Польская карта (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович
А и ладно. Паны не знают, что к Кракову идёт Карл Бирон. Пусть всей силой туда ломанутся. А он тут почудит в Варшаве пару дней и двинется следом. Перекроет ляхам дорогу на северо-восток. И окажутся они между молотом и наковальней. А Лещинский? Хорошо бы в плен взять. Какой замечательный козырь при торговле с Францией. Это не кто-то там, а тесть. Прямо представил себе Иван Яковлевич, как Людовик пятнадцатый этого имени провожает Лещинского в Варшаву и прильнув к груди, сквозь слёзы, говорит: «Береги себя, папа».
Королевский замок в столице Речи Посполитой расположен на Замковой площади, у входа в Старый город Варшавы. На дворец это сооружение похоже, как слон на балерину. Это трёхэтажка хрущевская, в центр которой воткнули колокольню от православной церкви, с узнаваемой луковицей. Ни тебе колонн, ни портиков, ни парадных лестниц с балюстрадами, да даже узорчатых окон нет. Как и балконов. Краснокирпичная трёхэтажная коробка и при этом первый этаж — это сплошные кухни, псарни, переходы, кладовки. Ясно почему короли польские коронуются в Кракове. Позорище в таком дворце короноваться.
Иван Яковлевич остановился на площади перед хрущёвским дворцом, мощёной неровным камнем, и с жеребца спрыгнул.
— Семён Андреевич, как думаешь, нас тут накормят?
Событие пятое
Столько планов было полчаса назад, но потом я поел и прилёг.
Нет. Ужина никто не приготовил. После бессонной ночи с марш-броском Брехт дожидаться антрекотов не стал, перекусил сухарями с сухофруктами и спать завалился. Система, как в песне поётся в замке или дворце коридорная, про уборную вообще неизвестно, есть ли она. Нашли ему ординарцы комнату с кроватью под мощными парчовыми балдахинами, наверное, королевское ложе. В одежде Иван Яковлевич в неё и плюхнулся. Проснулся среди ночи. Нет, не клопы и блохи разбудили. От их укусов не проснёшься. Разбудили комары. Сам вечером открыл створку окна. Душно было в комнате, чем-то прелым ещё воняло. Так пахнет в комнатах, где старики недвижимые умирают.
Запах не ушёл, а комары пришли и богато пришло их. Прямо рой над глупой головой. Иван Яковлевич попытался накрыться с головой, но парчовые одеяла не пропускали воздух, а хоть нос высунешь из-под него и на него сразу в атаку десятков пищащих от радости комариков бросаются.
Повертевшись с боку на бок, Брехт плюнул и решил просыпаться, благо на востоке небо уже светлеть начало. Пошёл на первый этаж нашёл там кухню, в которой даже печи уже начали топить. Каптенармусы побеспокоились и для командиров полков, которых Иван Яковлевич пригласил на завтрак и совет, как петухи заголосят, готовили завтрак, пахло жаренным мясом и чем-то сладковатым. Бирон принюхался, о чаёк травяной с медом варят солдатики.
Угостили.
— Иван-чай? — Брехт присел на скамью у стены кухни и с удовольствием прихлёбывал ароматный напиток.
— Так точно, Ваше Высокопревосходительство! — гаркнул измайловец, что был старший у поваров. Сейчас все в одной одежде грязно-серо-зелёной, и чтобы полки отличать Брехт им буковки на погоны придумал. Имели такие буквы только гвардейские полки, остальные не заслужили ещё. Это как на погонах курсантов в будущем будет буква «К». «И» у измайловцев, «П» у преображенцев, «С» у семёновцев, «Г» носили гордо на погонах Георгиевцы и «К» кавалергарды.
— Не кричи так, народ разбудишь.
— Так точно, Ваше Высокопревосходительство!
— Всё. — Испортил, блин, настроение опять, аж в ушах от крика звенит.
— Иван Яковлевич! — кто-то тряс Брехта за плечо. И не заметил, как уснул, привалившись к стене. Там видимо какой воздуховод имелся и теплом этим сморило. Перед ним был Иван Салтыков. — Все собрались уже в зале, только вас ждём.
После завтрака и обсуждения вопроса, каким путём Россия пойдёт дальше, Брехт решил наведаться в один из костёлов. Хотелось найти тут главного католика, чтобы…
Ну, да по порядку.
Архиепископ Гнезно-Познанский Кшиштоф Антони Шембек запершись в Костёле Святого Иоанна Крестителя на вежливый стук младшего Салтыкова не открыл двери дубовые. Дверь, полукруглая вверху, была высотой метров пять и судя по огромным кованным петлям толщиной с десяток сантиметров. Плечом такую не высадишь. Костёл выглядел необычно, даже описать сложно. Ничего похожего до этого Брехту видеть не доводилось, когда в будущем был на экскурсии в Варшаве, то русских туда не водили, костёл действующий и схизматикам и прочим ортодоксам там делать нечего. А сейчас на узкой площади перед храмом так и хотелось присвистнуть. Такое фантастическое — неземное здание. Располагалось оно недалеко от того моста каменного, по которому можно попасть в Прагу.
Подъехали к нему дружной компанией, а хозяева затворились и ни звука с той стороны, как экскурсанты не кричали. Окна расположены в бойницах как бы, и они матово-непрозрачные, наблюдали за ними проклятые паписты или нет, не понятно. Не видно ничего сквозь такое стекло.
— А давай-ка, Ваня пушку подкатим к дверям. Ляхи же, Семён Андреевич говорил, в Праге бросили пушки. Прикатите одну и зарядите. Посмотрим, поможет ли Кольт в переговорах.
Ждать пришлось долго. Больше часа. Иван Яковлевич успел несколько кругов, всё расширяя их, сделать вокруг костёла Святого Иоанна Крестителя. А когда привезли пушку, то с сомнением её несколько раз обошёл. Когда в Реальной истории в русских войсках появятся шуваловские единороги через десяток лет и когда он полностью вытеснит все остальные почти пушки, то русская артиллерия даже при Наполеоне будет превосходить всю мировую. А сейчас, за сто лет почти до этого, Единороги, на больших колёсах с металлическим лафетом и правильной формой внутреннего отверстия, так далеко ушли от современных пушек, что при виде этих каракатиц чувствуешь себя посетителем музея. Привезённая Иваном Салтыковым пушечка была на деревянном лафете наподобие корабельных с маленькими деревянными колёсиками, оббитыми по ободу железной полосой, и с малюсенькой в пять калибров, ну, даже в шесть пукалкой. Калибр-то девяносто, примерно, миллиметров и длина ствола получается в полметра. И этим ляхи хотели защищать Прагу, когда против них двухпудовые Единороги выкатили. А это, если что, 245 мм калибр и семь этих калибром длинна ствола, то есть чуть не два метра.
— Заряжай. Ядром. — Брехт заранее отвёл Дьявола подальше. Хватит психику животного травмировать.
Стрелять не пришлось. Священник в красном одеянии показался в отворившейся с противным скрипом двери. Жмоты, капнули бы на петли немного масла. Тоннами небось жгут, а тут пару капель пожалели.
— Разве можно стрелять по храму божьему? — на немецком возопил полный мужик ростом с Брехта и в плечах даже ширше. Именно про подобных боровов и придумали поговорку, что на таких пахать можно. Точно плуг потянет.
— Да, никто и не собирался, — Иван Яковлевич передал уздечку ординарцу и зашагал мимо пушки к красному, — Я торговать собирался.
Событие шестое
Это у клинических идиотов два союзника — армия и флот, а у умного политика союзники все. Он со всеми торгует и всюду получает свою выгоду.
В храм так и не пустили. Можно было дать солдатам команду борова повязать и вломиться туда, скамейки переворачивая и монахинь за задницы щипая, или монахов. Так, для острастки. Но не стал. Архиепископ Кшиштоф Антони Шембек вышел и даже осенил Бирона огромным золотым крестом. Пару кило точно весит.
— Почто…
Брехт руку поднял. Чего из пустого в порожнее переливать. Этот товарищ будет его карами небесными пугать, а ещё Папой Римский, а Иван Яковлевич карами земными в виде дыбы и Сибири. Прелюдия. Никому не нужна. Потому сразу без неё Бирон переговоры и начал.
— Мне архангел Иегудиил говорил, что бог отворачивается от католиков из-за того, что в их храмах слишком много золота, не ему они служат, а золоту и Мамоне. И велел он мне довести его слова до ушей всех католиков, — почти правда. В первой беседе, Брехт Иегудиила про золото спросил, а тот ему сказал, что важен порыв, а не золото.
