Санитар - Сергей Анатольевич Куковякин
Совсем что-то я ... Кто есть кто путаюсь. Не, такого врагу не пожелаешь!
Что-то со мной не того...
Так, если я понимаю это, ну, что — не того, значит — у меня всё нормально. Может, это временное какое-то расстройство? Психиатрию надо было лучше учить. Не одной хирургией заниматься.
Чтобы успокоиться и немного прийти в себя, я решил трудотерапию к себе применить. Откуда Коромыслов швабру брал я видел, а поэтому достал из чуланчика её близняшку и отворил дверь в палату для ударников.
Вожди на стенах палаты присутствовали. Причем, написанные с мастерством и вдохновенно. Владимир Ильич Ленин, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. А ещё — календарь. На нём рабочий и колхозница куда-то в светлое будущее шли. Как-то сразу это понималось.
На календаре, год — нынешний, прожитые дни крестиками зачеркнуты. Похерены, если просто сказать. Хѣръ — это буква из старославянской азбуки, как наша «Х» пишется. Крестик.
Месяц на календаре — текущий, сегодняшний день пациенты палаты уже закрестили, а завтрашний — ещё чистенький. Не прожит он пока.
Немного я даже успокоился. Хоть во времени я не потерялся. Это уже радует, а с текущим происходящим — разберусь потихоньку. Не всё сразу.
— Здравствуйте, — я нейтрально поздоровался с жильцами палаты. Здравия им пожелал. В лечебном учреждении, это — самое актуальное приветствие.
Оба ударника мне синхронно ответили. Тоже здравия пожелали.
Я занялся полом, а они на коечки улеглись — не стали мне мешать.
— Сережа, может сходишь всё же? — раздалось с койки у окна.
— Куда? Зачем? — не совсем понял я о чем меня просят.
— Куда, куда... Туда. За этим самым.
Лежащий на кровати щелкнул себя по горлу пальцем.
Понятно... Выпить мужику желается.
— Не, не... Даже не просите, — отказался я.
— Вот, говорил я, что он и сегодня откажется! — вступил в разговор второй пациент палаты для ударников. — Правильно, Серега. Нечего тут дисциплину хулиганить и водку пьянствовать!
— Да, я — так. Шутейно... Проверочку Сереже устроил. — хихикнул обратившийся ко мне с просьбой.
— Ты, у себя в цеху народ проверяй. — покачал пальцем в воздухе мужчина, что занимал койку подальше от окна. — Проверяльщик нашелся... Скольким уже после твоих проверок плохо стало.
Лицо у говорившего покраснело, зол он был на лежавшего у окна.
— Остынь, остынь... Закипел самовар...
Говорящий это улыбнулся. Не весело, а как бы оправдываясь.
Я, как мыл пол, так и мыл.
Так, проверочки тут ещё какие-то устраивают... Провоцируют.
Палата была не велика и скоро я с мытьем закончил.
— Пойдем, Сергей, перекурим. — лежащий ближе к двери сел на кровати.
Я не отказался.
— Ты, Сергей, на Семена не обижайся. Проверочник он. Сам из-за этого мается. Скоро их ликвидируют. В заводской многотиражке писали уже, что это движение признано вредным и соответствующие оргвыводы делаются. Ошиблись товарищи с выдвинутой инициативой, отступили в сторону с верной дороги.
Проверочник... То, ударники, то — проверочники...
— Понял. Принял к сведению. Спасибо, что сказали.
Лишний раз поблагодарить кого-то — язык не переломится, без костей он, а человеку — приятно.
— Спасибо ещё раз. Пойду дальше пол мыть.
Так я до конца смены санитарской работой и занимался. В клинико-диагностическую лабораторию кровь и прочее носил, пациентов на каталке транспортировал, у сестер отделения на подхвате был.
Делал что скажут, а сам всё думал, что же такое произошло? Понимания текущих событий пока у меня не было.
Глава 6
Глава 6 На ночную смену
Я уже домой после смены собирался, как Петрович меня у самых дверей раздевалки остановил. Помахал мне рукой с середины коридора.
Ну, начальник зовёт, значит — надо подойти.
— Сережа, выручай.
Что-то плохо заведующий отделением выглядит. Бледный, пот на лбу бусинками, стоит и левую половину груди потирает. Морщится ещё при этом.
— Василиса приболела. Не возьмешь ночную смену?
Василиса, это — санитарка в операционной. Что с ней случилось? Весь день сегодня как молоденькая кобылица скакала, а тут — приболела.
— Я тебе в твой журнал достижений помощь при операциях запишу. Сколько операций ночью будет, столько и плюсиков получишь.
Журнал достижений? Что это такое? Сказал бы кто...
— Сам знаешь, плюсики эти дорогие. При поступлении в институт тебе помогут.
Петрович — хороший руководитель. Знает чаяния подчиненных, их цели и мечты. Когда что-то поручает или предлагает, всегда так дело повернёт, что это — ступенька или шажок именно к твоей цели, тебе самому это нужно и выгодно. Да, для отделения это хорошо, но и ты сам в накладе не останешься. Умеет он мотивировать. Причем, всё больше пряниками. Кнутом редко пользуется.
— Может и на ассистенцию возьму, крючки на операции подержишь... — продолжает искушать санитара завотделением. — Скоро к нам ординаторы придут и поассистировать целая очередь будет. Санитара и близко не подпустят...
Да, змей...
— Правда, запишу это как помощь при операции. Санитарам ассистировать неположено.
Расставил Петрович все точки где следует и на меня смотрит. Сам всё грудь потирает.
— Помогу, — я тут же согласился.
Когда руководство просит, лучше не отказываться.
— Вот и хорошо. Сейчас в приемник беги. Там девица с аппендицитом поступила. Побрей её и поднимай в операционную.
Ну, дорогу в приемник я хорошо знаю. С третьего курса там подрабатывал. Кстати — санитаром. После четвертого аккредитовался на среднего медработника и уже сестринские функции там выполнял. Все бригады со скорой знал, за руку с докторами и фельдшерами здоровался.
Дошел до приемника, а там Василиса. Живёхонька и здоровехонька. С молоденьким врачом кокетничает. Меня увидела — в лице изменилась.
Меня за руку в сторонку оттащила.
— Серёженька, ты, это, Петровичу меня не выдавай.
Ну, лиса...
— С тебя причитается, — Василисе ответил, а сам ещё вид недовольный сделал. Вот де, приходится из-за тебя ночную смену брать.
Тут молоденький доктор из приемника подошел и они куда-то упорхнули.
— Тёть Маш, кто тут поступает? — медсестре приемного отделения говорю, а сам уже вижу кто.
— Что, вместо профуры этой сегодня пашешь? — тётя Маша поимела ввиду Василису.
— Петрович попросил. — сам при этом девице на ширму указываю, жестом ещё даю понять, что ей
