Колхозное строительство 3 - Андрей Готлибович Шопперт
— Слышь, братан, ты на воле кем был?
— Студентом.
— А за что сел-то?
— За то что пропустил занятие по квантовой физике.
— Да ты гонишь, как это возможно?
— В тот день я брал банк.
Вот теперь это был коллектив.
Объявление в библиотеке на зоне:
«Братва, Толстых в натуре было несколько, если не в падлу называйте имя.»
— В натуре! Ой, не могу! — заливалась колокольчиками Варлей.
— Ну, и на последок. Этот точно можно в сценарий вставить.
Письма от матери сыну в тюрьму и обратно:
— Сына! Без тебя хозяйство не ведётся — огород копать некому, картошку тоже садить не с кем.
— Мать! Ты огород не копай — себе на срок накопаешь и мне добавку сделают.
— Сына! Приходили из милиции — весь огород перекопали, искали что-то!
— Мама! Чем смог — тем помог. Картошку уж сама посадишь.
А ведь по праву потом Никулин стал вести передачу с рассказыванием анекдотов. Следом он выдал парочку. Какой-то не очень смешной про кладбище рассказал Мкртчян. Отметился и сам Гайдай. Весело посидели. Когда стали прощаться, Пётр не забыл и о примирении двух персонажей.
— Леонид Иванович, задержитесь на пару минут, — сам же вышел вместе с остальной гоп компанией и придержал Моргунова, — Евгений Александрович, у меня к вам приватный разговор есть. В приёмной посидите пару минут, как режиссёра отпущу, заходите.
— Мирить вас буду, — сообщил стоящему посреди кабинета Гайдаю.
— Да, вы знаете… — начал закипать товарищ.
— Леонид Иванович, вы ведь коммунист, разведчиком были на фронте. Есть слово «НАДО». К тому же есть мнение, — Пётр указал пальцем сначала на потолок, потом махнул на него рукой и повернул палец к себе, — Есть мнение присвоить вам в этом году Заслуженного артиста РСФСР. А с Моргуновым я после вас поговорю. Он впредь будет вести себя корректно.
— С трудом верится. Вы ведь его не знаете! — снова принялся закипать.
— Сейчас и познакомлюсь. Люди ведь огромные очереди выстаивают, чтобы и на «Бывалого» посмотреть. Им ведь не объяснения нужны, что отличный режиссёр поссорился с любимым героем. Им в нашей тяжёлой жизни нужно отдохнуть душой, расправить складки на ней. Поставьте на одну чашу весов ваши трения с Моргуновым, а на другую смех семидесяти миллионов зрителей. Договорились? — Штелле крепко сжал руку Гайдаю.
— Д’Артаньян точно будет? — сверкнул очками «обиженный» режиссёр.
— Обижаете.
Моргунов не подвёл. Прошёл и уселся за стол без приглашения. Откинулся. Позёр. Пётр смотрел на него и гадал, с чего начать. Пряник? Кнут? Не хотелось с кнута. Упрётся и поедет из принципа руководить драмкружком в Южносахалинск. Чем ещё можно напугать? На Кунашире, наверное, нет драмкружков.
— Евгений Александрович, вы ведь понимаете, зачем я вас оставил? — пусть сам выберет.
— Что сказал Гайдай? — вот ведь «сволочь». Уел.
— Режиссёр согласен на время съёмок фильма закопать топор войны.
— Подозрительно, — сел нормально чуть склонил голову набок. Это при такой-то шее. Вот не воспринимался сей персонаж серьёзно.
— Ладно, давайте торговаться. Первое, по результатам фильма вам присвоим заслуженного, а Никулину народного (А что всего-то на год раньше.) Второе, — Пётр чуть помедлил. Да почему нет? — У меня есть пара написанных сценариев, (На самом деле только в проекте) короткометражки юмористические. Поставлю вас режиссёром. Оправдаете высокое доверие?
Моргунов достал платок и вытер шею. Платок был не свежий. Правильно такая жара на улице, и приёмная на южной стороне. Жарко «Бывалому».
— Извиняться не буду, но постараюсь вести себя корректно, — запихал платок в карман, но тут же вынул и снова протёр бычью шею.
— Вот и договорились, почти. Евгений Александрович, а вы как к новому сценарию относитесь, не появлялось желание чего-нибудь добавить?
— Уголовники не смешные. Может, вы и правы с анекдотами.
— Евгений Александрович, вы на бумаге мне изобразите замечания и добавочки ваши. Договорились.
Вот. Другой человек. Протянул солидно руку, прощаясь. Ох, уж эти артисты. Они не за деньги пока работают, за признание. Плохо это или хорошо? Увидим.
4
Крек, Пекс, Фекс.
Не прячьте ваши денежки по банкам и углам,
Несите ваши денежки, иначе быть беде.
А чего хорошего «понимаешь» сделал для страны царь Борис? Развалил. Накормил ножками Буша. Устроил гражданскую войну в Чечне. Разорил. Большую часть. Обогатил. Ну, очень маленькую часть, в том числе и своего зятя. Позволил разворовать. Нет. Не всё так плохо. Ну, например, он уничтожил атомную промышленность в США. Продал, читай «подарил» врагам огромное количество оружейного плутония. Те на радостях и прикрыли своё производство. Сильный ход. Ещё одно есть за этим одиозным персонажем положительное дельце. Царёк выделил деньги на реставрацию «Царицыно».
Нет, нельзя до этого доводить. Отобрать нужно «понимаешь» у товарища это достижение. И Пётр придумал как. И не только придумал, но и организовал тайную «Вечерю». Точнее, он думал, что тайную. Получилось как всегда.
Пустырь, заросший сорняками, берёзы, растущие прямо на стенах, разрушение этих стен. Тяжёлое впечатление. Словно война ещё не кончилась. Сейчас вон из-за той арки выскочат лаптёжники с крестами. Покружат юнкерсы над этой разрухой и пожалеют бомб. Русские сами разрушат. Ведь бомбы делают на заводах в фатерлянде их фрау и фатеры. Стараются, недоедают и недосыпают. Беречь бомбы надо.
А нам что надо? Почему разруха. Нет денег. Правда, нет. И не будет! Миллиард вложим в Египет. А сколько в Польшу? В злейшего врага. Восьмую сталинскую высотку им построим. А они на референдуме примут решение её снести. Это наследие оккупантов. А если эти деньги вот в эти развалины вложить и в десятки таких же? И наладить приток туристов. Бавария своими замками в двухтысячных зарабатывает больше денег, чем вся алюминиевая промышленность СССР, подаренная Ельциным зятю.
Троцкисты засели в Политбюро. Не добил их Сталин. Вот давал же Пётр себе слово не лезть в это, не спасать страну от себя самой. Только вот смотришь на творения Баженова и Казакова, на коз, что объедают листву с проросших сквозь стены берёз, и понимаешь, что не сможешь не вмешаться. Чем только это закончится?
Пётр назначил у стен этого памятника встречу министру финансов СССР Василию Фёдоровичу Гарбузову. Попросил после работы подъехать к арке на входе. Пообещал поделиться тремя идейками, как наполнить казну. Не хотел встречаться в кабинете, ни у себя, ни у финансиста. Сто процентов контора слушает. Что ж, Гарбузов приехал. Приехал на «Чайке» и в форме. Какая уж секретность. Даже козы на него уставились, жевать перестали. Как же — новый куст. Ярко-зелёная форма с маршальскими
