Кровь, золото и помидоры - Дмитрий Викторович Распопов
— Лодка! Лодка слева по борту!
Крик вахтенного, отвлёк всех от лицезрения острова и многие, я в том числе поспешили посмотреть в сторону, откуда заметили лодку.
— Туземцы! — ахнул кто-то рядом со мной. А канониры бросились вниз, готовить пушки для отражения атаки.
Не заметив в руках приближающихся оружия, я велел не стрелять, а подпустить их ближе.
Когда каноэ приблизилась к нам, я видел, как туземцы с округлившимися глазами смотрели снизу вверх, не понимая, как они могут забраться на «Повелитель морей».
Я подошёл к борту и отогнав от него матросов, показал стоящему на носу каноэ невысокому, смуглому туземцу пустые руки. Он также показал мне свои и что-то спросил на тягуче-горловом языке. Я покачал головой, и ответил ему на винето, он тут же поняв, что наши языки различны, достал со дна лодки фрукты, какие-то плетёные корзины поднял их на руках, показывая их мне. Я как мог руками показал им отойти подальше от корабля, пока матросы спускали для меня лодку.
— Пока никого не пускать на остров, нужно разобраться с туземцами, воинственные они или нет, — приказал я. Капитан, лишь понятливо кивнул.
Взяв с собой сеньора Бароцци и его десяток солдат, остальные выдвинуться вслед за нами позже, мы пошли за каноэ туземцев, которые поняв наш замыслы стали показывать дорогу к своему селению, которое оказалось расположено не так уж далеко от берега. Крыши, крытые пальмовыми листами было видно даже отсюда.
Едва мы подошли ближе к берегу, два солдата прыгнули в волны прибоя и вытянули лодку на песок, чтобы мы спокойно могли сойти не намочив ноги. Нас тут же окружили любопытные местные, с осторожностью разглядывая белую кожу, кольчуги и стальное оружие. Тот, с кем я пытался общаться, тоже подошёл ко мне ближе. Он был полностью обнажён, если не считать хлопковой набедренной повязки и тонкого шнура поверх неё, на котором висел кремневый нож без ножен, а также золотых и нефритовых украшений на шее и руках. Татуировок или раскрасок, как я ожидал увидеть у местных, у него не было.
Он что-то сказал, протягивая мне фрукт, с виду похожий на авокадо, а также лепёшку. Я взял их из его рук, укусил по маленькому кусочку, поняв, что не ошибся в своём предположении, это был действительно авокадо, а вот хлеб слегка горчил.
— Что это? — я показал на лепёшку, поморщившись.
Он испугался, затем сам взял её и укусил большой кусок, прожевав, проглотил его и дополнительно погладив себя по животу, словно показывая, что это вкусно.
— Маниок, — сказал он, пробуя передать мне её обратно.
Я покачал головой, повернулся к Марко, который дал мне стеклянные бусы и нож в ножнах. Взяв их в руки, я сделал пару шагов к вождю, взял его за руку, которую он безропотно мне дал, и одел на неё браслет с бусами, сразу же засверкавшем на солнце. Затем вытащив свой железный нож, я попросил его дать свой. Он с любопытством тут же протянул мне его. На его глазах и под удивлённые слитный вздох, я расколол его кремневый нож. После этого вернул свой в ножны и протянул вождю. Тот, осторожно взял его в руки и вытащив, прикоснулся к лезвию, конечно же порезавшись. Его, как в своё время и моего африканского друга это только обрадовало и он сначала долго рассматривал лезвие, прикасаясь к металлу то языком, то руками, затем положил его в ножны, повесил на верёвку на поясе, стал рассматривать стеклянные бусы. Которые ему также чрезвычайно понравились.
Окончив с осмотром, он заулыбался и стал показывать рукой в сторону селения, видимо приглашая пройти вслед за ним. Видя, с какой жадностью солдаты разглядывали почти полностью обнажённых островитянок, с обнажёнными грудями, я подумал, что это будет не лучшей мыслью. Они насмотрятся, потом разнесут эти вести по кораблю по возвращении, а там глядишь и недалеко до изнасилований туземок голодными до секса моряками, которые женщин не видели уже несколько месяцев.
Я покачал головой, показывая, что лагерь мы разобьём поблизости от берега, что его расстроило, но склонив голову, он крикнул своим и они вернулись в свой посёлок без нас. Прежде чем звать на берег ещё людей, я приказал сеньору Бароцци тщательно следить за людьми, высказав свои опасения. Не хотелось бы портить отношения с туземцами из-за изнасилований. Он согласился со мной, отойдя к своим офицерам.
* * *Ближе к вечеру к нам вернулись туземцы, тяжело пригибаясь под тяжестью корзин, которые они несли. В них была рыба, знакомые мне лепёшки и другие фрукты, а также вода. Посланные вглубь острова поисковые партии не нашли пресную, поэтому я хотел, как можно быстрее получить в свои руки туземца, чтобы начать изучать их язык. Жесты и непонимание друг друга, при разговоре с вождём, меня выводили из себя, я от такого уже давно отвык, поскольку обычно какой-либо язык да знал в разговоре с незнакомцами.
Островитяне поставив корзины рядом со стремительно растущим лагерем, который окапывался и укреплялся частоколом, с удивлением смотрели за нашими работами. Вождь же подошёл один, пригласив меня подойти к нему ближе. Достав небольшой золотой самородок я протянул его ему, показывая на корзины. Он тут же замотал головой, не беря его даже в руку. Удивившись, я подозвал солдат и перенюхав, а также перепробовав всё принесённое, отобрал то, что привычно для живота европейца, остальное вернул туземцам. Они спорить не стали, унеся остатки в селение. Отправив продукты и главное воду на корабль, я подозвал вождя к себе. Показав на себя, я произнёс.
— Витале.
Затем перевёл руку на него.
