Вперед в прошлое 3 - Денис Ратманов
Я посмотрел на свои нежные ладошки, глянулся в зеркало. Пацан. Хилый пацан. Будь я в прежней своей форме, мог бы подкараулить и устранить кого-то из охранников бесшумно, они ж не постоянно сидят взаперти, а второго — пристрелить. А так они в два раза больше. И сильнее, несмотря на мою техничность. Нож нужен. Хороший острый нож. По-любому в лагерь нужно ехать через рынок.
И тут я кое-что вспомнил. То, что не вписывалось в привычную картину мира, а потому до сих пор оставалось за гранью восприятия: реальность пикселится, когда моей жизни угрожает опасность, я становлюсь практически слепым и беспомощным. А уж во время столкновения с бандитами угроза будет как нельзя явная.
Осознание подстегнуло, заставило мозг работать на пределе возможностей.
Короче, в лагере пока просто понаблюдаю и все разведаю, в бутылку лезть не буду. Никому не станет легче от того, что я самовыпилюсь, а там, глядишь и придет оптимальное решение.
Настала пора передать послания Илье. Я чиркнул молнией кармана рюкзака, достал самодельные конверты…
Так вот же оно, решение!
Помнится, говорил мне Виталя из Крыма, что одними руками много не заработаешь, как и больших дел не наворотишь. Иногда, точнее всегда, правильнее пораскинуть мозгами. Не по стенам желательно.
— Илья, — позвал я, и друг вышел из спальни.
— Мне нужна твоя помощь. От тебя будет зависеть не только жизнь Алисы, но и моя…
— Обещаю сделать все, что в моих силах! — заулыбался он.
Глава 16
Проблема выбора
От города до Каменки тридцать с копейками километров, и добраться туда можно было двумя способами: на автобусе или — морем на прогулочном катере.
Рациональнее было ехать на автобусе, он стоил вчетверо дешевле, но я поймал себя на мысли, что всю жизнь жадничал и не катался на прогулочных судах, считал это блажью. Сегодня же — захотелось вдохнуть лето полной грудью, это во-первых, во-вторых, броня крепка и танки наши, бесспорно, быстры, план хорош, но если что-то пойдет не так, я могу не вернуться и унести нереализованное желание с собой в могилу.
Конечно, я рассчитывал вернуться, но вдруг все же…
И вот я стою на корме. Июльский ветерок треплет волосы, солнце уже не бьет по темечку, а ласково его поглаживает. Раскаленное за день небо медленно наливается синевой, расчерченной пунктирами стрижей, чирикают они тоже как-то пунктирно, на лету кормят птенцов.
Пахнет морем, йодом, водорослями.
Под бодрый голос гида отчаливаем, и я словно вываливаюсь из действительного в двадцать минут беззаботного желаемого. Набережная отдаляется, и пестрые люди превращаются в маленькие фигурки.
Время, стоп!
— Посмотрите налево! — захлебывается от восторга гид. — Эта гора называется Сахарной головой, — рядом сложились от смеха два парня чуть меня постарше, — потому что раньше сахар имел форму конуса, сейчас…
Огромная перламутрово-зеленая цикада брякнулась на палубу рядом со мной, я спикировал на нее, схватил — она испуганно зазвенела — и посадил в боковой карман рюкзака, чтобы не полетела дальше и не утонула, дура. Выпущу в лесу.
В детстве я любил доставать из воды полудохлых цикад, класть на теплые камни и смотреть, как они оживают: сперва лапкой дергают, потом переворачиваются, просушивают крылья и стартуют. Нередко — снова в море.
Поездка заняла заявленные двадцать минут, катер причалил к раздолбанному пирсу Каменки, доживающему последние дни. И в числе трех японцев (или китайцев?), а может, и наших якутов я двинулся к берегу, к наперебой гремящим пляжным кафе, мимо мальчишек, радостно передающих друг другу только что пойманную склизкую рыбу-собаку.
С тихим всхлипом волны облизывали бетонные сваи, колыхали волосы-водоросли, между которыми прятались мидии. Курортники степенно заходили в воду и плыли, вытягивая шеи, дети плескались и визжали, но еще громче орала тетка, предлагающая медовую пахлаву.
По набережной я двинулся налево, к горе, у подножия которой и прилепился заброшенный лагерь. Причем, насколько помню, там начался оползень, и у спального корпуса поплыл фундамент, а здание столовой и вовсе устремилось к морю вместе с солидным пластом почвы. То есть отдельные строения вполне обитаемы, возможно, и не обесточены, и там может быть официальная охрана, которая в сговоре с работорговцами.
Подавив желание напоследок занырнуть в море, я углубился в частный сектор, где, по прошлой жизни помню, меж пригорков и раскидистых южных сосен вилась тропинка, ведущая на дикий пляж. Полуденный зной спадал, но цикады и не думали замолкать — лес звенел так, будто поджаривался в масле на раскаленной сковородке.
Хорошо тебе, Пашка? Ну вот и кайфуй, отпусти ситуацию. Ступай на мягких лапах, потому что сегодня охотник — это ты. И я пытался, превращаясь в ощущения, но снова и снова разум напоминал, что в моих руках — десятки жизней детей, приготовленных на продажу, да и собственная. А значит, и судьбы близких. Потому не геройствуем. Наблюдаем до последнего, не вмешиваясь. Слишком велика вероятность, что при прямой угрозе жизни мир запикселится, и останусь я с дробовиком наготове наедине со своей смертью. И теперь уж точно не получится выскользнуть из ее лап.
Вскоре я выбрался из лесу на асфальтовую дорогу, покрытую выбоинами. По ней редко ездили, и полотно присыпало хвоей, кое-где были наносы из мелких камней, вымытых недавними ливнями из горной породы.
Дорога то поднималась на пригорок, и впереди синело море, то спускалась между холмов, убегая к мысу, где и находился лагерь. Нагретые солнцем скалы трещали, остывая, будто неподалеку великан скрежетал зубами.
Оп! С грохотом выкатились камни на дорогу в паре метрах от меня. Пересекли асфальт и застряли в валежнике.
Я пошел дальше, а в голове появилась мысль: «Сергей Бодров, сентябрь 2002 г., сход ледника, погубившего съемочную группу и снесшего несколько турбаз».
Бодрова жаль, он стал национальным символом, потому его надо предупредить, задержать, чтобы он не попал под сход ледника во время съемок. Черт, не вписал в послание! Значит, придется выжить.
Вдалеке замаячил забор из стальных прутьев, крашеных в зеленый, все в струпьях ржавчины, они сливались с фоном: листьями, ветвями, побегами. А вот железная калитка и ворота, за котрыми угадывалась будка охранника, очень даже выделялись. Я сбавил шаг и полез в лес, потому что мне лишнее внимание ни к чему.
Подкравшись поближе, я отметил, что наносов возле ворот нет, значит, их часто открывают. Осталось выявить охранника…
Скрипнули петли дверцы будки. Чиркнула зажигалка, и потянуло
