Анна в тридевятом царстве (СИ) - Лей Лора

Генерал молча наблюдал за размещением дам, Хенрик стоял у камина, а Анна не могла решить – уйти или остаться, пока Карл не указал ей на стул рядом с собой, определив таким образом ее статус. Воронцова повиновалась, присела и заметила быстрый недовольный взгляд Клары в свою сторону. «Ну, началось»-тоскливо подумала попаданка. И оказалась права.

- Ах, дорогой Карл – тихо, с придыханием и смирением сложив руки на коленях, произнесла Клара. – Простите за столь неожиданное появление, но я не знала, что еще могу сделать и куда пойти, кроме вас! Вы-единственный известный мне родственник моего дорогого покойного мужа, Генриха, поэтому, потеряв его, мы с дочерью решили просить вас о помощи и защите! Нам некуда больше идти, и если вы – она сделала судорожный вздох, приложила к сухим пока глазам платок, сжала руку сидевшей с опущенной головой дочери, - откажите … Мы просто умрем от голода и холода! – припечатала Клара неожиданно веско и громко.

Хенрик повернулся, бросил на гостий взгляд и присел за стол, положив на него руки, сцепленные в замок. Это движение вызвало шевеление Эммы: девушка подняла взор на младшего Вайса и растянула губы в слабой улыбке.

Между тем, не дождавшись реакции генерала, Клара продолжила монолог, прерываясь на глоток горячего отвара, принесенного Вандой, подчеркнуто скромно поблагодарила экономку, предложившую принять горячую ванну и обещавшую подготовить комнаты для дам, бросая при этом тоскливые взгляды на мужчин и избегая зрительного контакта с смотрящей на неё Анной.

В полутемном зале долгое время звучали тихие голоса визитеров, их всхлипы и жалобы, пока, наконец, Клара не иссякла и не замолчала. Хозяева не задавали вопросов, не проявляли сочувствия, не комментировали подробности рассказа, чем явно нервировали говорившую – это отметила следящая за монологом Воронцова. Пауза затягивалась настолько, что нервничать начала и скромняшка Эмма.

- Мама, я же говорила, что мы зря проделали такой путь из Штудгарта – прошептала она, но внятно. – Кому нужны бедны родственники? Лучше бы я вышла замуж за старого Геринга! Пусть и не долго, но мы бы жили, чем так …

Слово «унижаться» она проглотила, но намек был ясен. Вайсы переглянулись, Карл встал, за ним поднялись остальные.

- Вы устали с дороги, Ванда вас устроит. Поговорим утром.

И прошествовал в кабинет, сын и Анна пошли за ним, как привязанные, а Клара с Эммой остались в зале. Первый раунд они не выиграли, хотя – они же в замке? Неплохо для начала!

Глава 36

-Так, молодежь. Я тут подниму свои архивы, освежу память, а ты, Хенрик, ступай, проверь, что там с их каретой, вещами, и потряси кучера или кто там их привез, только аккуратно. Аня, пока Ванда занята, собери нам чего-нибудь перекусить и выпить. Потом оба сюда. Действуйте.

Получив приказ, разошлись каждый по своему направлению. В зале уже никого не было, к счастью. Аня быстро наложила холодного мяса, солений, хлеба, достала из кладовой початую бутыль шнапса, рюмки и тихо двинулась в темноте обратно в кабинет. Из комнаты рядом с ее выбивалась полоска света, и кто-то тихо переговаривался. Воронцовой хотелось прислушаться, но она одернула себя и толкнула дверь кабинета. Карл сидел за столом и смотрел на огонь.

-Принесла? Ванду не видела? Ладно, с ней потом поговорю. А ты что скажешь?

Анна Николаевна поставила поднос на стол и села напротив генерала.

-Карл, я стесняться не буду, не обижайтесь.- Мужчина фыркнул.- Я им не верю, ни капли. Дело ясное, что дело темное, у нас говорят. И фамилия их мне не нравится.

Вайс - старший вопросительно изогнул бровь.Мол, а это-то тут при чем?

- Ассоциации неприятные. Был в моей истории полный тезка их покойника, Генрих Гиммлер, один из идеологов фашизма. Это национализм в крайней форме ненависти ко всем, кроме одной нации – истинных арийцев. И на алтарь которого Гимлер и иже с ним положили более 60 миллионов человек за шесть лет, и русских там была почти половина… Поэтому я вряд ли смогу принять этих дам спокойно.

Карл пытался осмыслить сказанное…Получалось плохо.

- Конкретно про этих могу сказать одно: им очень надо остаться в замке. Зачем? Другой вопрос. Клара давит на жалость, Эмма –на совесть и честь. Обе имеют интерес к вам обоим и, как по мне, обе – продуманные особы, артистки, если не аферистки. Меня уже воспринимают как помеху, Ванду будут переманивать. Думаю, дальше будет еще жестче. И нет, во мне нет ревности и зависти. Мне вообще такие женские игры не свойственны, думаю, вы давно это поняли. Любезничать с ними я не буду, постараюсь избегать по возможности. Остальное-на ваше усмотрение.

Карл махнул головой. Иного он от Ани не ожидал, действительно, за эти годы ее хорошо изучил. Попаданка либо промолчит, либо скажет в лицо, интриганка из нее никакая.

Хенрик вернулся примерно через полчаса, сел за стол. Шлепнули на троих, и парень сообщил, что кучер-нанятый в Крайбурге, дамы к нему подошли сами, обещали, что в замке с ним рассчитается генерал. Вещей у них-один сундук, но перед дорогой – переоделись по-проще, нанимали в более достойном виде и держались более надменно. В пути молчали или шептались, он мало что расслышал, но упоминали необходимость выглядеть слабыми, лучше-больными, чтоб уж наверняка оставили в доме. Пассажирки ему не понравились, мутные какие-то, предложил быть осторожнее. Уедет утром, если кто будет спрашивать, передаст через Шульца.

-Отец, нечисто что-то. Ты молчал, знаешь их?

Генерал налил еще, походил по комнате, сел и заговорил:

-Думаю, у нас проблема, только вот не знаю, откуда ветер дует. Этот Гиммлер мне не родственник, даже близко. То есть, связь есть, но не по крови. Его мать была сводной сестрой младшего кузена моего деда по материнской линии. При чем сводной не по отцу-матери, а по браку родителей. Да-да, как говорит Аня, двоюродный плетень моему забору, так? Я с ее мужем встречался пару раз во время службы, общение было недолгим, но неприятным: он настаивал на моей помощи в продвижении, я отказал, и позже узнал, что он ушел со службы. Где они жили, понятия не имею, и как вдовушка нас нашла, тоже не понимаю. В эти ее слова о связях не верю, кто-то им помог, определенно. И тут возникает главный вопрос-кто? Не хочется думать, что твои бывшие коллеги, потому что это нам не надо…

Хенрик опустил голову, а у Ани по спине пробежал холодок. Ищейки по ее душу? Не было печали.

- Но, возможно, им помогли по простоте, так сказать, душевной, не корысти ради. Дамы в беде, грех не помочь. Ведь песни-то она пела красивые? И Эмма прям жертва-жертва. Тьфу ты, противно! – Карл брезгливо сморщился. – Время выбрали… Скоро посевная, ты будешь мотаться, мне тоже надо по компаньонам нашим проехать, да и Отто настаивал на визите в столичный ресторан, так ведь и не собрались…Останется Аня одна. Я еще Ханса проведаю, может, кто из бывших помнит этого Гимлера.

Помолчали, выпили.

- Ладно, мужики, поживем-увидим, пожуем-узнаем. Понаблюдаем, послушаем, Хенрик, следи за собой, да и вы, Карл. Путь к сердцу мужчины лежит не только через желудок, но вероятнее – через постель. Раз – и в дамках! Потеря чести-безвозвратна, порушил – женись! По мне, так это самый вероятный сценарий марлезонского балета, начатого дамочками. И они здесь надолго…

Аня замолчала, а мужчины переглянулись.

- И что ты предлагаешь с ними делать? – спросил Хенрик.

- Как что? Танцевать, конечно! – увидев шок на лицах Вайсов, Аня рассмеялась.- Да фильм у нас такой есть, сказка, «Золушка». Там мачеха-злодейка хотела вместо героини подсунуть принцу свою дочь, натянула той на ногу хрустальную туфельку как основной показатель невесты. Не спрашивайте! Короче, чтобы проверить невесту, ее заставили танцевать, ну она туфлю-то и скинула – мала была. Так и здесь – проверить танцами с бубном. Они одинокие-несчастные, им нужно мужское плечо и кошелек? Выдать замуж! Приданое, конечно, придется дать, да и по соседям повозить на смотрины. А не захотят – так кто их задерживает? Ну, если вы, конечно, не рыцари без страха и упрека и готовы пожертвовать собой ради прекрасных дам.. или не дам...А что, не права? Эмма эта – белый лотос, подруга моя описывала такой тип: красивая, слабая, нежная и трепетная фиялка, а внутри – крокодил зубастый и удав в одном флаконе! Обовьет как плющ, умаслит, в глаза заглядывая, на лестницах и ровном месте падать прямиком в объятия вроде случайно будет, сознание терять, чтоб на руках носили, плакать крупными слезами, красиво по щекам бегущим, речами скромными воздействовать, как сегодня : «Нет, нет, мне ничего не нужно, я лучше умру гордой и честной, но вас не потревожу…Ах, я такая несчастная, бедная, но вы не должны страдать из-за этого!»