Давно пора (СИ) - Хользов Юрий

— Не торопись, спринтер.

Снова этот голос, чушь какая–то. И вообще все чушь, так не бывает.

— Муахахах, смешной обезьянка.

Заливистый смех. Женский? По порядку, надо сообразить, это я так вчера накидался текилой? Или молли палёная? Нет, состояние как с похмелья, с молли не такие отходосы. Жесть, ничерта не помню.

Усилием воли выпрямляюсь, тут диван рядом, я помню. Надо сесть. Шершавая поверхность дивана нащупывается рукой на память, сажусь. Стоп, что? Почему он такой огромный? Ничего не понятно, бесит. Вдох–выдох, спокойно. Глаза, наконец, приходят в норму, это же моя старая квартира! Та, где мы жили с матерью, до ее… Стало невыносимо грустно, слезы накатились и побежали по щекам.

Фу, щекотно.

Мать умерла давным–давно и мысль об этом уже давно не вызывала грусти. Не должна была вызывать.

ЧТО. СО МНОЙ. ПРОИСХОДИТ?

— Ути–пути, плачет, маленький. Ты бы даже мило смотрелся, если б не был весь в крови своего дядюшки, аха–ха.

Ее тоже убить, что–ли?

Всегда бесило, если ко мне не относятся серьезно.

— Зубы еще не выросли, щегол, чтоб на меня их точить! Я не твой дрищеватый родственник, голову сверну и ради хохмы пару селфи сделаю, потом оживлю и…. Ай в Бездну иди, не придумала еще.

Призабавнейший сюр, мне угрожает бабский голос в голове. Хотя, сталь в нем почувствовалась явно, будто и правда разозлилась. А еще как–то буднично, словно она такое уже делала.

— Делала–делала, зайка, но не с детьми… Это был бы интересный опыт.

Не отвечать, не говорить. Это все бред. Не мог я убить Ваську, не мог снова стать подростком, и не может какая–то Клава мысли мои читать. Видимо, все же с башней беда. В стрип–клубе что–то подсыпали?

— Еще раз назовешь меня Клавой — сломаю твою маленькую ручонку. Приходи в себя, щегол, нет у меня времени ждать пока ты расдуплишься и таблетку правильную выберешь.

— Я не щегол, а угрожать мне смысла нет. И не таких лесом отправлял.

— Вот, прогресс. Молодец. А теперь, разрешите представиться, господин «не щегол». Ксунауфейн Кладд'Эп, победительница турнира МиркРа, Мастер–Мечник и Пространственный маг, а еще красавица, комсомолка и жопа у меня отпад.

— Аха–ха. Когда вспомню кто меня угостил — попрошу еще.

— Кончай балаган, клоун, времени мало.

— Куда торопимся, мисс отпадная комсомолка?

— Да подними ты голову уже и обернись, идиота кусок. Ну вот кого мне всучили, недалекий имбецил, недели ведь не проживет.

Я медленно, боясь спугнуть визуал, поднял голову. Очень уж хотелось посмотреть на ее жопу, пока не отпустило.

— Чертов кракен, он еще и озабоченный извращенец.

Это был фейспалм?

И я увидел.

Мой организм за прошедшие года ко многому успел привыкнуть, много всякого я в него вкидывал, многое почувствовал, слышал. Нет, я не наркоман, как можно было подумать.

Главное — мозг, он у меня… Странный. Бухло действует только если накидаться в сопли, но тут я сразу спать иду, не буйный и не идиот.

— Не буйный, ахахаха, продолжай, балабол.

Я был буйным, но это было давно, и я успокоился.

— А еще теперь ссышь в рожу получить лишний раз и боишься стоматологов, а еще цен на новые зубки, — она наставнически подняла палец вверх и вздернула подбородок, чисто училка.

Может и так. Я и правда в последнее время стал жалкой копией себя из прошлого, раньше страх меня не останавливал. А теперь останавливает. Стыдно.

— Не парься, ты просто взрослый и знаешь последствия, насмотрелся. Это у вас и называется мудрость. Вы же хрупкие как тарелки с «Фреккен Бок», но это мы исправим, уж я тебе обещаю, — и она плотоядно облизнулась.

Пока девушка говорила, я смотрел на нее и не мог оторваться. Не видел никого красивее. Средний рост, метр шестьдесят. Ярко–белые волосы закручены в причудливую, но очень стильную прическу из которой, якобы случайно, выпадают пара прядей, одна из которых огненно–красная. Молодая, на вид года двадцать три. Идеально сложенное тело, кукольное лицо, пухлые губки, тонкий носик.

Радужка глаз ярко–красного цвета, они светятся, будто в них магическое пламя мерно горит. Голова повернута набок, изучающе и задорно смотрит прямо на меня своими волшебными глазами. Стильное красное платье переливается, будто оно из Атласа, облегает шикарную фигуру, соски выпирают. Машинально отмечаю, что с таким платьем бюстгальтер смотрелся бы ужасно, видимо, не один я это понимаю. Грудь, на глаз, номер два с половиной, а то и три. Узкая талия, широкие бедра, которые обнимает платье, а ниже просто спадает свободным кроем почти до пола, с неприличным разрезом, сделанным так, что видно линию трусиков. Красные же полусапожки, плотно облегающие щиколотки.

Я оглядел ее, по меньшей мере, раз десять с ног до головы, пытаясь запомнить каждую деталь, такую красоту я не видел и не увижу, совершенно точно, я должен это запомнить.

Раз на третий заметил, что мочек нет и уши удлиненные, но не такие как во всем известной игре про Альянс и Орду, они аккуратно чуть заостренные вверх. И кожа. Она была черная. А в тех местах, куда падал свет из окна, можно было увидеть едва заметный синий отлив. Ночной Эльф?

— Дроу, имбецил. Ночные в лесах свои стремных живут, и кожа у них темно–синяя, а еще уши длиннее и выше они гораздо, неуч.

— Дроу? А с Дриззтом познакомишь? — попытался спетросянить я.

— Сальваторе. Да, забавный чувак, дурной, правда. Но по–своему интересный.

— Расскажешь?

— Да нечего рассказывать, заглянул за пелену, побродил, передумал и каким–то образом слинял обратно. А потом стал знаменитым писакой, безбожно выдумывая всякую ересь, но красиво описывая — это я уже у тебя в мыслях подсмотрела. И имена дебильные у него, — она смешно сморщила носик.

Дроу перешагнула через лежащее. Грациозно села в кресло и безбожно спародировала Шерон Стоун из одного пикантного фильма. Я невольно улыбнулся.

Это какой–то сюр.

— Готов?

В ее взгляде что–то изменилось, она напряглась, опираясь обеими руками на подлокотники и подавшись вперед. Тигрица перед броском. Хотя скорее пантера, грациозная и смертельно опасная пантера с красными глазами.

Насчет смертельной опасности вопили все мои инстинкты, каким–то образом я понимал, что при желании она меня порвет на куски.

— Правильно понимаешь, я сильнее тебя как ты сильнее таракана.

— Очешуенное сравнение, спасибо, — я откинулся на спинку дивана.

— Ой давай без истерик, я знаю, что ты эмоции хорошо контролируешь. Бросай свои манипуляторские замашки, я знаю о тебе все, — говорила она смотря словно в душу, брр.

— Кстати, откуда? Как для меня — твоя осведомленность обо мне в таком объеме, это основной аргумент в пользу того, что ты глюк, — теперь была моя очередь задирать палец и подбородок.

— Мы связаны, я тебя ощущаю, как собственную руку.

— А управлять мной можешь?

— Нет.

— Значит, как член.

— Что?

— Что?

— Ты идиот, скажи честно? — она сморщилась, будто лимон откусила.

— Да, но ты же понимаешь, что я имею в виду. Я член тоже ощущаю, но управлять не могу, — и я расхохотался собственной тупой шутке так искренне, как только мог. Истерика, наверное.

Как ни странно, женщина тоже смеялась. Увидев, что я на нее смотрю, она успокоилась.

— Шутка тупая и в целом убогое чувство юмора у тебя, но твое настроение мне частично передается. Пока я не хочу ему сопротивляться, я тебя изучаю.

— Зачем?

— Ты странный. Внесистемный. Не должен был прорвать пелену. Хотя, по правде говоря, должен был, но вот в этом моменте. А ты сдержался, не убил этого неудачника, зря кстати. Жизнь у него отстой будет. Но ты сдержался, нагнул судьбу, сам того не зная, и продолжил свою жалкую жизнь. А потом каким–то образом вернулся сюда и все переиграл. Сделал так, как должен был семнадцать лет назад. И я не понимаю, как такое возможно, кто позволил и зачем. Вариантов настолько много, что гадать без пользы, мало данных, — говоря это, она ходила по комнате из стороны в сторону.