Решала (СИ) - Иванов Дмитрий
Позор прогульщикам!
Сегодня в 15.00 в БФА-1 состоится комсомольское собрание физического факультета. Повестка собрания:
Решения пленума ЦК ВЛКСМ — в жизнь.Разбор личных дел комсомольцев: Анцилевича А.А., Бухарикова В.Н., … Штыбы А.В.Разное.
Они там ничего не попутали? Ну ладно, я действительно прогульщик, хотя, половину предметов уже досрочно сдал, и причины у меня уважительные, но с какого перепугу я должен перед комсомольцами отчитываться? Я коммунист! Вот ещё один минус ухода Маловой с должности старосты — меня никто теперь не прикрывает. Но её-то нет в списках прогульщиков, а ведь она вообще не ходит на занятия! Пыша гневом, иду в деканат. Декана нет, а сотрудник деканата ничего не знает.
— Списки по прогульщикам брала Туткина, наш комсорг. А зачем они ей, я не знаю, — отбрехалась тётка, с опаской поглядывая на меня.
Помнит, наверное, давешний втык. Посмотрел на свои золотые — уже три с лишим! Бумагу от спорткомитета не отдаю пока и тороплюсь в аудиторию, где будет проходить собрание. А там совсем кисло с народом. Из пяти курсов в БФА сидит, дай бог, человек сорок. Причём десяток из них —наказуемые. Сажусь внаглую на первый ряд.
— Почему опаздываем, товарищ? — прерывается от чтения по бумажке девушка, некрасивая и толстая. — Как фамилия?
— Штыба, — отвечаю я, понимая, что это и есть наш комсорг, ведь кроме неё в президиуме девушек нет, а только два парня.
— А, ещё один прогульщик! Очень хорошо! Значит, все девять человек пришли, хоть тут молодцы — не прогуляли, — съюморила толстенькая. — Только я вашего личного дела не нашла почему-то. Вы на учёте стоите как член ВЛКСМ?
— Так, может, с этого и надо начинать? С чего вы решили, что я член ВЛКСМ?
— А вы не член? — удивилась та. — На первом курсе у нас все члены!
— Член, но не ВЛКСМ, а КПСС.
— Член КПСС? — удивилась Туткина.
— Да что всё заладили — член, не член, — разозлился я, вызвав хохот в зале.
— А что вы тогда мне голову морочите? Прекратите смех! А то…— повысив голос, покраснела толстушка.
— А то расстреляете? — раздался чей-то голос за спиной, вызвав новый взрыв хохота.
— Да прекратите балаган! Вас тогда первичка от КПСС должна чихвостить! — уже кричит Туткина.
— У меня освобождение есть! — трясу бумагой из спорткомитета.
— Значит, не будут… Ну, простите, я всего неделю как комсорг!
Через десять минут вернувшийся декан физфака отпаивал меня чаем в кабинете, смеясь над ситуацией.
— Ты в стройотряд не хочешь на море поехать? — спросил он.
— На Карское? — шучу я.
— На Дальний Восток собираем отряд, одни девочки набираются, с парнями напряжёнка. Из почти семидесяти записавшихся всего шестеро парней. Уже места в гостинице «Океан» забронировали для нас.
— А что за отряд? На рыбзавод? — я пока о своих планах уйти из университета деканат не информировал.
— Студенческий путинный отряд КГУ — ССО «Енисей». На плавбазу, да.
— У меня и так в планах визит на восток, я поеду на олимпиаду в Сеул. И вроде даже в той же гостинице планируют нас разместить перед этим мероприятием.
— Так отряд до 28-го августа, а олимпиада позже.
— Да, ну, — отказываюсь я, хотя мысль о куче девочек душу мне греет.
Глава 31
Отец Михаил так и не появился как обещал, что странно, но это его дела. На этой неделе у меня днюха, более того, юбилей — мне исполняется 20 лет, но отмечать его совсем не хочу, ведь настоящий мой день рождения — это совсем другая дата. Но как это объяснить друзьям и коллегам? По молодости лет я банкет для начальства имею право не закатывать, а своим подчинённым куплю угощения к чаю, хотя, забегая вперёд, скажу, что по тортику к этому событию испекла каждая женщина у нас в отделе, даже Анька Малова, дав понять, что кулинария — это не её. А вот друзей так просто не продинамишь.
— Чё нам в ресторане делать? В субботу посидим у тебя на даче, как на прошлые выходные. Шашлык, пиво, баня… повеселимся! — убеждал меня накануне днюхи Илья. — И Бейбута отпустят в субботу в увольнение. Что у него там с Иркой, кстати?
— Не знаю я, но она в его вкусе. Хорошо, давай в субботу, — соглашаюсь с другом. — Ты скажи, что в горкоме вашем говорят про День города?
— Про что? Какой ещё день? Первый раз слышу, — не понял меня Илья.
До конца недели осветили ещё три улицы в моём микрорайоне, а так как мне нетрудно было контролировать этот трудовой процесс, то меня уже узнают соседи.
С утра пораньше в субботу меня разбудил, как обычно, стук в калитку. Ток к ней провести, что ли, чтобы не долбились? За воротами стоит тетка средних лет, видел на соседней улице как-то её. Под глазом фингал свежий, который ещё не налился синевой, а уж тем более желтизной. На ногах тапочки, но куртку на халат успела накинуть.
— Извините, не знаю вашего отчества (можно подумать, я ей имя говорил или фамилию), — начала она.
— Да ничего, можно по имени, у вас что-то случилось? Вижу, вас кто-то ударил? Меня Толей зовут, — спохватившись, неловко представился я.
— Знаю, слышала на улице, рабочие про вас говорили. Не ругали, нет, наоборот, побаивались, говорят вы начальник какой-то. А меня ведь муж побил, — безо всякого перехода от знакомства к своим бедам выдала женщина.
— Чем могу помочь? — женщину мне неожиданно жалко и ерничать или умничать не собираюсь. — Вас как зовут?
— Тетей Олей можно звать, я рядом живу, — тетка показала за спину, поведя рукой и тем самым очертив район в десяток домов. — Можете с мужем моим поговорить?
— Попробую. Ждите!
Натягиваю на ноги кроссовки, дверь в дом и калитку закрываю на замки. А то тут хитрованов много. Вот, например, тётку эту могли подослать, да те же цыгане, и пока я буду разбираться, дом обнесут. Живёт женщина и правда рядом. Посреди двора ухоженного, надо сказать, дома стоит здоровенный мужик с топором в руках, а рядом на цепи «злая собака», такого чахоточного вида, что непонятно, зачем ей вообще цепь нужна? Пудель и пудель лохматый, ещё и лизать пытается нас с тетей Олей. А вот дядя нам не рад. Стоит он около деревянной кадушки, по виду самодельной и стола, поставленного на бок, тоже самодельного и довольно приличного на вид. Скорее всего, руки у дяди золотые, но бухает.
— Олька! Порублю нахрен и этот стол, который вчера сделал, и эту кадушку под капусту! Отдай шкалик! Трубы горят! — с ходу проясняет мужик суть конфликта.
— Тебе дай, так ты до вечера пить станешь. А огород копать? Картошку сажать пора! — тетка под моим присмотром осмелела, а я вот похмельного дядю с топором в руках, не буду врать, очкую.
— Топор брось, — сухо командую я, примериваясь к стоящим рядом граблям.
Они, конечно, против топора не прокатят, но притормозят нападающего.
— Тебе чего надо, щенок? — мужик явно не знает о том, что «меня побаиваются работяги», или ему всё равно.
Вид у него и вправду похмельный, а значит, страдает бедолага, и тут уже не до вежливости.
— Кто щенок? — возмутился я.
«А-а-ав! — звонко гавкнуло недоразумение на цепи, как бы говоря мне: — Ну, я же щенок! Ты совсем тупой?»
— Щас узнаешь! В один момент топор мощной рукой оказывается вбитым в деревянный столб веранды, а дядя с угрожающим видом направляется в мою сторону.
А вот без топора он мне совсем не страшен.
— Кха! — отвечает сидящий на земле дядя на мой вопрос, ясно ли ему, что женщин бить нельзя.
От удара в челюсть он отлетел метра на три, сломав всё-таки, как и обещал, столик.
Почему в челюсть? Да побоялся не свалить такого кабана ударом по корпусу.
— Толечка! — закричала тётка и бросилась почему-то к мужику. — Ты как? Больно? Сам встать сможешь?
Оказывается, её муж — мой тёзка, и сейчас я получаю заслуженные упрёки в жестокости от этой милой женщины. Эх, забыл, что лезть в чужую семью опасно! Надо было приютить тетку и вызвать ментов, благо в Октябрьском райотделе меня каждая собака знает.
