"Золотой" конвой (СИ) - Супруненко Алексей

— Мужик говоришь? — процедил сквозь зубы лейтенант, поворачиваясь к машине. Даже несмотря, что это был сон, Володя вспомнил свою покойную мамочку.

— Мамочка! — зашептал Кузнецов и проснулся весь в холодном поту. Над ним склонилась жена.

— Тебе, что-то приснилось? Кошмары? — участливо спросила Ольга. Он вытер пот со лба.

— Еще какие!

Владимир встал и прошел на кухню. Выпил стакан воды и в открытую форточку выкурил сигарету. И приснится же такое? Немного пошаркивая ногами в тапочках, вернулся в спальню. Оля погасила торшер и лежала под одеялом, мирно посапывая.

— Неужели спит? — подумал Володя. Везет же людям! Скрипнула кровать под его весом и он, лежа на спине, уставился в потолок. Спать хотелось, но мужчина почему-то боялся, что вдруг этот кошмар повторится? Впрочем, так и получилось. Переход от спальни до кабины ЗИСа прошел моментально, лишь едва он закрыл глаза. Кузнецов рассмотрел цифры номера, нарисованные белой краской, на борту идущего впереди грузовика. Водитель снова в немом ужасе подвинулся к деревянной дверце. Кто больше испугался, это еще вопрос? Таких настырных ночных ужасов Кузнецов не испытывал никогда.

— Только не ори. Давай поговорим, — попросил он шофера. Парень боялся призраков, но еще больше он боялся лейтенанта, который точно его прибьет, если он выкинет еще один подобный фортель. Уж лучше ехать с призраком, чем с лейтенантом. К тому же потустороннее явление не проявляло агрессии.

— Давай, — согласился Митюшин.

— Как тебя зовут? — миролюбиво поинтересовался Володя.

— Константин, — представился шофер.

— А меня Владимир.

— У призраков есть имена? — покосился на спутника Костя.

— Каких призраков? Ты думаешь, что я призрак? — догадался Кузнецов о ком идет речь.

— А кто же ты тогда если не призрак? Как очутился в моей машине? Я пассажиров не брал.

Вопрос логичный. Что на него ответить? Сказать, что это сон? Уж больно этот сон похож на реальность. Но с другой стороны, что это может быть, если не сновидение? Он ведь уже просыпался, и ничего этого не было. Игры разума какие-то! Он конечно не научный сотрудник и во всяких теориях не разбирается, поэтому сам ничего не понимал и толком объяснить не мог. Да и к чему это, если как только он откроет глаза, Константин исчезнет.

— Наверное, ты прав. Скорее всего, я призрак, только этого еще сам не понял.

— Умер своей смертью или под бомбежку попал? — продолжал странную беседу Митюшин. Что ответить? Признать себя покойником? Но, ведь живых призраков не бывает и значит, по логике вещей, он должен был умереть. Если заговорил о бомбежке, то Володька непонятным образом оказался в информационном поле, связанном с Великой отечественной войной. Отсутствие погон у соседа говорило, что сейчас 1941 или 1942 год. Мысль о возможной смерти от взрыва авиационной бомбы вызывала у него неприятные ощущения.

— Наверное, своей. Не помню. Лег в постель, закрыл глаза и очутился здесь, — не соврал Кузнецов.

— Это понятно, — кивнул водитель на его пижаму.

— И каково быть призраком?

— Не знаю. Полностью не осмыслил. Образовались какие-то пробелы в памяти.

Костя весело хмыкнул.

— Не мудрено.

— Может, поможешь мне их восполнить? — попросил помощи Владимир.

— Я? Ну, ты даешь! Чем я могу призраку помочь?

— Ответь на несколько вопросов. Какой сейчас год?

— 1941 понятное дело. Ты когда представился то? — продолжал общение Митюшин. Этот вопрос Володька оставил без ответа.

— Где мы сейчас? — продолжал интересоваться Кузнецов.

— Под Смоленском.

— И куда едем? Что везем? — посыпались вопросы. Тут Митюшин насторожился.

— Не похож ты на призрака. Уж больно любопытен, и не прозрачный, как они бывают. Шпион ты, немецкий, — потянулся Костя за карабином, который стоял у него за спиной. Как бы он тут с ним развернулся, непонятно, но то, что парень принял его за врага, было не очень хорошо. В молодости Володьке снились женщины, и в своих эротических грезах присутствовало ощущение реальности, но сейчас реальность просто била фонтаном. От того, что водитель потянулся за оружием и отвлекся от управления транспортным средством, грузовик повело в сторону кювета. Кузнецов перехватил руль и всем телом прижал шофера к дверце.

— Какой шпион? В пижаме? Пусти ствол! Пусти, говорю. Сейчас слетим с дороги и перевернемся.

Это предупреждение подействовало. Костя взялся за баранку двумя руками.

— Ты кто такой и откуда здесь взялся? Руки теплые, значит не покойник.

— Молодец! Догадливый.

— Послушай Вова или как тебя там? Я сейчас остановлюсь и тебе конец. Ты влез в машину с секретным грузом, и лейтенант тебя поставит к стенке. Никто с тобой разбираться не станет. Ты явно немецкий агент, — угрожающе сообщил водитель, все еще косо посматривая на карабин.

— Дурак, ты Костя! Ты видел, как я садился к тебе в кабину? Нет? А когда выскакивал из машины, то почему тогда твой лейтенант меня не застрелил? Молчишь? А может он меня не обнаружил? Может меня просто не стало?

— Но, так не бывает! — не знал, как это все объяснить военный.

— Ты ведь не призрак?

— Не призрак, призрак, какая разница? — сопел Володя.

— Если остановишься, то я снова исчезну, а тебе влетит от твоего лейтенанта. Хочешь попробовать еще один раз? — схитрил Кузнецов, сам не зная механизма перехода в другое состояние. Судя по физиономии Митюшина, рисковать он не собирался.

— Это какой-то фокус? — хотел Константин хоть что-то услышать для пояснения возникшей ситуации.

— Что тебе надо?

— Мне? Ничего мне не надо. Я хочу проснуться и забыть этот кошмар, — нервничал Владимир.

— Так ты спишь или помер? — задавал наводящие вопросы Костя.

— В том то и дело, что сам не разобрался. Лег дома в постель, закрыл глаза и оказался здесь с тобой.

— А-а, пижама! — не договорил Митюшин, отнеся эту улику с формой одежды, как доказательство версии гостя.

— Я же говорю, что лег спать, — пытался пояснить необъяснимую ситуацию Кузнецов.

— Чертовщина какая-то! — не верил ему солдат.

— Разве можно, вот так лечь спать, и проснуться неизвестно где?

В ответ Владимир только тяжело вздохнул.

— Мало того, что неизвестно где, так еще и неизвестно когда!

— Не понял? — повернулся к нему военный.

— Я живу совсем в другое время, — признался сотрудник строительной фирмы.

— То есть? — ждал пояснений Митюшин.

— Я из будущего, — ошарашил Володька парня своим признанием. Костик ударил по тормозам. На этот раз лоб Кузнецова остановился в сантиметре от рамы лобового стекла. Сзади просигналили. Митюшину пришлось продолжить движение.

— Я правильно услышал?

— Правильно. Мое время еще не настало. Я родился после войны, — продолжал Владимир удивлять парня. Это признание даже развеселило водителя.

— Эко ты хватил! Лучше бы ты был из Абвера, так понятней. Нет, брат, все равно я тебя сдам лейтенанту. Вот сделаем остановку, и сдам! — уверенно сказал Костя, не желая верить в эту ересь.

— Как хочешь, — пожал плечами Кузнецов, в тайне надеясь, что ночью остановок не будет, а утром он проснется и забудет этот кошмар. Солдатик, не отказавшись от принятого решения все же ради интереса поинтересовался.

— Если ты из будущего, то должен знать, чем закончится эта война?

— Конечно, знаю, — утвердительно кивнул головой ночной пассажир.

— И чем же? — полюбопытствовал Митюшин.

— Наши победят. Не сразу конечно. Только в 1945 году. Крови прольется много.

— В сорок пятом? Так долго ждать? — даже приуныл водитель.

— А что дальше? Как жить будем?

— Так ты мне, веришь или нет? — не понимал Володька психологию парня.

— Может, мне приятно слушать твои фантазии, — уклонился от прямого ответа Митюшин. Насчет последующей жизни вопрос емкий. Слишком большой период охватывает. Сказать правду, что Советский Союз его потомки развалят собственными руками, зачем? Об этом сейчас очень многие жалели, но они в отличие от Митюшина за него кровь не проливали. Рассказать парню, чтофашистская гидра снова поднимет голову и не где-нибудь, а именно на территории его бывшей Родины? Поведать, как будут шагать по улицам Прибалтики и Украины внуки и правнуки тех, кто служил в войсках Ваффен СС? Говорить об этом нельзя и стыдно. Нельзя потому-что Константин спросит, за что они боролись и проливали кровь? А стыдно потому, что они допустили, чтобы фашизм вновь поднял голову. Пришлось рассказать за полет Гагарина, народные стройки, в общем, было чем гордиться в этой стране. О плохом не говорил. Его всегда и везде хватало. Костик слушал и улыбался. Наверняка не верил не единому его слову. Да и пусть не верит. Скоро рассвет и это ночное наваждение уйдет вместе с темнотой. Босая нога коснулась чего-то острого. Володька наклонился и пошарил рукой по полу. Пальцы нащупали металлический предмет. Им оказалась красноармейская звездочка.