Ванька 4 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

— Петю убили! — заорал кто-то.

Тут и началось…

Бузники ногами не бьют, ими они убивают… Я ногами не бил, да и тесно здесь было. Работал руками. Локтями, кулаками. Старался больше мягкую технику использовать — наши всё же против меня.

В общем — отбились мы с поручиком. Правда, не без ущерба. Наши морячки тоже не лаптем щи хлебают.

— Японцы!

— Японцы!

— Японцы!

Со всех сторон вдруг загомонили в немного отступившей от нас толпе.

Действительно, ещё далеко, но явно — в нашу сторону, двигалась пара кораблей. Наших тут сейчас быть не могло. Значит — японские.

Матросы и солдаты стали расходиться.

Не прошло и часа, как на борт «Воронежа» поднялись вооруженные японцы.

Дальнейшее возвращение в Нагасаки обошлось без приключений.

На палубу я уже не вернулся. Мне было выделено место в каюте Александра Владимировича.

Глава 7

Глава 7 Нагасаки

Ещё до отплытия из Японии, когда я узнал, что мы с поручиком из Нагасаки домой отправляемся, у меня сразу же сработала ассоциативная память, или как там это правильно называется.

Нагасаки…

Ну, понятное дело, тут же вспомнилось устойчивое словосочетание — Хиросима и Нагасаки. На эти города американцы свои атомные бомбы сбросили. Погубили непонятно для чего кучу народа. Исход войны, как в школе ещё говорили, был уже совершенно ясен…

Таких словосочетаний в запаснике памяти советского человека много — Карл Маркс и Фридрих Энгельс, страны социалистического содружества, мир во всём мире…

Ещё и песня в голове раз за разом стала проигрываться. Владимира Высоцкого. Про девушку из Нагасаки.

Тут, наверное, сыграло роль ещё и то, что морем мы в Россию возвращаемся.

Он капитан и родина его — Марсель.

Он обожает споры, шумы, драки,

Он курит трубку, пьет крепчайший эль

И любит девушку из Нагасаки.

Что и говорить — хорошая песня. Марсель, эль, Нагасаки…

Я в своё время её слова чуть ли не с первого раза запомнил.

У ней следы проказы на руках,

У ней татуированные знаки,

И вечерами джигу в кабаках

Танцует девушка из Нагасаки.

Текст ещё у этой песни чуть-чуть медицинский. Это — про проказу. Сейчас-то она редко встречается, а раньше её ужас сколько было… Проказа — лепра. Даже специальные медицинские учреждения имелись — лепрозории. После крестовых походов, когда лепра распространилась в Европе, количество лепрозориев там достигало девятнадцати тысяч. Больных туда помещали навсегда, а жизнь в них была просто адом на земле.

У ней такая маленькая грудь,

И губы, губы алые как маки.

Уходит капитан в далекий путь

И любит девушку из Нагасаки.

И в порту Нагасаки эта песня у меня в голове вертелась, и уже когда отплыли. Никак я от её отвязаться не мог. Нагасаки, Нагасаки, Нагасаки…

Вот ведь как. Мог, мог, Владимир Семенович, тут уж ничего не скажешь. Жаль, рано ушёл из жизни, а сколько ещё мог…

Кораллы алые, как кровь

И шелковую блузку цвета хаки,

И пылкую, и страстную любовь

Везет он девушке из Нагасаки.

Что ни строчка — слово, намертво привлекающее внимание, рождающее ассоциации… Кровь, хаки, любовь… Грудь, губы, путь… Нет, гений, он и есть гений…

Сейчас мы с поручиком снова в порту Нагасаки были. Вернулся обратно в Японию наш «Воронеж».

Нижних чинов пока на борту оставили — решают, как с ними дальше поступить, а офицеры на берег сошли. Рожественский в своей каюте заперся. Никого видеть не желает. Сейчас его японская полиция охраняет, в наших с поручиком услугах он не нуждается.

Да, солдаты и матросы с «Воронежа» своих предводителей-бузотеров выдали, их куда-то в город увезли. Всё тихо и спокойно стало. Ну, так, относительно…

Вернулся капитан издалека,

И он узнал, что джентльмен во фраке,

Однажды накурившись гашиша,

Зарезал девушку из Нагасаки.

Сколько нам здесь ещё куковать — никто сказать не может. Успокоится всё во Владивостоке, вот тогда домой и поедем. Так нам было сказано.

Есть у меня огромное желание город посмотреть. Тем более, что никто этому сейчас не препятствует.

— Александр Владимирович, осмотрим местные достопримечательности?

— Не имею возражений… — последовал ответ поручика. — Могу даже в роли проводника выступить.

Во как… Тут тоже он всё знает!

У ней такая маленькая грудь,

И губы, губы алые как маки.

Уходит капитан в далекий путь,

Не видев девушки из Нагасаки.

— Тогда, пойдемте. Что время терять.

Я кивнул Александру Владимировичу в сторону города.

— Пошли.

Глава 8

Глава 8 Прогулка с комментариями

— Раньше, здесь в бухте почти каждый день можно было увидеть корабли с голубым крестом Андреевского флага…

Александр Владимирович опять разговорился. Всё — больше я его молчуном называть не буду. Может, в прежние месяцы на него так плен влиял?

— Нагасаки до войны был постоянной базой для зимовки русского флота, с отцом мы сюда часто приезжали…

Так, так, так… У меня опять, в который уже раз, возник вопрос о роде деятельности отца поручика. Может, он тут с какой секретной миссией находился? Разведчиком был?

— Российских подданных на каждом шагу тут просто было встретить. Особенно — артистов… — Александр Владимирович улыбнулся, видно что-то ему забавное из прошлого вспомнилось. — У японцев одно из главных удовольствий жизни — театр. Они тут не только в городах имеются, но даже и в деревнях. Входная плата в данные заведения самая ничтожная. Представления начинаются с утра и продолжаются до самого вечера. Сюжеты представлений — исторические, игра — правдивая, создающая полное впечатление действительности. Пришедшие в театр себя как дома чувствуют — разговоры ведут, чай пьют, закусывают принесённым с собой.

Поручик прервался. Кивнул на изрядно обветшавший дом.

— До войны здесь российское консульство было. Над воротами наш герб имелся. Сейчас, в связи с текущими событиями, его видно и сняли. Часто здесь мы с отцом бывали.

Вот, часто бывали… Поручик, ещё в Мацуяме как-то обмолвился, что его родитель здешние целебные растения изучал и методики их применения при разных заболеваниях, интересовался восточными оздоровительными системами. На этой почве он и с сэнсэем знакомство свёл. Учитель не только мог жизнь одним ударом отнять, но и умел хорошо здоровье поправить. Зачем отцу поручика часто в консульстве бывать? Про цветочки рассказывать? Точно, он сюда какие-то сведения, нужные родине, передавал, работал под прикрытием.

— Так вот, про наших артистов, — последнее слово, опять как-то с некоторой издёвкой прозвучало. — Повадились сюда наши певчие птички приезжать. Лавры пожать, йены заработать. Сами — ни голоса, ни вида приличного. Сразу бегут к консулу с просьбой в распространении билетов. Он помогает, глядишь и зала полна. Начнут петь… Публика до первого антракта еле-еле дотягивает. Ничего, они ничуть не смущаются, только перед каждым выходом краску на своё лицо гуще накладывают. Едут в Порт-Артур, тут, в Нагасаки концерт дают, едут обратно — ещё один здесь устраивают. Словно тут город полон дойных коров.

Александр Владимирович опять улыбнулся.

Между тем, мы до третьей улицы от набережной дошли. На второй, что миновали, наше консульство и было расположено.

— А, мошенников с российскими паспортами здесь сколько было… Всё якобы графы и князи… Шагу ступить некуда. В магазинах Нагасаки, тех, кто по-русски говорит, сразу два-три приказчика со всех сторон окружали. Боялись, что такой посетитель сделает бесплатную покупку.

То и дело нас обгоняли рикши, не мало их и навстречу попадалось. Мы же решили пешком пройтись, размять ноги.

— Вот здесь я первый раз в Японии подрался… Уже посещал я тогда додзё. Иду, а пьяный американский матрос ногами рикшу пинает. Сбил его на землю и свою силу показывает. Мне тогда пятнадцати не было, а матрос — здоровенный… Ничего — справился.