровая скорострельная полевая пушка тоже присутствовала среди экспонатов — разумеется, исключительно в экспортном исполнении.
— Господа, рад вас видеть. Тысяча извинений, мы с Григорием Дмитричем спешили, как могли — но обстоятельства были сильней нас.
Нехарактерно румяный и добродушный надворный советник Долгин по-военному четко кивнул, подтверждая — и незаметно облизнул губы, ощущая на языке слабый привкус тех самых сочных, пряных и очень аппетитных «обстоятельств», смыть которые не смогло даже превосходное самарское пиво производства самого Альфреда фон Вакано.
— Это пустяки, ваше сиятельство: у вас здесь прекрасная… Экспозиция.
Не удержавшись, гость в мундире полного генерала Армии Королевства Сербии обласкал взглядом стенды с новенькими винтовками. А вот его коллега в парадно-выходной форме подполковника армии Царства Болгарского почему-то косил глазами в сторону входа на площадку для презентаций.
— Гм, я полагал, что с вами прибудет и господин Лунев?
— Это так, но его несколько задержали…
Словно дождавшись, пока о нем заговорят, с легким шумом и небольшой свитой появился и главный юрист агреневской Компании. Причем шум издала распахнувшаяся дверь, а за свиту сошла пара прилизанных типчиков с внешностью преуспевающих банковских клерков, и — двое плечистых служителей «Колизеума», доставивших несколько продолговатых матерчатых свертков. Уложив их на узкий столик-стойку возле стенда с револьверами, служители ушли — в отличие от «клерков», которые невозмутимо уселись слева и справа от своего лысого предводителя. Меж тем, поздоровавшись с начальством, Вениамин Ильич начал основательно готовиться к деловым переговорам: для начала выложил перед собой на стол пухлый от множества закладок ежедневник. Раскрыв на чистой странице, придавил бумажную гладь сразу двумя чернильными ручками, которые по-очереди извлек из внутренних карманов. Ну и чтобы совсем уж исключить досадные случайности, опытный крючкотвор вытянул из специального кармашка на обложке ежедневника массивный цилиндрик автоматического карандаша — привычным движением отрегулировав длину его красного грифеля.
