Проклятие Усердия. Том 2 - Евгений Нетт
Образов, посылаемых отвергнутым и униженным богом.
Тэмпус Многоликий, — а кто ещё? — изо всех сил пытался что-то показать смертному. Виктор побывал зрителем сотен схваток и множества битв, роль врага в которых играли отродья изнанки. Лицезрел моменты взлёта благословлённых служителей пантеона — и наблюдал за их неизбежным падением. В какой-то момент проклятый даже поймал себя на пагубной мысли, гласящей, что, возможно, церковь занимается не таким уж и бесполезным делом…
Но эта сочащаяся ложью и недоговорками «истина» была отвергнута, стоило только Виктору припомнить методы, которыми церковь боролась с демонами. Борьба без знания, противостояние без понимания — обречены на провал. Это истина, которой проклятый верил даже больше, чем себе. И прийти к иному для него значило предать собственные принципы и идеи, на что он не пошёл бы без по-настоящему весомых доказательств.
А картины, посылаемые Тэмпусом Многоликим, таким доказательством точно не являлись.
Виктор собрал всю свою волю в кулак, сформировал образ своих слов и метнул его вперёд, рассчитывая «перекричать» монолог бога, неведомо на что рассчитывающего. Если обобщить, то проклятый сказал, что сейчас он не враг церкви, а, возможно, даже её союзник. Ответом на это смелое заявление стала новая порция историй паладинов и священников, отказывающихся от покровительства, поддающихся тьме и уничтожаемых ценой большой крови. Что примечательно, о таких историях Виктор прежде не слышал, так что бог или лгал, или церковь превосходно «подчищала хвосты» за предателями. Последнее куда вероятнее, учитывая то, как вообще этот огромной мощи орден манипулировал информацией и общественным мнением.
«И чего же ты хочешь, Тэмпус?» — спросил Виктор, едва схлынула волна историй, свидетелем которых он невольно стал.
И снова образы. Верховный бог этого мира словно и вовсе не умел общаться иначе. Или дело было в его, кхм-кхм, форме не человека, а песочных часов? Жаль, но ответ на этот вопрос получить будет не так просто. Или же…
Не сумев понять, что ему хочет сказать божественная банка с песком, Виктор удостоверился в том, что сейчас он может свободно «вернуться в тело» или, если быть точным, то просто разорвать контакт со своей душой, после чего задал интересующий его вопрос о том, почему такое могущественное существо общается такими образами, а не, скажем, словами.
И ответ оказался ценнее, чем все прочие, субъективно растянувшиеся на десятки и сотни часов образы. Ведь если Виктор правильно понял, то в этом своём недостатке божество винило тех, из чьих мыслей, помыслов и надежд оно было рождено. Людей. Да, проклятый мог ошибиться с расшифровкой образов, но вероятность этого была крайне мала. Крайне.
«Боги не говорят прямо», надо же.
Тэмпус оказался столь любезен, что продемонстрировал «Ничего» из которого он был рождён. Показал своего первого служителя. Человека, невольно создавшего образ будущего бога. Стареющий смертный просто вечерами рассматривал песочные часы, отсчитывающие дни его жизни, и мечтал о вечности, о сотнях несбыточных вариантов. О том, как было, «если бы». Показал культиста, уверовавшего в возможность обратить время вспять и принёсшего себя в жертву, проложив тем самым дорогу для сотен и тысяч своих последователей. Проверить, оказался ли самоубийца в ином времени было невозможно, но уже тогда Тэмпус был способен на небольшие чудеса…
Бог — лжец. Ничего нового, впрочем.
Обрадованный подтверждением одной из своих теорий касательно природы божеств, Виктор попытался продолжить переговоры, ставя во главу угла своё нежелание открыто враждовать с церковью и уверяя собеседника в своём непринятии демонов как вида. Но получить ответ не успел: парня банально привели в чувство, и диалог прервался.
Виктор ван Бельвиос открыл глаза и первым делом заметил отца, который смотрел то на сына, то на церковь. Рядом суетился лекарь, чуть поодаль держалась стража, а уже за ними… Столько народу проклятый видел разве что на праздниках, и даже там простой люд не был настолько повёрнут на одной конкретной идее.
Каждый, от мала до велика, открывал рот только для того, чтобы проскандировать одно-единственное слово.
Святой…
Глава 3
К сожалению, проклятие несмотря на «смену тела» никуда не пропало — в этом Виктор удостоверился уже к ночи, когда характерные ощущения начали понемногу возвращаться, грозя к утру войти в полную силу. Огорчительно, но ожидаемо — от такой гадости столь просто избавиться едва ли получится. Потому Виктор быстро смирился, да продолжил объясняться и демонстрировать всем желающим в поместье свои водяные опахала. После каждой такой демонстрации приходилось вызывать слуг для сбора разлитой воды, но кого это волновало? У рода Бельвиос был праздник: первый носитель их крови, пошедший на союз с церковью, оказался благословлён! И даже разрушение церкви как здания они списали на «высочайший потенциал», а не на косяк с посвящением. Формально Тэмпус, конечно, хотел сделать Виктора носителем своей маны, но по факту получилось, что его силу проклятый просто переработал «под себя» без каких-либо гарантий для верховного бога. Переработал полностью, а не просто сохранил что-то от себя, как изредка случалось с другими «святыми», отличающимися особенно крепкой… волей? Или скорее душой?..
К слову о гарантиях: в продемонстрированных Тэмпусом историях о предателях среди «еретиков поганых» вполне себе были благословлённые люди, что указывало на возможность выйти из-под контроля богов без потери сил. Следовательно, даже худший вариант развития событий оставлял Виктору лазейку. Сейчас это, конечно, значения не имело, ибо всё прошло чуть лучше, чем могло бы…
Но ошибка была ошибкой не в полной мере, что несколько успокаивало ту часть Виктора, что отвечала за разумную паранойю.
Осталось только закрыть вопрос с церковью, ведь выйти на связь с верховным богом проклятый так и не смог. Пытался, по-разному пытался, но в этом деле успех его оставил. Или небожитель, песчинок ему шершавых в недра, решил поиграть в молчанку, или без алтаря контакт был невозможен. А единственный алтарь во всём городе Виктор благополучно разнёс. Проблемка, да?
В связи с этим разъяснить нынешний статус Виктора ван Бельвиоса, третьего графского сына, должно было собрание, членов которого церковь поспешно собирала как в Тарбиллиане, так и в окрестных деревеньках с крепостями. Выживший настоятель, радуясь и вознося хвалу пантеону за нового благословлённого, описал всё так, словно какие-то внутренние правила церкви не позволяли ему рассказывать всё единолично, а уцелевших церковников в городе было недостаточно. Требовалась полноценная делегация, ждать которую из ближайшего крупного оплота церкви было несколько накладно. Вот и приходилось бедняге крутиться, дабы в случае чего иметь железобетонную отмазку перед высоким начальством: всё, мол, по правилам, а что церковь обрушилась — так неприятности случаются. Лучше на нового святого посмотрите, какие крыла здоровые!..
Виктор же, глядя на эту суету и всеобщую радость, то и дело вспоминал об образовавшемся за его спиной маленьком личном кладбище. Прошлое не изменишь — это факт, но и просто спустить всё на тормозах проклятый не мог. Он хотел что-то решить для самого себя, но вот что именно?
С этим были проблемы.
Так, сидя на парапете крыши поместья и покачивая свисающими вниз ногами, проклятый всматривался в полумрак и медитировал, прислушиваясь к своей мане и выискивая отличия от себя прежнего. Как он понял ещё в самом начале, сорванный ритуал «благословения» не улучшал физическое тело, а как бы заменял его. По частям, конечно, но это всё равно было заменой. Физически Виктор стал значительно крепче, немного сильнее и быстрее. Улучшения не о-го-го какие, но в целом весьма достойные. Ведь со временем проклятый будет становиться лишь сильнее, и «прибавка» от ритуала будет расти соразмерно.
Иначе всё обстояло с сердцем маны и каналами, которые ритуал обошёл стороной. По всей видимости, эта часть смертных богов волновала не сильно, чего нельзя было