Эксперимент с моделирующим компьютером - Юрий Егоров
— Вы о чем-то задумались? — голос шефа МГБ вывел Русичева из оцепенения.
— Никак нет, товарищ генерал-полковник, просто кое-что вспомнил.
— Вспомнил! — министр опять, хоть и мягче, но улыбнулся. — Небось, сплетню какую-нибудь обо мне, не такли?
Если честно, то да, товарищ генерал.
— Ну вот, это уже мне больше нравится, а то заладил «Никак нет, никак нет!»
Произошло чудо: человек, стоящий напротив Сергея, мгновенно переменился: теперь на него уже смотрел не сухой и черствый аппаратчик, а добрый, внимательный и отзывчивый отец!
Только сейчас Сергей понял, почему Ивана Алексеевича Крикоумова ценило высшее государственное руководство. Когда нужно для интересов дела, он был тверд и непреклонен, но никогда не терял при этом свойственной настоящему руководителю человечности.
— Скажите, капитан, Вы ведь круглый сирота, не так ли? — голос министра вернул разговор в деловое русло.
— Круглый, товарищ генерал, воспитывался в детдоме. Затем Нахимовское училище и морской институт в Ленинграде — отделение корабельного программирования.
— Да, я об этом слышал, — министр помял двумя пальцами подбородок. — Но почему 17-й отдел предложил именно морского офицера? Как думаете, а?
— Наверное, потому, что я занимаюсь компьютерной голограммой Вождя?
— Возможно, но есть ведь и другие допущенные к этому электронному чуду?
Сергей пожал плечами:
— Тогда, может, из-за того, что на мне все программное обеспечение «Генералиссимуса Сталина?»
— Думаю, и здесь Вы не правы. Электроника линкора сложна, но все равно нашлась бы замена, — министр уже с мягкой улыбкой и с блеском в глазах смотрел на Сергея. — Хоть я и не сторонник морских щеголей в белых кителях, но скажу прямо, выбрали они Вас, капитан, за вашу абсолютную порядочность и преданность нашей Великой Родине, нашим жизненным идеалам и строю! И здесь я с их выбором совершенно согласен. Кроме того, есть в вас, морских офицерах, этакая потомственная эстетичность и культура, унаследованная от лучших русских офицеров и традиций. Для наших операций вы не очень- то годитесь, но здесь особый случай. Это как раз кстати. Ведь тот человек, на встречу с которым мы тебя хотим направить, как раз претендует на роль эстета.
Министр умолк. Было даже слышно, как тикают часы-ходики на стене — естественный антураж кабинетного уюта.
Пауза несколько затянулась... Ее прервал сам Русичев:
— Товарищ министр, я понимаю, что могу нарушить субординацию, но не могу удержаться от мучающего меня вопроса. Неужели угроза нашему миру так велика, что мы должны вмешаться?
— А разве командующий линкором не ввел Вас в курс дела? — министр смотрел на Русичева пытливым взглядом.
— В общих чертах, но это не снимает многих вопросов.
Крикоумов о чем-то размышлял, глядя в свободное от штор окно:
— Скажи, пожалуйста, капитан, ты предупрежден о сверхсекретности данного мероприятия? — министр перешел на «ты», что было хорошим знаком.
— Моя беседа с командующим записывалась на видео. Вы можете проверить.
— В этом нет нужды. Владимир Евгеньевич всегда все делает так, как надо, — министр опять что-то проигрывал в голове, затем спокойно продолжил. — Я понимаю, о чем ты хочешь спросить. Почему у нас дело не кончилось апокалипсисом, а им это угрожает?
— Отвечу, в общем, так: мы сумели быстро подавить Америку и Европу в силу нашего огромного военного потенциала, опирающегося на мощнейший экономический базис. Кроме того, у нас было на тот момент много союзников, включая КНР, с ее третьим в мире валовым национальным продуктом. Вспомни, как наши «Бураны» быстро выиграли битву за космос. А залп орбитальной станции прямо по Вашингтону? Я уж не говорю о той точке, которую поставил в той скоротечной войне АЛРК «Генералиссимус Сталин»! Ты сам об этом неплохо знаешь. Та же страна, в которую тебе придется отправиться, стала заложником собственной слабости. Вооруженный конфликт прогнозируется у «них» между ис- ламским миром с одной стороны и США с Европой — с другой.
Все дело в быстром росте населения исламского мира, их работоспособности и тяге к собственному раз витию. Западная же цивилизация явно деградирует, пытается решить свои проблемы за счет других стран, в том числе и за счет Ирана.
Противоречия носят неразрешимый характер. Выходом было бы самоограничение Запада, но он не сможет на них пойти, опять же, в силу своей дегенеративности. Особую роль в войне будет играть КНР, которая встанет на сторону исламского мира. А вот той России выпадает незавидная роль: сначала она долго пресмыкалась перед Западом, а потом струсит его открыто поддержать, из-за чего подвергнется массированному удару обычными вооружениями. Ее попытаются оккупировать войска США и Европы, чтобы завладеть ресурсами для длительной войны.
Трусливых и амбициозных лидеров России это сильно испугает. Нет, не потеря суверенитета имеется в виду, а исчезновение кормушки. Но, не в силах вести длительную и затяжную войну, эти снобы от страха пустят в ход последнее, что у них осталось от СССР.
Состоится глобальный обмен ядерными ударами между тремя сторонами, который не приведет к подавлению одной из сторон, как это произошло у «нас» — это приведет к планетарной катастрофе: вращение Земли сильно замедлится, и она почти полностью потеряет атмосферу! Что будет дальше, думаю, можно и не описывать?
А раз не будет у планеты атмосферы, кстати, общей для обоих миров, понятно, надеюсь, что ожидает наш мир?
Представляешь: одни жители нашего мира спокойно спят, другие сидят с удочкой у тихой вечерней заводи, третьи целуются где-нибудь на лавочке — в парке под акациями и вдруг... все это резко обрывается, и сделать уже ничего нельзя!
Министр неожиданно умолк, пытаясь справиться с волнением. Какое-то время оба сидели молча.
— В общем, мы не можем допустить того, что глубоко под землей останутся избранные, а остальные погибнут — это нам неприемлемо! Поэтому высшим руководством СССР при консультациях с другими высокоразвитыми странами принято решение вмешаться в ход событий во 2-м параллельном мире. Сразу скажу, сделать это будет не просто!
Проблема состоит в невозможности, на данном этапе нашего развития, переправить в «тот» мир больше одного человека, — министр Госбезопасности вопрошающе посмотрел на Русичева. Тот понял: пришло его время спрашивать.
— Скажите, товарищ министр, не стоит ли
