Монстр с нежным сердцем - Таня Белозерцева
Мужчина обернулся на него, повернулся и подошел. Пристально и долго смотрел в усталые зеленые глаза, потом, ни слова не говоря, сгреб парня к груди и понес вместе с охапкой хвороста. Сперва Гарри глодал стыд — человеку и так тяжело, вон, гора ветвей за плечами, так он ещё и его тащит, как какую-то барышню кисейную… Попытался сползти с рук, но трепыхание не помогло — захват только крепче сделался.
В полдень стыд сменился недоумением — этот верзила когда-нибудь устает? К закату пришла апатия. Устал, как ни странно, сам Гарри, заодно выяснив изумительный факт: устать можно, даже комфортно сидя на руках… Так что парню было уже как-то всё равно, тем более, что его маленько укачало до полусонной одури, неудивительно, после целого-то дня.
Костер был разведен с помощью огнива, трута и чего-то там ещё, Гарри его впервые увидел и потому не смог определиться с наименованием предметов. Но сам костер неимоверно радовал приятным теплом и уютным светом, разогнав вечернюю прохладу и отодвинув за пределы освещенного круга подступающую ночную темень.
Лицо человека из Арктики, подсвеченное золотом, снова поразило Гарри необычной бледностью, отчего-то создавалось впечатление, что поработал неумелый гример, покрасивший кожу смесью муки и мела. На театральные белила это было непохоже. Но ведь и не грим это тоже, опомнился Гарри, давая себе мысленного тумака.
Мужчина заметил пристальное внимание юноши, и в глазах его появилась тоска. В голосе прозвучала невыразимая горечь, когда он заговорил:
— Скоро расстанемся. До порта потерпи мое присутствие.
Смысл доходил долго, а когда дошел, Гарри возмутился:
— Вы думаете, что мне неприятно находиться рядом с вами?
— А разве это не так? — резко спросил попутчик. — Ведь я — монстр.
— В каком месте вы монстр? — взвился Гарри. — Нифига вы не монстр! Вы спасли мне жизнь, за что я вам очень благодарен. Монстры не спасают замерзающих во льду пацанов и не крадут пленников из темниц, так что я считаю — вы очень хороший человек.
— Ты не знаешь правды, мальчик, — кисло возразил оппонент. — А правда заключается в том, что я — не человек.
— Ну, полувеликан, подумаешь. Хагрид и повыше будет… — несогласно буркнул Гарри.
— В каком смысле — повыше? — искренне удивился собеседник.
— В прямом, — заулыбался Гарри. — Он огромный, вдвое толще вас и выше на полголовы. Носит кротовую шубу круглый год, у него косматые волосы, веселая, невидимая из-за бороды улыбка и добрые черные глаза, похожие на блестящих жуков.
Мужчина поднял глаза к небу, представляя рост незнакомого ему Хагрида, посмотрел на свою руку, на Гарри и спросил вдруг с какой-то странной надеждой в голосе:
— Думаешь, я тоже полувеликан?
— Ну, наверное, если у тебя родители человек-отец и мать-великанша… — Гарри рискнул перейти на «ты».
— Нет… — опечаленно сник спутник. — Не полувеликан я. Не было у меня родителей…
— Мне очень жаль, — завиноватился Гарри. — У меня тоже родители умерли. Прости…
В ответ — странный, непонятный взгляд, за которым последовало смущенное молчание. Некоторое время посидели молча, слушая потрескивание огня и веток, щелканье искр и шорох ветра в кронах над головами. Потом Гарри робко нарушил тишину.
— Что такое «зейн»? — спросил он. И пояснил: — Это слово я слышал в селении, когда ко мне обращались.
— По-немецки «явиться», «быть», — перевел спутник.
— Ты тоже явился ко мне на помощь, — задумчиво произнес Гарри и решился: — Можно я буду звать тебя Зейном, раз ты не хочешь сообщать мне свое имя?
— Я рад бы назвать тебе имя, но не могу, у меня его нет, — объяснил попутчик.
— А вот это уже странно, — нахмурился Гарри. — У каждого живого существа должно быть имя. Может, ты не помнишь? С тобой произошел несчастный случай и ты потерял память? На тебя напали, ограбили, ударили по голове? Что с тобой случилось? Когда? С кем ты жил? Сколько тебе лет?
Из потока вопросов ответ последовал почему-то на самый последний, заставивший, однако, похолодеть.
— Два года.
— Что «два года»? — севшим от ужаса голосом переспросил Гарри, думая, что бедолага уже столько времени ходит беспамятным.
— Мне два года, — уточнил «беспамятный».
— В каком смысле? — перегруженные мозги со скрипом провернулись, пытаясь уложиться в привычные колеи. — В смысле, ты два года назад потерял память или?.. — договаривать Гарри побоялся.
— Я не терял память. И не рождался в том смысле, в котором ты думаешь. Я существую на свете два года, — коротко и пунктуально доложил спутник. Гарри прикусил губу, напряженно соображая. Но увы, верное обычно воображение забуксовало, как-то не представлялся сидящий напротив двухметровый детина двухлетним малышом…
— Не понимаю, — вынужденно сдался он. — А как же ты на свет появился?
Вопрос оказался неожиданно точным — попутчик нахмурился.
— Мой создатель не удосужился мне рассказать о моем рождении, так как трусливо сбежал, а оставленный им дневник содержал лишь формулы, по которым он создал меня. Но даже по нему я понял, что мое происхождение — неестественно. Сложно сопоставлять себя со схемой расчлененного трупа, но шрамы на моем теле упорно подтверждают это.
Гарри почувствовал, что близок к разгадке, но спрашивать стало страшно, ибо ответ мог оказаться чудовищным. Он пересилил себя, затолкав личное эго подальше.
— Как зовут твоего создателя?
— Виктор Франкенштейн.
Всё. Назад пути нет. Остался последний вопрос. Самый страшный.
— Какой сейчас год?
— Тысяча восемьсот двадцатый.
Вот теперь точно всё. Полный пиздец. Долбаная магия рехнувшихся палочек перенесла его в прошлое. Никогда ещё мозг Гарри не работал с такой скоростью — мириады мыслей пронеслись в голове, порождая безумный хаос вопросов, ответов и предположений. Внешне Гарри оставался спокоен, лишь взгляд остекленел, слепо глядя в огонь. Спутник, слегка удивленный расспросами, терпеливо ждал, подпитывая костер новыми ветками.
Постепенно в голове установился порядок, мысли перестали метаться, и Гарри начал рассуждать более рационально. Итак, он в прошлом, перед ним сидит печально известное чудовище Франкенштейна. Дамблдора, Грин-де-Вальда и Темного Лорда нет даже в планах, не говоря уж о его родителях. О том, где достать хроноворот, и думать нечего, ни один маховик времени не способен перенести его в будущее, которого уже нет.
Так, собраться, не паниковать! Думать! Думать о том, почему магия перебросила его сюда, в это время. В роман Мэри Шелли. В мир Создания Франкенштейна. Мысли, получив якорек, начали вытанцовываться вокруг существа из романа. Подняв глаза поверх костра, Гарри посмотрел на лицо сквозь ажур пляшущих искр. В действиях Магии ничто не происходит просто так, если она что-то делает, значит, это ей нужно для чего-то. Или кому-то.
В то, что кто-то решил заняться спиритизмом и вызвал
