Красный Коммерсант (СИ) - Ставр Восточный
Одним словом, зрелище не для всех.
А битва продолжалась, и была она долгой, жаркой и апокалиптичной. Люди — независимо от чинов — проявляли чудеса героизма. Одних только простых красноармейцев, участвующих в финальном бою, сражалось более ста тысяч. Боевых магов прибыло около пятнадцати тысяч. Разумеется, всей толпой они в бой не бросались. Среднее время «боевого контакта» для среднестатистического армейского мага — от трех до пяти минут. После чего обессиленным метателям заклинаний приходится спешно отступать в тыл, и, срочно заливаясь зельями и усиленно медитируя, восстанавливать силы.
Метаморфы мои от людей не отставали. Нет, не так. Людей они, конечно, превосходили, так как продолжали сражаться без устали и страха. И хоть превращаться я им запретил, но подпитываться от своей добычи и незаметно восстанавливать повреждения они могли спокойно.
Защитники Города быстро привыкли к мелькающим в суматохе битвы монстрам, отмеченным белой дланью. И не трогали (за редким исключением шального дружеского огня). В конце концов, о техниках укрощения и контроля горожане знали: подобные умения хоть и редки, но не уникальны. Канисовых волков ведь люди не боятся, пусть и слегка опасаются.
А я? Я тоже крутился, как белка в колесе. Выжимая максимум из спешно сокращающихся запасов магических камней, мы с Алукардом раздавали направо и налево разряды молний, стараясь оказывать поддержку в критических местах.
С начала сражения прошло часов шесть, солнце начало клониться к закату.
Битва тем временем потихоньку сходила на нет. Единичные монстры, припозднившиеся к основному нашествию, моментально попадали под раздачу. И я стал замечать, что чем слабее кипел бой, тем настороженней поглядывали воины на моих питомцев. Поэтому, решив не нагнетать ситуацию, я приказал своим подчиненным держаться вместе. Увидев, как единороги, волки, олени и прочие монстрята во главе с мамонтом выстраиваются в одну колонну, защитники Города впали в ступор. А что им оставалось, если на их глазах теросы, выстроившись по пять в ряд, принялись вышагивать дружно в ногу? Ларчик же открывался вполне просто, ибо я в это самый момент бодро командовал по ментальной связи: «Левой, левой! Раз! Два!». Глаза у окружающих бойцов округлились, челюсти отвисли. Может, я чуток переборщил со спецэффектами? Всё-таки моих зверюшек, израненных и вымазанных кровищей, миленькими не назовёшь. В таком состоянии людей-то пойди построй, а тут — монстры. Ситуация начал приобретать нежелательный коленкор, но дело спас молодой красноармеец. Смельчак достал из-за пазухи кусок хлеба, осторожно подошёл к единорогу, стоявшему с краю, и протянул ему угощение. Мой лохматый красавец (заляпанный вражеской кровью и с кишками, что лоскутами свисали с его рога) скосил взгляд на Вожака (на меня, то есть), получил поощряющий кивок и протянутый хлебушек мгновенно зажевал. Паренёк хохотнул, обернувшись к товарищам, лицо его расплылось в счастливой улыбке. Он снова сунул руку за пазуху и извлёк оттуда оставшуюся краюху. Но едва единорог успел раскрыть рот, как сверху проворной змеёй свесился хобот, обхватил хлеб и утянул его в сторону довольной распахнутой пасти мамонта.
По рядам бойцов прокатился облегченный смех. Напряжение сдулось, как воздушный шарик. Красноармейцы принялись рыться в своих сумках и карманах в поисках чего-нибудь вкусненького, через минуту нас обступила добродушная толпа.
— Здорово ты нам, парень, со своим зверинцем подмогнул! И откуда только выбрался такой? — крикнул один из солдат, только что отправивший в пасть одного из моих ребят кусок пиленого сахара.
— Так Новогирканский я! Вот, угораздило в Лакуну провалился!
— Чудны дела Ваши, Господи! — покачал головой красноармеец и полез в карман за куревом.
Метаморфы меж тем благодарно кивали, кушали с аппетитом (ещё бы!), но спокойно, не жадничали, даже разрешали себя гладить. В общем, активно (с моей подачи) занимались агитационной работой с населением.
Покрутив итоги боя, вынужден констатировать, что семерых мы потеряли безвозвратно. Кого-то просто дезинтегрировало мощными магическими ударами, одного зацепило какой-то «разлагающей магией» (стрелял человек), и метаморф буквально сгнил за живо. Он пытался сохранить себя, отделив уцелевший кусочек. Не получилось. Ещё с десяток получили критические повреждения и в данный момент отсиживались в моей сумке, прикидываясь полевыми мышками — в пылу сражения их тела были почти полностью уничтожены. Несколько раз виной тому снова был дружественный (а один раз — намеренный, и того хмыря я запомнил!) огонь.
Занимаясь «врачеванием», я старался хоть мало-мальски дух перевести.
«Любой хозяйственник тебя бы за такое прибил», — задумчиво почесал в затылке Алукард, разглядывая выгоревшие камни молний.
А что было делать? Из-за недостатка силы, навыков и при необходимости выдавать шоу похлеще, чем у катушек Тесла, нам пришлось в большей степени положиться на камни молний, превратив их в расходный материал. От перенапряжения меня это всё равно не спасло, и пока Алукард сетовал на растрату, я чувствовал, как волна за волной накатывают усталость и опустошение.
Пока я, под лукавым взглядом обретающегося рядом отца Викентия, изображал ветеринара, «с трудом заращивая» самые «опасные раны» на своих подопечных (напоминаю, во время сражения вместе с запретом на смену формы была запрещена и чрезмерная регенерация), на поле боя прикатили машины с командованием. Тут же, как из пулемета, застрочили приказы о передислокации, создании оборонительных рубежей, формировании запасных отрядов. Часть развалившихся и отдыхающих солдат тут же была зачислена в отряды разведывательные, и отправлена вглубь Лакуны.
Собравшиеся вокруг нас красноармейцы нехотя отошли от моего зоопарка и отправились туда, куда их послали. Меня с моими зверушками показательно не трогали. Чувствовалось, что все чего-то ждут.
И они, действительно, ждали.
Когда с вышины полились торжественные звуки, сплетавшиеся в божественную музыку, люди невольно замерли, облегченно выдохнули и посмотрели в небеса. Тотчас же всех ослепила яркая вспышка, знаменующая победу людей в битве за Город. Каждый защитник получил соответствующее уведомление от Системы. Многие тут же поспешили к выходу из Лакуны.
Я спросил у стоявшего неподалеку отца Викентия:
— Куда это они?
— Не знаешь? — усмехнулся монах. — Там, у входа в Лакуну, сейчас появится «Победный обелиск», на котором будут перечислены имена всех защитников города.
— А-а-а-а-а… — почти безразлично протянул я и, как ни в чём не бывало, вернулся к своим подопечным, продолжив приводить их
