Князь Федор. Куликовская сеча (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Нет, полки своей тяжелой конницы, с учетом пришедших на помощь дружин Дмитрия и Андрея Ольгердовичей а также воеводы Боброк Волынского — те, помимо псковичей, привели воев родовой северской земли — великий князь распределил с великой мудростью. Трехтысячный полк правой руки вместе с ростовцами, псковскими воями и частью северян (включая, по старой памяти, и елецких ратников), принял под свое начало опытный воевода Андрей Ольгердович. Младший же брат его Дмитрий всего с пятью сотнями дружинников из Трубчевска и Стародуба встал за большим полком — так его отряд сможет прийти на помощь любому «крылу» русского войска… Собственно, тысяча воев московской, великокняжеской дружины усилили ряды большого полка, бодря простых пешцев — ведь князь с ними! И еще две тысячи воев встали в полку левой руки — ратники Суздали, Владимира, Брянска.
Но князь не просто так усилил полк правой руки, намеренно ослабив «левую руку». Дмитрий Иоаннович загодя продумал действия Мамая, осознавая, что последний, вынужденный атаковать в лоб, все же попытается использовать численное превосходство, и нанести наибольшей силы удар на одном из крыльев — а не по центру московской рати. И наиболее разумен сильный натиск именно на полк левой руки — потому как он прикрывает путь к переправе через Дон… Ныне разобранной — да только откуда темнику о том знать⁈ А так опрокинуть левое крыло русичей, отрезать им путь к отступлению, и поголовно истребить, прижав к реке… Сам великий князь поступил бы именно так — и потому за рощей на левом крыле он разместил четыре тысячи отборных ярославских, северских, серпуховских, белоозерских, ростовских и прочих ратников, лучших из лучших тяжелых всадников Руси! Таким образом скрыв их от глаз татар… Засадный полк Дмитрий доверил брату, Владимиру Андреевичу, и многоопытному воеводе Боброк Волынскому, уже водившему русскую рать воевать волжских булгар и разбившему войско ордынского ставленника…
Удар из засады должен получится знатным — ну, а коли Мамай навалится на правое крыло, так Дмитрий Ольгердович придет на помощь брату; кроме того, полк Андрея Ольгердовича изначально сильнее. Нет, верные литовские князья сдюжат!
Должны сдюжить…
…Да, немало пришлось выжидать елецким ратникам в конном строю — только ближе к полудню начавшее основательно, едва ли не по-летнему припекать солнце рассеяло густой туман! Все это время лишь звуки перекликающихся между собой рогов русских князей, раздающихся то в центре, то на крыльях, или же впереди войска, разносились над полем… И вои, уставшие от непомерно долгого, выматывающего душу ожидания, в своих разговорах уже торопились схлестнуться с татарами — чтобы поскорее уж все кончилось!
Но только когда, наконец, показалась татарская тьма, действительно темным людским морем растекающаяся по полю, разговоры эти стихли… Даже у Федора Елецкого от многочисленности явившегося на поле боя врага перехватило дух! Кажется, здесь собралась вся западная половина Золотой Орды, подчиняющаяся Мамаю — все нукеры Донских и Днепровских кочевий, да Волжских степей с левого берега древнего Итиля… Впрок пошли и деньги фрязей, переданные в долг Мамаю — кажется, число татарских пешцев, вставших по центру вражьей рати, не уступает силам большого и передового полков!
Эх, Мамай, сражался бы ты с Тохтамышем, мерился бы с ним силами в низовьях Волги… Но нет — поражение ордынцев на Воже несмываемым позором легло на темника и его ставленника Магомет-Султана. И после сей памятной сечи многие его союзники и подданные обратили свои взоры в сторону настоящего хана-чингизида… В сторону Тохтамыша. Еще одна причина двинуться на север — ведь Мамай не может быть уверен в преданности своих мурз. Однако, в отличие от донских бродников, вряд ли еще кто-то решится поддержать русичей… Но вот в брани с Тохтамышем, на сторону последнего сразу переметнется половина беков и мурз!
Нет, Мамаю нужно отомстить русичам — и сделать это убедительно. Тогда зароптавшие было подданные умолкнут, вновь поверив в темника — а богатая добыча, взятая на Руси, купит верность большинства нукеров! Да к тому же сторицей закроет долг перед фрязями, не просто так давших золото Мамаю. Рассчитывают купцы заморские на солидный придаток, еще как рассчитывают…
А заодно и перехватить торговлю на Руси, особенно мехами, подчинив себе русское купечество и разорив его, как некогда ромеев!
Наконец, разбив Дмитрия Иоанновича, темник лишит Тохтамыша естественного северного союзника — ну и потом, Ягайло обещал помочь с великим князем! Действительно выступив на Москву… И это также весомый довод в пользу похода именно на русичей — ведь с учетом литовского войска и рязанцев, Мамай получит уже двукратное превосходство над Дмитрием, что не может не обеспечить ему победы…
Но великий князь решил действовать на опережение, и дать бой темнику, покуда соотношение сил лишь три к двум в пользу татар. Перейдя Дон, Дмитрий Иоаннович обезопасил свою рать от возможного удара литовцев с тыла (хотя Ягайло итак не успевает на поле боя), а союзник татар Олег Рязанский…
— Княже, а что дозорные говорят про рязанцев? Нет ли их в рати поганых?
Федор Елецкий отрицательно мотнул головой в ответ на вдруг раздавшийся вопрос Никиты, созвучный его собственным думам:
— Он друг Мамаю не больше, чем Москве — хотя, наверное, ненавидит татар куда как сильнее. Просто у Олега не было выбора: Мамай шел через его земли, а Дмитрий никак не успевал собрать войско и вступить в пределы Рязани — перехватив татар, к примеру, на берегу Быстрой Сосны, еще у Ельца… Ведь на разгром у Вожи Мамай успел ответить набегом — и тогда-то под его удар попала именно Рязань! И чтобы его земля вновь не была разорена татарами, Олег Иоаннович и принял все условия Мамая…
Уже оборвав свою речь, удельный князь Ельца вдруг вспомнил, что пятнадцать лет назад именно Олег Рязанский первым жестоко разгромил татар, уничтожив целый тумен мятежного бека Тагая у Шишевского леса… Причем выступил он в союзе с князем Пронска Владимиром — и князем Козельска Титом, дедом Федора Елецкого!
Однако же вся хитрость в том, что бек был мятежным, очередному ордынскому хану не подчинялся — а потому и мести за него опасаться не стоило. Вроде как даже наоборот, рязанцы услугу хану оказали! Спустя пять лет Олег Иоаннович собрал помощь для осажденной литовцами Ольгерда Москвы, и послал ее под началом все того же пронского князя Владимира…
Но уже через год Олег и Дмитрий сошлись в брани за спорные земли; в сече при Скорнищеве воевода Боброк разбил рязанцев, а самого Олега москвичи изгнали из стольного града. Хотя чуть позже он вернул себе княжество… В свою очередь, три года назад рязанскую землю погромил «царевич» Арапша, уничтоживший русское войско на реке Пьяне. В той битве пал и Иван Дмитриевич, сын великого князя — а татары прошлись огнем и мечом по нижегородским землям, и уж только после погромили вотчину князя Олега… Неспроста на следующий год, когда Мамай отправил на Русь карателей мурзы Бегича, московская рать встретила поганых не на порубежной Оке, а именно на рязанской земле — не иначе, боль общих потерь сблизила князей.
Но за разгром на Воже Мамай сперва отомстил именно рязанцам…
У Олега просто не было выбора в этот раз — но его дружины ныне нет и в орде Мамая. Более того, если верить последним сведениям дозорных сторож, Олег двинул свое войско навстречу литовцам Ягайло, перекрыв ему кружную дорогу — и не дав соединится с Мамаем. А сам литовский князь, настороженный странным поведением рязанцев, якобы «союзников», решил не спешить на встречу с темником — дав ему возможность в одиночку скрестить клинки с великим князем!
Кстати, и Дмитрий Иоаннович провел свою рать вдоль западных рубежей рязанского княжества — и несмотря на «предательство» Олега, строго наказал его подданных не трогать. Ох неспроста это, неспроста…
Да, хорошо, что среди орды Мамая нет ни рязанской дружины, ни литовской рати — но все одно она в полтора раза больше объединенного войска русичей! И заполонив всю южную половину Куликова поля, татары наконец-то двинулись вперед, заставляя невольно робеть русских ратников пред своей многочисленностью…
