Во льдах (СИ) - Щепетнев Василий Павлович
Можно, но не в Советском Союзе. Мистеру Твистеру не продали — и мне не продадут.
Если я очень попрошу — и отдам львиную долю валютной кубышки — мне дадут сотку-другую земли на окраине Кисловодска, а лучше Белого Угля или Подкумка. Стройся на здоровье! Только стройматериалы я буду закупать на остатки валюты, в продаже их нет. И вообще…
Оно мне нужно?
— Заснул, Чижик? — спросила тихонько Лиса. Тихонько — потому что музей, хотя мы, похоже, единственные посетители. Будний день, школьники в школах, оздоравливающиеся дышат воздухом. После обеда придут.
— Медитирую, — столь же тихо ответил я, и поднялся с банкетки. Посидел, поразмыслил, пора и честь знать.
Обратно мы шли шагом бодрым и веселым, выказывая окружающим радость от пребывания в знаменитом месте.
— И что с тем гусаром? — спросила Пантера, ничуть не запыхавшись.
— Ничего. Упал и упал. Несчастный случай. Там и табличка есть: «К краю обрыва не подходить!», снимающая ответственность с администрации парка.
— А ограду поставить, заборчик — не судьба?
— Во-первых, на ограду нет денег, — начал я.
— Понятно, дальше можешь не продолжать.
— Нет денег, — всё же продолжил я. — Это же Кавказ, его не огородишь. Во-вторых, это надо Берлинскую Стену ставить, потому что маленькая культурная оградка нашего человека не остановит, напротив, в ней он увидит вызов — и непременно полезет преодолевать. И, в третьих, именно там, возможно, и поставят. Но выглядеть будет ужасно, только представьте.
— После обеда сходим и представим.
Вернулись в санаторий в расчётное время. Девочки проверили мои показатели — пульс, давление. Остались довольны. На середину февраля назначена защита, вернее, две защиты. Ольга будет защищаться в совете Первого Медицинского, Надежда — в институте Лесгафта. Ольга делает упор на роль питания, Надежда — на роль физической подготовки. Нет, я не единственный объект исследования, есть и «Школа Ч», и другие подопытные, но я — козырный туз в этой колоде. И девочкам очень хочется, чтобы я сыграл в Тбилиси получше. Не посрамил себя, не выдал, не дискредитировал разработанные методики.
Сам не хочу.
Переоделись. Держим фасон, да.
Во время обеда Ольга как бы невзначай положила на стол буклетик музея Ярошенко. Генерал промолчал, но видно было — доволен.
Обсуждали новость: Советский Союз объявил о новой мирной инициативе. В целях изучения космоса на благо всего человечества, в рамках развития программы «Интеркосмос» подписан договор с Ливией о строительстве международного космодрома. На территории Ливии.
— Весь год в космосе вместе с нашими летали космонавты братских стран, ну ладно, это понятно. Но космодром? Это же и сборочные цеха, и подъездные пути, и много чего ещё. Наверное, в миллиарды обойдется, — сыграл простака я. Да и не сыграл, действительно ведь — миллиарды.
— Близость к экватору дорогого стоит, — ответил генерал. — Байконур на широте сорок пять градусов, а в Ливии можно и у тропика стартовать. Ракета сможет поднять больше груза за счет центробежной силы, особенно на экваториальную орбиту. Геостационарную, — выказал знание предмета генерал.
— Разве что так, — согласился я.
— Комплексное развитие. Ирригационные системы, космодром, дороги — это же нужно охранять. Значит, военные базы всех видов — авиация, наземные войска, флот. Ливия станет доминировать в Северной Африке. Вернее, Ливия и Советский Союз, — поделился стратегическими сведениями генерал.
— Опять непредвиденные расходы, — вздохнул я.
— Друзья обходятся недёшево, — согласился генерал. — Но на друзьях не экономят.
И он посмотрел на восьмерых корейцев.
— Для милого дружка и серёжку из ушка, — поддакнул я. Но вздохнул вдругорядь.
Ну да, ну да. На друзьях не. На своих будем экономить. Как и прежде.
Мне, конечно, жаловаться грех. Но сокурсники, с которыми держу связь, пишут всякое. Разъехались по стране, работают — и пишут. Не все, человек пятнадцать. Но и этого довольно. Пишут, что неладно что-то в датском королевстве. Любой пустяк становится проблемой. Буквально пустяк: лампочки, стиральный порошок, лезвия для бритья, батарейки для радиоприемника, реактивы для фотодела, зубные щетки, гуталин… Смешно, да не до смеха. И с продуктами напряжёнка. Особенно с детскими. Особенно в Поволжье.
Куда всё делось? Планы перевыполняются, трудовой энтузиазм хлещет через край, хлеборобы сдают хлеб в огромном количестве, а в магазинах пустовато. Народ, понятно, едет в Москву. Не только из Тульщины, Рязанщины и Владимирщины, но даже из Поволжья. За лезвиями для бритв едут, за детским питанием, за рибоксином. За всем. И москвичам стало не хватать. Москвичи-то работают, пока приезжие разметают с прилавков всё, что видят. И ведь не по лампочке берут, не по упаковке «Малыша», а сколько могут унести. Народ в провинции крепкий, не смотри, что неказист с виду. А после работы уставший москвич заходит в магазин за сосисками — ан, нету. Кончились. Понятно, ситуацию выправляют. Больше и больше мяса везут на московские сосисочные заводы. Но чем больше везут мяса в Москву, тем больше провинциалов едут за ним уже не только из Орловщины и Смоленщины, но даже из Челябинщины.
Заколдованный круг какой-то.
Однако в санатории с продуктами хорошо. Даже очень хорошо. Третий корпус, это вам не студенческая столовая.
В холле я купил газеты. Здесь с прессой лучше, чем в городе. Отдыхают иностранцы, и они, иностранцы, должны иметь возможность читать лучшую в мире периодику. Газеты и журналы. Есть даже «Англия», «Америка», «Корея» и, конечно, «Советский Союз». «Искатель» тоже есть. А вот «Поиска» нет, разобрали, извиняясь, сказала киоскёрша. Быстро разбирают, в три дня. Поди, сама же и купила, с целью перепродажи.
Я «Америку» брать не стал. Обошёлся нашими газетами.
Девочки предписали мне после обеда часовой отдых. Для лучшего усвоения съеденных продуктов.
Я уселся в кресло и начал смотреть, что сегодня пишут наши советские газеты. Обзор зарубежной печати я уже послушал утром, по Би-Би-Си.
Приятно читать: наша авиация твердо уверена, что перевезет пассажиров гораздо больше, чем в прошлом году. Завершившаяся навигация полностью обеспечила районы Крайнего Севера необходимыми грузами. И всё в таком же позитивном духе.
В «Советском Спорте» — статья на весь подвал: «Не могу поступиться принципами». За подписью международного гроссмейстера Иванова. Без инициалов.
Смысл пространной статьи понятен сразу. Прежде шахматисты играли за идею. На международных соревнованиях отстаивали высокие принципы советского, социалистического спорта. Никаких призов от иностранных организаторов не принимали — «в подачках не нуждаемся!» Понимали, что их успехи — это успехи советской шахматной школы, всей могучей армии любителей этой игры, а не конкретного Иванова, Петрова или Сидорова.
И сейчас большинство гроссмейстеров сознают прочную связь с советской шахматной школой, скажем шире — с Родиной. Большинство, но не все. Некоторые считают, что успехи на турнирах, успехи на международной арене — их личная заслуга. Вот такими они, понимаешь, талантливыми уродились. И без стеснения, ничтоже сумняшеся, присваивают гонорары за победы, победы, которые по праву принадлежат нашей советской шахматной школе, нашему родному государству. Спортивная общественность должна смело, невзирая на заслуги, истинные и мнимые, образумить зазнаек, указать им их истинное место в нашем обществе!
Мдя…
В стране несколько Ивановых — мастеров, а вот гроссмейстеров с этой фамилией пока нет. Да не суть. Суть в том, что Иванов без инициалов — вероятно, псевдоним. Может быть, редакционный псевдоним, тогда и статья эта — редакционная.
И что?
И ничего.
Пастернака проработали в печати — и он от Нобелевской премии отказался. Я, возможно, не стою и мизинца поэта, но от своего отказываться не собираюсь. Ни от титула, ни от денег, ни от страны, ни от девочек, ни от чего. Ограбить меня, конечно, могут, но грабить меня — что кошку стричь: хлопот много, шерсти чуть. Большая часть моей шерсти вне доступности стригалей.
