Деньги пахнут кровью (СИ) - Шу Алекс

Я брыкался, пытался махать руками, а убийцы уже вытащили мою тушку на веранду. Парень с холодными глазами, умудрился влепить кулаком по затылку, отправив в меня нокдаун. Тело ещё вяло трепыхалось, пытаясь сопротивляться, но меня уже сбрасывали с балконной перегородки. Резкий толчок, и я полетел, навстречу стремительно приближающемуся серому асфальту.

«Как же так Господи! Неужели ты позволишь подонкам остаться безнаказанным»?! — в отчаянии возопила душа, посылая в небо, последний отчаянный призыв, наполненный щемящей болью и невыносимой печалью.

Удар о поверхность выбил с меня дух, взорвавшись в голове яркой, ошеломительной вспышкой. Каждой клеточкой затухающего сознания я чувствовал, как превратившиеся в кашу внутренности, растекаются на асфальте, вместе с расплывающейся темно-красной лужицей крови. Невыносимая вначале боль уменьшалась с каждым мгновением, приближая ожидаемое забвение.

«Родные мои, я иду к вам» — мелькнула последняя мысль, перед тем как тьма, окончательно накрыла меня.

Затем чернильная мгла сменилась светом. Я начал слышать звуки: причитания, возбужденные крики, находящихся рядом людей. Потом включилось зрение.

Я ощутил необычайную легкость. Ничего не болело, свежий воздух благоухал ароматами цветов, любовно высаженных на клумбе, возле моего дома. Грудь распирало ощущение неги и спокойной благодати. Я знал и чувствовал, что всё будет хорошо. Ещё немного и я смогу встретиться с сыном и женой, которые ждут меня там, наверху. Поднял руку, и увидел, как сквозь прозрачную ладонь видна черная «бэха» Игоря. Предатель, так и застыл возле машины, смотря куда-то позади меня. Направление его взгляда заставило меня оглянуться. Моё бедное тело поломанной куклой по-прежнему лежало в луже расплывшейся крови. Вокруг него уже начали суетиться люди. Блондин быстрым шагом пошел к нему.

— Сволочь, — выдохнул я. Моя ладонь метнулась к его лицу, пытаясь залепить хлесткую пощечину, но ничего не почувствовала, погрузившись в кожу. А Игорь невозмутимо прошел сквозь меня, изрыгающего проклятия. Он ничего не почувствовал.

Сверху ударил ослепительно белый луч, разрезая пространство. Все люди, стоящие у моего тела, Игорь, что-то начавший говорить по телефону, куда-то пропали. Их очертания сделались нечеткими, размытыми, а потом и вовсе исчезли за серой мутной пеленой, отделившей меня от живого мира. Луч у моих ног превратился в сияющий тоннель с ведущей наверх лестницей, теряющейся в лазурной синеве необъятного неба.

Я неуверенно сделал шаг и ступенька под моей ногой, вспыхнула ещё ярче, указывая дорогу. С каждым шагом мне ставилось всё легче. Все чувства: отчаяние, горечь потерь, ненависть к убийцам, раздиравшие душу на кровавые лоскуты, постепенно уходили. Они теряли яркость, таяли как темная дымка ночи, перед рассветом наступающего дня. Чем выше я поднимался, тем радостнее и спокойнее становился. В конце лестницы, находилась белая дверь. Она медленно открылась, приглашая меня пройти вовнутрь. Я решительно шагнул вперед.

— Здравствуй, Саша, — длинноволосый, увенчанный благородной серебряной сединой, мужчина лет 60-ти в белоснежном длинном одеянии с интересом смотрел на меня. Аккуратная бородка придавала ему сходство с испанским аристократом эпохи Возрождения.

— Здравствуйте, — во рту внезапно пересохло. Сердце яростно застучало, вырываясь с груди. Наверно, это были иллюзии, тень ощущений погибшего тела. Бестелесная оболочка, в которую перетекло моё сознание с момента смерти, не нуждалась в воде и тем более не могла чувствовать сердечный ритм.

— Господи? — неуверенно произнес я.

— Можешь называть меня так, — улыбнулся мужчина, — Это неважно. Но лучше обращайся ко мне Мастер. Хотя я не то, что вы все думаете. И сейчас в этом образе, потому что так для тебя будет удобнее. Высшие силы, правящие в этом мире и других, они…

Впрочем, если я начну рассказывать, наш разговор надолго затянется. Да и люди ещё не готовы к таким знаниям. Вижу, ты что-то хотел спросить?

— Мой путь подошел к концу? — собравшись с духом, уточнил я.

— Как сказать, — мудрые глаза смотрели спокойно и печально, — Это будет зависеть от нашего разговора.

Я промолчал, ожидая продолжения. И оно не заставило себя ждать.

— Скажи, Саша, чтобы ты хотел сделать в этой жизни, если бы появился шанс вернуться обратно? — спросил мужчина.

— Многое, Мастер, — я твердо посмотрел на Господа, — Был бы на вашем месте, не допустил бы ни голода, ни бездомных, ни взорванных в машинах детей и женщин. А вообще, появился бы у меня шанс вернуться, стал бы делом воплощать откровения Иоанна Богослова. В первую очередь, воздал бы каждому по делам его.

— Месть ожесточает душу и наполняет её тьмой, — вздохнул Мастер, — Это плохой путь. А что касается бедствий и несправедливости, которых полно в твоем мире. Да, я бы мог это изменить, но не буду вмешиваться в жизнь человечества. Осуждаешь?

— Да, — твердо ответил я, — Каждая человеческая жизнь бесценна. Разумеется, если речь идет о нормальных людях. Зачем допускать голодные смерти, кровавые войны, теракты и преступления, если все можно исправить одним щелчком пальцев? Священники утверждают, что Господь наказывает людей за их грехи. Только почему-то на вершине пищевой пирамиды в обществе, находятся далеко не праведники. Политики, которые лгут и изворачиваются. Чиновники, берущие взятки, готовые на любую пакость ради своей карьеры. Даже если крупных коммерсантов взять. Первые миллионы сегодняшние господа миллиардеры заработали махинациями, криминальными сделками, хищениями и воровством, ограблением колоний. За каждым большим состоянием стоит кровь, трупы и поломанные судьбы. За редким исключением. Я не говорю, об обычных коммерсантах и бизнесменах выше среднего. Сам таким был. Далеко не ангелом, но с принципами. Речь идет об олигархах, сросшихся с государством. Так почему вы не остановите этот беспредел? Наказываете нас?

— Чушь, — поморщился седой, — никто никого не наказывает. Глупости это. Просто…

Вот скажи, Саш, осчастливил я всё человечество. Нет больше войн, эпидемий, голода. Все счастливы, обогреты, накормлены и живут на Земле как в раю. Бананы и кокосы сами в рот падают, на лету избавляясь от кожуры. Можно просто жить, не прикладывая никаких усилий, развлекаться и наслаждаться бытием. Дальше что?

— Не знаю, — задумался я, — Сложно такую ситуацию представить. Даже гипотетически.

— Вот видишь, ты не знаешь, — назидательно поднял палец Мастер, — А я знаю. И тебе скажу. Человечество выродится, деградирует до состояния животных. Ведь теперь ему не надо будет бороться за свою жизнь, получать новые знания, стараться выжить в конкурентной борьбе, зарабатывать для себя и своих близких. За одно-два поколения оно превратится в бездельников, придумывающих себе развлечения, и постепенно тупеющих. Да что там превратится, уже превращается. Только через страдания, через преодоление жизненных невзгод, люди раскрываются как личности, становятся сильнее, целеустремленнее, умнее, стремятся добиться успеха. Войны, кризисы, естественный отбор, невзгоды необходимы, к сожалению. Они позволяют людям двигаться дальше. Человеку было холодно? Он изобрел способ добывать огонь и обогрел пещеру и соплеменников. Надоело ночевать под открытым небом, мокнуть под дождем? Были построены первые дома. Встала проблема голода? Начало развиваться сельское хозяйство. Искали лекарство, способное вылечить от множества тяжелых болезней? Александр Флеминг изобрел пенициллин.

Поэтому я не отказываю себе в удовольствии помочь отдельным личностям, но никогда не вмешиваюсь в жизнь человечества на глобальном уровне. Ты же слышал выражение: «благими намерениями выложена дорога в ад»? Так и в этом случае.

— Понятно, — вздохнул я, — А со мною что?

— А теперь опять возвращаемся к моему вопросу. Если бы я тебе дал шанс на вторую жизнь, чтобы ты сделал?

— Спас бы жену и ребенка, — сразу ответил я, — И разобрался с этими уродами. Это самое первое.

— К сожалению, есть законы мироздания, которые нельзя нарушать даже мне, — вздохнул мой собеседник, — Если вернёшься, их уже не будет в этом мире. Просто не родятся. Губернатор, его сын, бандиты, человек из правительства, захотевший прибрать к рукам твой бизнес и другие соучастники, останутся. Вот представь, попадаешь ты в прошлое, лет этак на 40 назад. Первые действия?