Братья по крови. Книга первая (СИ) - Юрий Артемьев
Я всё это декламировал таким пафосным голосом, что к концу моего спича Лёшка уже содрогался в конвульсиях от хохота, держась обеими руками за живот.
— Не бойся, брат! Твои швы не разойдутся уже. А завтра их вообще снимут.
— Ты… Злой… Саня… Зачем ты так про бедную девочку?
— Лёха! Не воспринимай всё это серьёзно! Ей всего-то одиннадцать лет. Ну, пожалел я её, когда увидел, что она сидит там ночью одна, чуть не плача. А она бог весть что нафантазировала. Придумала себе, знаешь-понимаешь, какую-то любовь-морковь. В куклы ещё не наигралась, а всё туда же… Замуж.
— Ты не прав, Сашка!
— В чём же, если не секрет?
— Она тебе не нравится?
— Ну, почему же? Нравится. Даже очень нравится. Симпатичная. Не глупая. Эрудированная. И с юмором у неё тоже всё в порядке…
— Тогда в чём причина твоего такого отторжения? Ты не веришь в её чувства?
— Почему же… Очень даже верю. Но это всё пройдёт. Детская любовь, конечно, искренняя. Но наивная и очень короткая. Вот уедем мы с тобой учиться в суворовское училище…
— Суворовское и в Москве есть. Зачем уезжать-то?
— Ты говорил, что этот капитан будет помогать. А вдруг у него не получится в Москве, а получится, например, в Ленинграде или где-нибудь в Омске.
— В Ленинграде, там вроде бы не Суворовское, а Нахимовское училище? Тебе нравится морская тематика? «По морям, по волнам… Нынче здесь, завтра там…»
— Нет. На флот чего-то неохота. Не моё это… Вот заныкаться в «зелёнке» и ждать нужного момента, чтобы…
— Ясно всё с тобой, кровожадный ты наш…
— Ты на себя-то погляди! Тоже мне, ангел во плоти…
— А я что, хоть когда-то говорил, что я прямо таки ангел?
— Ты никогда прямо не говоришь… Я понял. Ты — иезуит!
— Чего? Ты где таких слов-то понахватался?
— А ты думал, что ты один только книжки читаешь? А другие только и умеют, что топором бриться, да лаптем щи хлебать…
— Ну, почему же… Некоторые, особо одарённые личности, типа тебя, Лёха, умеют ещё и метко стрелять и строить из себя дурака.
Увернуться от прилетевшей подушки лёжа на кровати было сложно. Так что она влетела мне прямо в лицо. Я не расстроился. Положил себе под голову вторую подушку. Стало даже как-то мягче.
— Эй! Подушку верни!
— А вот хрен Вам, товарищ снайпер, по вашей наглой морде!
— Ах, так!
Кажется, что Лёшка стал нащупывать тапок…
— Стоп! — обозначил я окончание детских игр. — Завязывай!
Я встал с кровати и вернул брату подушку.
— А теперь попробуй мне рассказать, с чего ты вдруг стал заводиться, спорить и кидаться подушками?
— Да ты и сам тоже…
— В том-то и дело, Лёш. Вот идёт всё ровно, а потом вдруг раз, и начинается какой-то кипеш. Хочется дурачиться и кидаться подушками…
— Да. Ты прав. Тоже самое и я чувствую.
— Похоже, что это что-то гормональное. И нам с этим ещё предстоит бороться, чтобы не наделать делов.
— Не, я сам, когда был пацаном, тот ещё дурак был. Такое творил, что потом от стыда горел адским пламенем.
— Не ты один. Все через это прошли. Ну, или почти все. Может какие ботаники-заучки и проскочили мимо этот период, сдерживая себя.
— Предлагаешь вести себя, как тот ботаник, и сдерживать эмоции?
— А у тебя получится всё время держать себя в руках?
— А хрен его знает, Саня? Я как-то не заморачивался раньше на эту тему.
— Раньше — это было обычное развитие событий, а теперь мы проходим какой-то квест, заданный нам высшими силами.
— О чём ты, брат? Ты сейчас про бога или ещё про что-то?
— Лёха! Вот ты умный парень, а порой такое сказанёшь… Бог? Богов придумали себе люди, чтобы хоть как-то объяснить то, что они не понимали. Но насчёт высшей силы… Ведь что-то повлияло на то, что после смерти наше сознание оказалось здесь и сейчас. И не просто так спонтанно и рандомно. А в конкретных людей, братьев близнецов. Ты думаешь, какова вероятность, что из всех существующих на земле людей, во всех существующих реальностях и временах, два сознания, которые знали друг друга в будущем, попали на тридцать шесть лет назад и очутились в сознании двух братьев, держащих друг дружку за руки под водой?
— Чего ты сейчас наговорил такое?
— Не строй из себя дурака!
— Не. Я реально не въехал.
— Вероятность. Что мы заселились своим сознанием в родных братьев, погибнув в будущем, равно ноль целых хрен десятых.
— И что?
— А ничего. Чтобы так случилось, нужна была какая-то очень всемогущая высшая сила. Или эта та самая случайность, одна на несколько миллиардов, а может и одна на несколько триллионов-квадратиллионов, когда на безжизненную планету падает маленькая песчинка из далёкой галактики, а после этого на планете зарождается новая жизнь.
— Саня! Ты, как хочешь, а я спать… Твои рассуждения тебя в психушку заведут. А я туда не хочу… — позёвывая проговоил мне Лёха, и отвернулся к стене.
Вот ведь упёртый… Ведь понимает же, что это важно… Но оставляет мне право размышлять и думать над алгоритмом наших последующих действий. Неужели он не может понять, что от его необдуманных действий может произойти непоправимое?
Блин. Вот кадр-то… Сам заснул, а я вот опять не могу. Лежу, в потолок гляжу…
Не спится… И всё тут… Пойду, проветрюсь!
Глава 15
Глава пятнадцатая.
Новые встречи и расставания.
* * *
Что наша жизнь?
Это встречи, прощания.
Сколько людей было?
Всех и не вспомнить…
Попусту не раздавай обещания
Те, что не сможешь исполнить.
Ночь с 9-го на 10-е июня. 1974 год.
Москва. Детская больница.
Трудно бороться с самим собой. И очень трудно обмануть самого себя.
Вот что я хотел найти ночью на «черной» лестнице? Кого я там хотел встретить?
Раз, два, три… Угадали…
Я хотел найти там маленькую девочку Аню, которая иногда грустит, а иногда от души звонко смеётся. Девочку, которая вдруг ни с того, ни с сего вбила себе в голову, что выйдет за меня замуж, когда вырастет. А потом ещё и сказала, что любит меня.
О, времена! О, нравы! Куда катится мир? Ещё совсем недавно письмо Татьяны к Онегину считалось вызовом общественной морали. А нынче? Девочка одиннадцати лет от роду, не испытывает
