Тринадцатый VII - А. Никл
По счастью, в холодильнике нашёлся вишнёвый сок, который и заменил содержимое. Туда же я влил содержимое из склянки, что дала мне Лиза. Понятно, что брат заметит подвох сразу, но будет достаточно и нескольких глотков.
Я вышел во двор, где Женя, стоя в одном халате, спорил с охранниками. Они хотели отвести его обратно в комнату, он же жаждал пойти прямиком в винный погреб, где и хранился запас алкоголя.
— Братец, я принёс! — громко сказал я, привлекая внимание.
— О! Хоть кто-то сжалился надо мной! — обрадовался Женя и побежал ко мне.
Босыми ногами он ступал по снегу, но лицо по-прежнему оставалось красным, как помидор. Всё же, алкоголики ничего не боятся: ни падения с высоты, ни переохлаждения. Не зря в глобале про них столько забавных случаев описано.
— Такое дорогое вино и ради меня открыл! — удивился брат, забирая у меня бутылку. — Такое надо из бокалов пить.
Охранники на меня покосились, не понимая плана, но молчали, и на том молодцы. А то в их глазах всё выглядело так, словно они полдня спасают Женю от пьянки, а я взял и всё разрушил.
— Да, но бокалов нет. Пей так, если хочешь, — разрешил я.
Женю уговаривать не пришлось. Он прислонился к горлышку бутылки и залпом опустошил половину.
— Это не вино, — сказал он, сверля меня осуждающим взглядом.
— Вино, вино. Может, выветрилось, — пожал я плечами.
— Не…
Закончить он не успел. Бутылка выпала из его рук и упала на снег. Остатки красного виноградного сока разлились по белому снегу. А следом упал и брат.
Ох, не ожидал, что так быстро сработает!
— Отнесите его в комнату Павла! — велел я охранникам, и они сразу приступили выполнять указание.
Подхватили Евгения и потащили в дом.
— Зачем ты дал ему вино? — на входе в поместье спросила Лесси.
— Это сок, успокойся.
— Ой… и почему я сама до этого не додумалась, — посетовала она, смотря, как охранники поднимают моего брата вверх по лестнице.
— Лифта там явно не хватает.
— Дом же старый. Ему века три, не меньше… Удивительно ещё, как карниз под Женей не сломался.
— Это магия укрепления, — ответила Света, сидящая на диване в гостинной. — Здесь всё пропитано магией. Её обновляют примерно раз в сто лет, и этого ещё на век хватает.
— А когда обновляли последний раз? — поинтересовался я.
— Лет десять назад отец этим занимался.
— Ну, хотя бы эту обязанность можно будет переложить на потомков, — усмехнулся я.
Время до вечера пролетело быстро. И даже без нападений обошлось! Что не могло меня не радовать. Ещё бы пять дней продержаться в том же темпе, но сомневаюсь, что император окажет нашей семье подобную милость.
Слуги вынесли из комнаты Павла всё, что там оставалось. Затем Лиза начертила углём магическую печать. Только эта работа заняла у княжны четыре часа. Она вдумчиво чертила и по несколько раз проверяла, опасаясь ошибиться. Тут, как с плетениями, любой косяк может обернуться фатальными последствиями.
Пока Лиза была занята своей печатью, я перерисовал из памяти ту, что старательно запомнил при разговоре с Голицыным. Правда, получилось у меня раза с пятого, я же не художник. Но главное, что получилось.
С этим листом я и отправился к той, кто был хорошо знаком со всеми магами столицы.
— Мам, работаешь на праздниках? — спросил я, входя в её кабинет.
Наше поместье было настолько большое, что помимо личных покоев, здесь у каждого был свой рабочий кабинет. Не считая младших. Самый большой кабинет принадлежал отцу, но я пока не спешил его занимать.
— Да, так гораздо спокойнее, — ответила мать, оторвавшись от изучения папки с бумагами.
Там были только ей понятные схемы и таблицы.
— Переживаешь за Евгения?
— За всю нашу семью. Ты затеял слишком опасную игру… Даже твой отец на такое не решался.
— Возможно, если бы решился, то остался бы жив. Враги бы не прятались, а были как на ладони.
— Ни к чему жалеть о том, чего не исправить, — печально сказала мать и перевела взгляд к окну. — Скорее бы весна, и конец всего этого. Я теперь боюсь выходить из дома. Все боятся.
— Это временно. Я разберусь с делами и уеду.
— А мы останемся. И императору ничего не будет стоить до нас добраться. Я понимаю, что ты хочешь защитить сестру и семью, но произошедшее на балу… это ни в какие рамки не лезет.
— Это уже моё дело. И ты сама сказала, что не стоит жалеть о прошлом. Лично я ни о чём не жалею. Вот что ты видишь в окне?
— Хм, двор… Ну, новый купол ещё мерцает.
— А чего ты не видишь?
— Имперской гвардии. Лёш, я понимаю, что нас не станут убивать открыто. Слишком большое влияние. Мы, как никак княжеский род.
— Хорошо, что понимаешь. Но не только император может действовать из тени, — сказал я и положил на стол матери листок с рисунком.
— Что это? — поинтересовалась она, разглядывая мои каракули.
— Печать. И я надеялся, что ты подскажешь, кто может её расшифровать.
— Есть у меня один знакомый. Всего в столице три мастера печатей, но говорить с нами станет столько один. Где ты её вообще увидел?
— Неважно где, важно, что она в себе несёт. Имена. Одно или несколько, не знаю. Но они заключены в ней.
— Хорошо, я свяжусь с мастером. Но на встречу с ним возьму пять человек охраны. Вообще, не мешало бы расширить службу безопасности.
— Если считаешь, что так нужно, то займись. Средств у тебя предостаточно.
— Займусь. И ещё на артефакте правды всех проверю.
— Он у Тимофея Сергеевича. Раз он молчит, значит, предателей не выявил.
— Хоть одна хорошая новость на сегодня, — вымученно улыбнулась мать. — Кстати, чуть не забыла!
Она открыла верхний ящик своего стола и достала оттуда толстую стопку писем.
— Что это? — спросил я, поскольку не горел желанием их читать.
— Предложения о помолвке! Да нам только ленивый не написал и не предложил свою дочь, — усмехнулась
