Король-Наёмник. Кровь Ларингии - Илья Городчиков
Делать было нечего, и я стал медленно спускаться с покатого склона холма, стараясь не переломать ноги о многочисленные рытвины. Был большой шанс заблудиться в окрестных лесах, но я понадеялся на логику и пошёл по берегу реки, стараясь не сбиваться с заложенного в памяти ориентира.
Двигаться в непривычных башмаках было не очень приятно. Да, на различных фестивалях ему уже приходилось носить аутентичную обувку, но марш-бросков по лесу в них никто не совершал. Хотя, я отметил, что тело мне досталось крепкое и достаточно выносливое, позволяющее сохранять высокий темп ходьбы.
После нескольких часов движения по галечному берегу речки, я наконец подобрался к поселению. Стояло оно на достаточно большой равнине и состояло из двадцати бревенчатых домов с застеленными сеном крышами. Встали они по бокам одной длинной улицы, где могли разъехаться две телеги. В небольшом отдалении от деревушки растянулось поле, колоски которого отблёскивали золотом в лучах заходящего солнца. Похоже, сейчас было самое время для жатвы, поскольку там было множество согбенных крестьянских спин, обрабатывающих землю и кучи свежей соломы, сбросанной в одну большую кучу.
Никакого охранения по краям нивы я не заметил, что его не мало насторожило ввиду не так далеко произошедшей резни. Но даже так, я сильно опасался приближаться к селению. К чужакам относятся не всегда доброжелательно даже в его времени. Хотя, какое сейчас время его? Но о этом потом. Если в прогрессивном обществе на таких «варягов» смотрят косо, то здесь вполне могли посадить на вилы просто за слегка иной говор. Ни умения, ни крепкий доспех или ладный булат, не спасёт одинокого воина от десятка злых крестьян с тяжёлыми дрынами. Особенно, если эти крестьяне достаточно дисциплинированны для того, чтобы удержать строй после первой атаки. Швейцарцы в своё время это очень эффектно доказывали.
И всё же, недовольно урчащий живот и пересохшее горло, выгнали меня из кустов у деревни. Опираясь на копьё, я осторожно подошёл к первому из домов. Крестьяне на поле увидели меня за несколько метров до забора первого дома, и троица крепких мужиков направилась ко мне, держа в руках острые серпы, а один и вовсе держал на плече увесистую дубину. Не самые гостеприимные ребята, но с точки зрения личной безопасности поступали правильно. К заляпанному кровью и грязью вооружённому человеку выходить с распростёртыми объятиями мало бы кто захотел.
— Кто такой? — задал вопрос вооружённый дубиной крестьянин, остановившись на достаточно почтенном расстоянии.
Я на момент замер. Человек говорил далеко не на русском языке, но мне было его прекрасно понятно. В голосе земледельца звучали больше какие-то французике нотки, а я никогда не знал этого романского языка. Чудеса, да и только…
Простой, в общем-то вопрос, но меня он поставил в тупик. Действительно, кто я? Солдат, ополченец, наёмник, бандит? Непонятно. Судя по моему отряду, я вполне может подходить к любом из вариантов. Даже бандиты вполне могли освоить «стену щитов». Вооружённый дубиной прищурилось и напрягся, ощущая затянувшуюся паузу. Нужно было срочно отвечать.
— Наёмник. Мой отряд разбили зеленокожие.
Сам не ожидая от себя, я ответил на местном языке, хотя мыслил точно на русском. В глазах же встретивших его крестьян отчётливо забрезжил страх. Они переглянулись меж собой и с недоверием вперились взглядом в неизвестного им пришельца.
— А ты откуда будешь? — спросил всё тот же крепкий крестьянин.
— Не помню. С холма какого-то упал и головой ударился.
Глава 2. Переход
Меня троица проводила в единственный в деревне двухэтажный дом, возвыщающийся над остальными двускатной, покрытой рыжей черепицей крышей. Этот дом был единственным в деревне, кто имел обложенный камнем первый этаж. Похоже, что это был местный трактир и сейчас я сидел за грубо сколоченным столом вместе с двумя немолодыми мужчинами, поедая остывший пирог с грибами, запивая его разбавленным вином.
Одним из них был местный староста деревни. Он невысоким и щуплым, с дряблой кожей и активно лысеющей головой на пару с козлиной бородкой. Одет он был в чистую холщовую рубаху с кожаной жилеткой поверх неё, да в шерстяные штаны.
Второй же выглядел куда как опаснее, но и был моложе, хоть и не сильно. Широкое круглое лицо с кустистыми, ещё тёмными бровями, и выбритой головой. Не смотря на жир, постигший его тело, выглядел достаточно крепким и наверняка заборол бы нынешнего меня на руках. Он же был одет как рядовой крестьянин, но держал в ножнах широкий тесак. Можно было бы спокойно его принять за деревенского мясника, если бы не грубый шрам, перечеркнувший его лицо от брови вплоть до верхней губы, перекосившейся от раны.
— Зеленокожие говоришь? — задумчиво протянул «мясник», — Гоблины или орки?
— Здоровые больно для гоблинов. — ответил я, жадно глотая большой кусок пирога, — Я шестерых заметил. Осталось пять.
— Почему пять? — прищурился всё тот же мужик.
— Одного смог убить. Чистая удача.
— Даже пять — это слишком много. Нужно к хозяину за помощью посылать. — проговорил староста, сцепив худые пальцы.
— Прав ты, Жозеф. — покивал головой «мясник», прикладываясь к деревянному краю кружки, наполненному кислым пивом, — Мы даже если всех мужиков с деревни соберём, то нас не хватит. Даже пятёрка молодняка орочьего нас раскидает. Вот только отправит к нам граф солдат?
— Поль, у нас есть другие варианты? — староста посмотрел в единственный оставшийся глаз ветерана, — Вы где столкнулись с ними?
Поняв, что вопрос обращён ко мне, я на несколько мгновений задумался, а затем выдал, — Какой-то холм у реки. От него к против течения реки идти километров десять до деревни. — поняв, что собеседники меня не понимают, я перефразировал свой ответ, — Мне два с половиной часа понадобилось.
— Значит туазов пять. Зеленокожие за час до нас доберутся. — поцокал языком староста, — Но в ночи выезжать нельзя. Надо молиться святой Югане. Она в эту ночь спасёт нас. Завтра с первыми лучами отправляйтесь в город за подмогой. — староста посмотрел на Поля, — Ну, а пока скажи всем, чтобы сегодня сидели по домам. Да будет спокойна эта ночь! — староста сложил руки в молитвенном жесте и посмотрел в потолок.
Вооружённый человек вышел из таверны, а молодая помощница отвела меня в одну из четырёх коморок, что именовались здесь комнатами. Я сел на сколоченную кровать, накрытую свежим
