Спасите наши души - Игорь Черемис
– Вить, не пропадай!
Я снова получил пару ударов по щекам, и они словно что-то включили в моём организме. Я наконец смог открыть глаза – но лишь для того, чтобы увидеть круглую щекастую голову с глазами чуть навыкате и с зачесанной налево некрасивой челкой.
«Макс» – всплыло в голове имя обладателя этого лица.
Я видел голову Макса очень четко, от чего отвык за многие годы своей близорукости. Я моргнул – и Макс послушно пропал на мгновение, тут же появившись вновь.
– Оклемался? – с надеждой спросил он.
– Ы... Да! – у меня неожиданно получилось сказать то, что я хотел.
Правда, голос был совсем не похожий на мой. Жена называла мой голос «скрипучим» – мол, снова завел свой скрипучий патефон. А сейчас моё «да» прозвучало очень чисто и каким-то приятным баритоном. От неожиданности я не сразу смог продолжить говорить, но быстро собрался.
– Где я?
– Сильно же тебя приложило... – пробормотал Макс. – Совещание у нас было по отделу, а тут ты начал на бок заваливаться, еле успел твою тушу поймать... Чего это ты?
Ответил я не сразу. Ко мне вдруг окончательно вернулся слух – и я смог слышать не только какие-то слова, но и всё остальное, что обычно наполняет воздух. Вот кто-то прошел, слегка хромая. Вот простучали каблуки – наверняка это женщина или девушка. Вот ещё одни мужские шаги – тяжелые, редкие. Они замерли рядом, а их обладатель спросил:
– Всё в порядке? Помощь не требуется?
– Нет, товарищ генерал, сморило вот... но уже очухал... простите, пришел в себя.
– Это хорошо, – веско сказал «товарищ генерал». – Юрий Владимирович там?
– Так точно, – совсем не по-армейски ответил Макс.
– Вольно, капитан... Как зовут вашего товарища?
– Виктор...
– Тёзка, значит, – как-то добродушно сказал «товарищ генерал».
А я вспомнил его имя – Виктор Иванович Алидин, целый генерал-майор, руководитель Управления КГБ СССР по Москве и Московской области, «варяг», которого назначил Андропов, чтоб его...
«Стоп!»
Я незаметно помотал головой и чуть пошевелился, чтобы этот Алидин попал в поле моего зрения. Генерал был крупным мужчиной, с широким квадратным лицом потомственного бульдога и узкими татарскими глазами. Судя по всему, у него было какое-то дело к тому человеку, который ругал подчиненных за отсутствующие планы – в памяти услужливо всплыла фамилия Денисова, руководителя нашего пятого отдела...
«Нашего?»
Мне очень захотелось снова потерять сознание. Я ничего не понимал, в моей голове роились не мои мысли и воспоминания, словно это был не я, а кто-то другой – например, тот самый Виктор, как меня упорно называл этот Макс. Впрочем, я и Макса не помнил – вернее, помнил, но «новой» памятью, «старые» воспоминания ничего о нем не говорили. Я попытался отделить старое от нового, не преуспел, но сумел выдавить из себя:
– Простите, товарищ генерал...
– За что? – удивился тот. – Приходите в себя... с кем не бывает. Наверное, забыли пообедать сегодня? Эх, молодость, молодость. Потом поймете, что нужно питаться регулярно и не доводить до такого... Советую к врачу сходить, думаю, ваш начальник возражать не будет.
Он сделал шаг и пропал из вида, и где-то там хлопнула дверь. Новая память подсказала – это большой зал с лепниной и гипсовыми нимфами, который иногда использовался по назначению, для проведения концертов, приуроченных к различным датам. Акустика там была очень неплохой, а вот репертуар... впрочем, Виктору, кажется, подбор артистов нравился – он вспомнил приезд Аиды Ведищевой, которая очень отважно спела перед сотрудниками КГБ свой хит «Помоги мне». Но ей, наверное, могли бы и помочь – красоту любили и тут.
Я снова едва заметно помотал головой – и вспомнил, что рядом со входом в этот зал в стены были замурованы два зеркала в богатых рамах. Рамы меня сейчас интересовали мало, а вот сами зеркала – очень сильно.
– Макс, – попросил я. – Помоги встать.
Возможно, я бы и сам встал, но решил не рисковать.
– Зачем? – удивился тот.
– В зеркало хочу заглянуть, – объяснил я. – Только не в зеркало души, а в одно из наших.
– Вот ты... – пробормотал Макс, но просьбу мою выполнил.
Когда я взглянул на своё отражение, то не смог сдержаться – расхохотался так, что если бы не Макс, то упал бы снова, прямо на начищенный паркет бывшей усадьбы Растопчина. Буквально за дверью находился и начальник нашего управления, и начальник нашего отдела, которые потом потребовали бы объяснений, почему едва не окочурившийся подчиненный ржет аки конь сивый.
Но я не сдерживался – слишком много эмоций вызвало у меня тот человек, которого я увидел в зеркале. У Господа Бога было безупречное чувство юмора.
Нам показывали очень смутную фотографию этого человека, но я всё равно узнал его сразу, хотя лично мы, разумеется, не встречались. Его арестовали ещё до моего рождения по простой причине – он сливал информацию о деятельности КГБ тем, за кем должен был присматривать. Работал он в пятом отделе московского управления – в общесоюзном Комитете аналогичными делами занималось Пятое управление – и должен был присматривать за диссидентами, разоблачая их козни против советской власти. Но в какой-то момент принял сторону своих «клиентов», предупреждал их об обысках, арестах и других операциях. Его почему-то не расстреляли, а дали какой-то смешной для подобного деяния срок – лет десять, что ли; после освобождения он безуспешно пытался пристроиться к тем самым диссидентам, но был отвергнут.
В девяностые этот человек вдруг решил написать книгу воспоминаний, но забыл, что бывших чекистов не бывает. А следователь, который когда-то вёл его дело и уже дослужился до начальника ФСБ по Москве и области, об этом помнил хорошо. Так что несостоявшийся мемуарист снова отъехал в места не столь отдаленные, где вроде бы понял, что писательство – занятие далеко
