Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич
«Серые, большие, кресты на башнях!»
Комбат засомневался. Откуда взяться танкам в опасной близости? Наши войска должны дать бой агрессору, остановить, разбить! Комбат сам решил убедиться, оседлал мотоцикл и умчался. В это время из крытого кузова полуторки выпрыгнул радист.
– Бойцы! Где комбат? Его срочно на связь требуют!
Вместо комбата в кузов забрался политрук. Через десяток минут выбрался взволнованный. В это время на позиции батареи буквально влетел комбат. Заглушив мотор, закричал.
– Командиры орудий! Ко мне!
Бойцы уже стали сами подтягиваться к капонирам с пушками. Происходило явно нечто чрезвычайное. Уже через минуту командиры орудий бежали к пушкам.
– Приготовиться к наземной стрельбе, отражению танковой атаки! Зарядить бронебойными!
А бронебойных снарядов – всего по ящику на пушку. Никто предположить не мог, что зенитные пушки будут использоваться не по назначению. Противотанковые пушки – приземистые для малозаметности и имеют броневой щит как защиту от пулеметного огня из танков. Зенитки на тумбе – высокие, щита нет. Не для наземного боя. Но приказ есть приказ!
Командир развернул активную деятельность, на склад боепитания отправил два грузовика со старшиной во главе, велев без бронебойных снарядов не возвращаться. Машины укатили, оставшиеся батарейцы изготовились к стрельбе. Напряжение росло.
Громыхали пушки все ближе, из-за леса стал виден дым, да не одно возгорание, а сразу несколько. Бойцы стали высказывать предположения:
– Кобрин горит?
– Да ну! Как только в голову могло прийти? Подбитые немецкие танки. Зуб даю!
Выстрелы пушечные прекратились, зенитчики были в недоумении. Потом шум моторов стал приближаться. Комбат объявил тревогу, бойцы заняли места у пушек согласно расписанию.
На дороге, ведущей к батарее, появились мотоциклисты. Мотоциклы с колясками, непонятно – чьи? Наши или немцы? В немцев верить не хотелось, но это были именно они. Потому что пулеметчики в колясках открыли огонь. Без приказа комбата ответный огонь открыл пулемет ДШК. Крупнокалиберные его пули сразу отправили в кювет два мотоцикла, а два уцелевших круто развернулись и умчались. Немцы в начале войны всегда высылали вперед разведку на мотоциклах. Иной раз такие летучие отряды захватывали небольшие города. Врывались, устраивали беспорядочную интенсивную стрельбу, поднималась паника. Известное дело, у страха глаза велики. Жители хватали детей, бежали из города. Не во всех городах хватало воинских подразделений, способных оказать сопротивление. Да и насыщенность немецкой армии мотоциклами сказывалась. Перед войной в Германии насчитывалось более четырехсот тысяч мотоциклов, и не менее половины из них – тяжелые, способные служить в армии. В СССР имелось всего шесть тысяч мотоциклов, почти все – копии легких британских.
То ли разведка доложила о потерях, то ли наступление шло по плану, но вскоре послышался рев моторов, и на дороге показался танк. Это был T-III, за ним еще один. Комбат приказал заряжать пушки бронебойными снарядами.
Клацнули клиновые затворы, наводчики вращали штурвалы наводки. Танк сделал короткую остановку, выстрелил. Снаряд угодил в пустой ящик, и тот разлетелся в щепки. Комбат сделал отмашку рукой:
– Огонь по готовности!
Сразу грохнули все четыре пушки. Для мощной 85-миллиметровой зенитки T-III – легкая добыча. Никто на такой дистанции не промахнулся, и четыре снаряда буквально разорвали танк. Башню сорвало, оторвало левый передний каток, и гусеница сползла. Но главное – оторвало кусок лобовой брони корпуса. Танк не загорелся, вопреки ожиданиям, и его никто не покинул – ну, тут и покидать было некому.
Второй танк, видя бесславную гибель первого, скрылся за корпусом подбитого, дал задний ход.
Зенитчики перевели дух. Комбат послал бойца на мотоцикле узнать, где грузовики, направленные на склад за снарядами. Тогда на батарее не знали, что немцы, встретив активное сопротивление, во избежание потерь всегда вызывали авиацию. Даже командир пехотной роты мог по рации связаться с авианаводчиками, сообщить координаты цели, и вскоре пикировщики начинали бомбежку. Берегли людей немцы, перед наступлением всегда следовала артподготовка по разведанным целям, а в атаке обязательно, согласно боевому уставу и наставлениям, впереди шли танки и штурмовые орудия или, в порядке исключения, бронетранспортеры, поддерживающие пехоту пулеметным огнем. Немцы по крупицам собирали в предвоенное время элементы тактики. Тот же танковый гуру Гудериан изучал наработки советских танкистов в танковой школе в Казани. И успешно потом применял.
Прошло не более получаса, и появились «лаптежники». Зенитки – не куклы для битья. Батарея начала отстреливаться, не давая прицельно сбросить бомбы. Мало того, один из снарядов попал в ведущего, когда тот выходил из пике, сбросив бомбу. В такой момент самолет наиболее близко к земле, скорость невелика, и маневрировать не может. Юнкерс мгновенно превратился в огненный шар, во все стороны полетели куски обшивки. Видимо, снаряд зенитки угодил в еще оставшиеся авиабомбы.
На батарее ликовали, но «лаптежники» сменили тактику: стали бомбить с горизонтального полета, выстроившись в круг, с большой высоты. Точность попаданий при таком бомбометании ниже, но все же одно точное попадание в капонир немцы ухитрились сделать… Расчет погиб, орудие ремонту и восстановлению не подлежало. Если бы была обычная, полевая артиллерийская батарея, расчеты бы попрятались в отрытые щели. А зенитчики по уставу обязаны бороться с вражескими самолетами.
Только пикировщики отбомбились и улетели, последовала танковая атака при поддержке мотоциклистов. Грузовиков с бронебойными снарядами так и не было, и комбат приказал стрелять только наверняка.
По движущемуся танку попасть непросто, что-то пролетело и мимо. По мотоциклистам железной метлой прошелся расчет ДШК. Наводчик пушки, в расчет которой входил Михаил, медлил. Медленно, по миллиметру сдвигал штурвал горизонтальной наводки, наконец нажал рычаг спуска. Выстрел! Из-за дульного тормоза сразу себя демаскировали. Дульный тормоз гасит огромную отдачу, позволяет уменьшить габариты и вес откатных устройств. Пушка и так тяжела, весит больше четырех тонн. Грузовику транспортировать тяжело, а уж расчету на поле боя перекатить совсем непросто. Сначала из боевого положения следовало перевести в походное, потом навалиться всем семерым. А коли еще часть расчета погибла, то и вообще сомнительно позицию сменить. Но при выстреле пороховые газы, выводящиеся в сторону, поднимают облако пыли. Из-за него для расчета на минуту ухудшается видимость, зато вражеский танк по вспышке выстрела и облаку пыли позицию артиллеристов засекает сразу, открывает огонь осколочными снарядами. И нет необходимости попасть в пушку. Рядом, метрах в трех снаряд упадет, и от осколков кто-то ранен будет, а другие убиты. На какое-то время пушка стрелять перестанет. А танк не ждет, быстро преодолевает дистанцию. Еще на подходе стрелок-радист расстреливает всех, кто шевелится, подает признаки жизни. Затем на пушку наваливается танк, давит своим весом, ломая боевое железо, превращая грозное оружие в металлолом.
А уж сколько танков, пушек, боеприпасов и прочего вооружения немцами на складах захвачено было! И не переплавили, поступили рачительно. Нашу пушку Ф-22УСВ сочли перспективной, использовали ее резервы, рассверлили казенник под больший калибр и получили отличное противотанковое орудие, прозванное нашими танкистами «гадюкой» за убийственный огонь. Выстрел наводчика был точен. Танк замер на месте, а через несколько секунд взорвался. Распахнулись люки, через них выплеснулся столб огня, почти сразу взрыв. Вместо танка – развороченное горящее железо.
Зато другой танк выстрелил по обнаружившему себя орудию. Погибли командир, наводчик и замковый. На место наводчика сел заряжающий.
– Чего встали? Патрон!
А бронебойный патрон – последний. Рядом выстрелило соседнее орудие, и еще один танк остановился, загорелся. Мотоциклы уже все замерли, мотоциклисты мертвы. И движутся на батарею два танка. Причем механики-водители начали маневрировать, шли зигзагом, чтобы прицелиться трудно было. Заряжающий, он же наводчик, приник к прицелу, вращал маховик то влево, то вправо. Снаряд бронебойный один, и при промахе ситуация будет критической.
