Колхозное строительство 1 - Андрей Готлибович Шопперт
«Удостоверение» — чёрные буквы на красном фоне. Мент, что ли? Отложив пока удостоверение, открыл Пётр паспорт. Тишков Пётр Миронович. Родился 10 июня 1928 года в селе Рождествено Пронского района Рязанской области. Так, получается — 38 лет. А находится он в Рязани? Пётр отложил паспорт и раскрыл красную корочку. Краснотурьинский Городской Комитет. Удостоверение личности № 79. Тов. Тишков Пётр Миронович является первым секретарём горкома КПСС. Секретарь Краснотурьинского горкома КПСС И. Баханов. Размашистая подпись бледно-фиолетовыми чернилами, на второй половинке — фотография и печать. Действительно до 31 декабря 1968 года.
То-то фамилия показалась знакомой. Значит, всё же попал в родной город — только вот не в себя-первоклассника, а в первого секретаря горкома. Минусы? Тридцать лет жизни! И полное отсутствие опыта партаппаратчика. Плюсы? Ну, не с нуля начинать, реципиент успел дослужиться до вполне серьёзного места — хотя Брежневым было бы всё же круче. От новостей даже головная боль чуть унялась. Всё ещё пошатываясь, Пётр достал из шкафа вешалку с костюмом. Вот выбрал же цвет — тёмно-коричневый. С трудом попадая ногами, надел брюки — чуть ли не клёш. Рубашка белая, мешковатый пиджак. Мода, наверное, сейчас такая — в мешках ходить. Галстук. В прошлой жизни Пётр так галстуки завязывать по-человечески и не научился. И что делать? Первому секретарю галстук положен.
— Иди сюда, скоро лысым станешь, а всё галстук завязывать не умеешь, — женские руки развернули его и за пару минут справились с этой невыполнимой задачей, — Что, даже не позавтракаешь? Как будильник-то проспали? Хорошо, Юрочка разбудил. Вот позора бы было — первый секретарь на работу опоздал! Ладно, секретарь чаем побалует, а к часу на обед подходи. Дотерпишь?
Что оставалось? Мотнул головой и присел на стул в коридоре, зашнуровывая редкого убожества ботинки. Мать вашу — Родину нашу — у первого секретаря кроличья шапка! Какой-то полный бессребреник. В квартире мебель явно не по статусу, одежда ужасная. Интересно, а машина-то хоть есть? Как узнать? Спросить надо у жены: «Милая, не напомнишь, есть ли у нас авто?». Впрочем, важнее узнать, как жену зовут. Не очень удачно он переместился — убрали всего два десятка лет и закинули в не самые популярные у попаданцев годы. Хорошо ещё, что, собирая материалы для новой книги, он хоть немного успел по этому периоду пробежаться. Точно знает о десятке кладов. Все попаданцы начинают с получения финансовой независимости. Чем он хуже? Вот освоится немного и прокатится до Свердловска — есть там пара замечательных легкодоступных кладов.
Раздумывая, Пётр спустился на первый этаж и открыл дверь подъезда. Темно. Никто ещё светодиодные фонари над дверью в подъезд не устанавливает. Когда глаза привыкли к полумраку, стало ясно, где он проживает. Улица Молодёжная, дом три, так называемое «дворянское гнездо». Вон и горком в полусотне шагов, нужно только выйти на улицу и обогнуть здание. Комитет партии, если память не изменяет, на третьем этаже.
Ну вот, жизнь и вправду налаживается. Тело реципиента уже не так штормит — вот ещё бы головная боль унялась.
Так ведь даже эти полсотни метров не удалось преодолеть без приключений. Когда проходил между домами, навстречу вылетела собачья свадьба. Штук пятнадцать, первые — волчары настоящие, потом всё меньше и меньше. И вот последняя, самая маленькая шавка, пробегая мимо Петра, вдруг ни с того ни с сего бросилась на него, отпрыгнула, когда он попытался отпихнуть недоразумение ногой и, захлёбываясь злобным лаем, последовала за обидчиком. Поддержать собрата бросилось сначала штук пять собачек поменьше, а затем и вся свадьба припустила за Первым Секретарём Горкома КПСС. Спасло то, что в горком стекалось множество народу, и собаки быстро отстали.
— Бардак, — мысленно озлобился Пётр Германович.
Он и в прошлой жизни не любил собак и не понимал, почему власти города позволяют разводиться целым сворам бездомных животных, да и экскременты у каждого подъезда не радовали глаз. Только вот возможностей повлиять на эту ситуацию у него не было — а потом ещё закон приняли о жестоком отношении к животным. Только ведь сейчас отстреливать бродячих собак можно — и теперь у него есть возможность повлиять на эту ситуацию, а заодно и у подъездов порядок навести. Да и почему бы не отбить у хроноаборигенов охоту заводить у себя эту мерзость, мешая жить соседям и создавая потенциальную опасность для детей?
На входе в горком столпилась целая очередь, его узнали и попытались пропустить, но Пётр махнул рукой и, прокашлявшись, выдал:
— Женщин нужно вперёд пропускать.
Теперь самое главное — кабинет свой найти. В какую сторону свернуть, направо или налево? Людей, спешащих на работу, было прилично и на третьем этаже. Пётр Германович повернул вслед за основной массой, и уже через десяток метров понял, что свернул неправильно, — люди поглядывали на него удивлённо — но разворачиваться не стал. Решил найти себе тут «дело», из-за которого якобы и свернул. А вот и повод — на двери обнаружилась надпись: «Председатель Горисполкома М.П. Романов».
Пётр уверенно потянул дверь. В приёмной сидела женщина лет пятидесяти в коричневой кофте. «Что это их всех на коричневое тянет?» — хмыкнул про себя Штелле.
— Здравствуйте, Пётр Миронович, — поднялась женщина, — Вы к Михаил Петровичу?
— Пусть через десять минут зайдёт ко мне, — опять прокашлявшись, мало ли вдруг голос изменился, попросил женщину.
Дверь своего кабинета открывал с опаской, там ведь тоже секретарша — а он даже не знает, как её звать.
— Доброе утро, — секретарша тоже была немолода, даже старше романовской.
— С прошедшими вас праздниками, Пётр Миронович. Как отдохнули? — повернулась женщина, поливавшая цветы на подоконнике, — У вас я уже полила.
— Спасибо, — буркнул Пётр и вошёл к себе.
Да… Плохо всё. От памяти «Мироновича» не осталось и следа. Как выжить и не угодить в дурку? Или на Лубянку? Пётр осмотрел кабинет. На Георгиевский зал Кремля не тянет. Ряд страшных, самодельных, наверное, встроенных в стенку шкафов. Старый массивный стол с чернильным прибором со вставками малахита. Радиоприёмник на стене. Два телефона на столе. Второй-то куда? В Обком? К столу хозяина кабинета буквой «Т» пристроено ещё два, одинаковых, с задвинутыми стульями с дерматиновыми сиденьями и такой же вставкой на спинке. Естественно, коричневого цвета. Вот, интересно — империя «красная», а всё вокруг коричневое. Вон даже шторы на окнах, и те — того же цвета, только посветлее.
Штелле открыл один из встроенных шкафов. Гардероб. Обнаружилось несколько деревянных и алюминиевых вешалок. На одной висел чёрный сатиновый халат, на другой полушубок — ну, хоть он белый. Внизу
