Лев Соколов - Попадос
- Что морда дезертирская, удрать решил?
Я обернулся. Прямо у меня за спиной, спинка сиденья оказалась сдвинута, в сторону и обнажилась ниша. Там, немыслимо скукожившись сидел сержант-НКВДшник, и тыкал в мою спину взведенным Наганом. Так вот почему заград-самолеты так легко бросили меня здесь. Все это время я возил загардотряд прямо у себя за спиной!
- А ну, поворачивай взад! - Прогугнявил НКВДшник, и снова ткнул мне в спину наганом.
- В пулеметах патронов же нет! - Попробовал объяснить я, глядя в тупые звериные глаза, которые тяжелым тупым блеском сверкали из под обезьяньих надбровных дуг.
- Паникерством занимаешься! - Процедил НКВДщник. - Вертай взад, не то я сам тебе пулю в затылок пущу, морда кулацкая!
Вот ведь влип. Если бы я не сжимал штурвал самолета, я бы в одно мгновение отнял у мерзавца наган... Но увы, руки были заняты.
- Да пойми ты, - не прекращая отчаянно маневрировать, - я попытался достучаться до этой тупой расстрельной образины. - Пулеметы у нас пусты, а там четыре мессера на хвосте! Собьют как пить дать. Неужели тебе самому жить неохота? Это тебе не красноармецев в спину из уютного блиндажа расстреливать! Ведь со мной летишь. Вместе сдохнем.
НКВДшник тяжело переваривал мысль. Вдруг, в глазах его появился испуг. Кажется и до этого тупаря дошло.
- Ладно, сказал он подозрительно оглядевшись по сторонам. Уводи нас нахрен отсюда. Только смотри, не проговорись потом. А то нас обоих к стенке поставят... Ой!!! - он вдруг дернулся, и жалко обмяк.
- Что, - я на секунду отвелкся от приборов и обернулся к нему. Ранило?
- Нет, - в голосе НКВДшника явственно послышались панические нотки. - Кто-то и меня самого стволом в спину тычет...
Тут же перекрывая рык самолетного двигателя из-за спины НКВДшника раздался ясный детский голсок:
- Что, шелупонь недобитая! Троцкистские политические проститутки, шалавы зиновьевско-каменевские! Шпионы японо-немецкие! Улонисты-анархисты! Поповско-кулацкие выродки! Значит вам Сталинский приказ ?227 не указ?! Не хотит защищать советскую родину?! Я вас ща тут всех в расход пущу!
Я снова обернулся. Приглядевшись я увидел, что за жирной тушей НКВДшника открылся еще более глубокий лаз, уходящий в самый хвост самолета. В этой темной вонючей норе засел кто-то маленький и чумазый, и блестя фанатичными глазенками раз за разом тыкал стволом нагана в толстый НКВДшный зад. НКВДшник каждый раз тонко вздрагивал.
- Это октябренок!.. - Сообщил он мне обреченным шепотом. - С этими вообще договориться нельзя. Они фанатики без мозгов. Хана нам! Пустит в расход!
Я поглядел в истощенное лицо октябернского заморыша, и попробовал достучаться до его подавленного тоталитарной пропагандой сознания.
- Слышь, пацан. Ты давай, не дури! Жить-то всем охота!
- Жить вечно будет только Ленин!.. А мы все как один!.. В борьбе за это!.. - Бессязно выкрикнул заморыш! - И рахитичным пальцем взвел курок своего ржавого нагана.
- Слышь... пацан... Если вернемся, я тебе шоколаду дам, настоящего, сладкого! Американского!
На какой-то миг, в лице этого дикого обезьяныша почти проскользнуло что-то человеческое. Он тоже хотел американского шоколада!.. Но только на миг. Глаза вновь сверкнули фанатичным блеском.
- Сам жри свой бржуйский шоколад сволочь обывательская! А я манную кашу люблю! Поворачивай обратно гнида!
Револьвер в его тоненьких ручках задрожал, и я понял, что этот анемичный биоробот сейчас выстрелит. Ну ладно... Я решительно схватил баранку и сделал боевой разворот. Немецкие самолеты алчно рванулись ко мне. Что же делать, как воевать без оружия?
Внезапно меня осенила спасительная идея. Я дернул баранку на себя и ввел самолет в крутое пике. Земля со свистом помчалась мне на встречу. Поля и дороги, раньше казавшиеся аккуратненькими квадратиками быстро приближались обрастая подробностями. Крохотные окопы и коробочки танков увеличивались в размерах. Внизу шел отчаянный бой. Этого мне и было нужно. Я держал самолет носом вниз до последнего, и дернув штурвал лишь в последний момент. Самолет взвыл от натуги, но выровняйся в горизонтальное положение. Теперь я несся как гоночный болид над полем боя буквально в метре от земли, виртуозно, лавируя между немецких танков, и распугивая стайки гитлеровской пехоты. Я высматривал то что мне было нужно. Вот оно! Впереди мрачными кровавыми кучами лежали мертвые советские кавалеристы вповалку с лошадьми. Какой-то дурак в погонах направил их в атаку на гитлеровские танки, и они погибли в отчаянной попытке прорубить своими древними саблями крупповскую броню сверхсовременных немецких машин. Вся эта конница так и полегла под танковыми пулеметами не причинив немцам никакого вреда. Я перевернул машину кабиной к земле, и отплевываясь от травы, летел над этим кладбищем смерти, выглядывая среди обезображенных трупов хоть какое-нибудь оружие.
Хопа! Молниеносно высунув правую руку из кабины, я схватил с пояса мертвого кавалериста саблю. Остро заточенная железяка опасно блеснула в руке. Чтож, теперь я вооружен хоть каким-то оружием. Держитесь, фашисты! Мой самолет свечкой взмыл в небо навстречу врагу. Фашисты настолько растерялись от моих действий, что к первому их самолету я подлетел практически без помех, и в два сабельных удара отрубил ему крылья! Видимо сказались прадедушкины казацкие гены, - эх, жаль что его раскулачили и уголодоморили в 20е годы... Но гены не пропьешь, - казак - это вам не какое-то сиволапое русское было, это отдельная порода!.. Рубя наотмашь, я еще успел заметить потрясенную рожу гитлеровского аса, под колпаком блистера. Вражеский самолет как раненная навозная муха ушел к земле. За остальными пришлось погоняться. Они бегали от меня по всему небу, пытались спрятаться в облака, но я настигал их, и рубал саблей по хвостам и элеронам, сбивая их с небес. Последнего фашиста я не убил, а зайдя снизу отрубил у его самолета обе стойки шасси, - попробуй как теперь сядь, ламерюга! Примерно так же я в детском садике летом когда-то ловил слепней, и втыкая им в брюхо соломинку отпускал на волю, - эх, весело было!.. Мда... Искалеченная фашистская машина улетела на немецкую сторону фронта, под аккомпанемент панических воплей пилота из радио.
Победа была полной, - я завоевал господство в воздухе!
- Ну парень, - восхищено захрипел сзади боров-НКВДшник, - ты даешь! Считай, кровью искупил. Лет двадцать тебе в штрафбате за это точно скостят!..
Я конечно не стал унижаться ответом.
Но что это?! Внезапно до того ровно урчащий мотор закашлял и начал давать сбои. Винт крутился все медленнее, и наконец совсем остановился. Неужели я так увлекся гоняясь за фашистами, что потратил все горючее? Или бензина мне тоже недолили, как и патронов? В воздухе наступила жуткая зловещая тишина. Теперь, когда винт перестал толкать машину сквозь воздух, она неминуемо должна была начать падать на землю - это ясно даже любому, кто помнит о законах земельного тяготения и термодинамики. А уж мне то ясно и подавно.
Чтож, - придется планировать. Удастся ли мне дотянуться до своей линии фронта? Я максимально сосредоточился на вождении самолета. Даже в хвосте примолкли, осознав серьезность положения. Только октябреныш тихонько забубнил молитву своим коммунистическим идолам:
"Когда был Ленин маленьким, с кудрявой головой,
Он тоже бегал в валенках, по горке ледяной...".
Фанатик, одно слово...
Ишачок и с работающим-то винтом летал так себе, а без него вообще стал походить на кирпич с крыльями. Но все-таки с крыльями! Такому асу как мне этого было достаточно. Ловко подставляя под плоскости участки неба, где воздух был поплотнее, я уверенно вел машину к нашей лини фронта. И все же - до аэродрома я не дотянул. Уже в который раз земля приблизилась. Здесь шел тяжелый бой, горели хаты и гремели взрывы. Пролетев над немецкими батальонами я еще успел рубануть шашкой какого-то зазевавшегося немецкого танкиста, который торчал из башни с биноклем и не ждал угрозы с воздуха, и отбросил ставшую бесполезной железку в сторону. Я вел машину в нашим окопам. И я долетел до них. Да что долетел - перелетел, чуть ли не сбив пилотки с ошарашенных советских бойцов, которые едва успели спрятать головы за бруствер. Но что это? Прямо на пути моей еще порядком разогнанной машины встал какой-то сарай, отвернуть от которого я уже не успевал. Столкновение на такой скорости это же неминуемая гибель!
Делать было нечего, - я резко рванул баранку влево, и самолет продолжая нестись вперед, сделал полицейский разворот на сто восемьдесят градусов, теперь я летел навстречу к сараю хвостом вперед. Хвост должен смягчить удар. Конечно в нем находились октябреныш и боров-чекист, но это меня не очень волновало. Октябреныш был настолько зомбирован, что его уже и нельзя было называть человеком. А чекист грозился мне наганом, - вот теперь пусть получит за это... Самолет влепился в сарай с ужасающим треском! Меня рвануло, вжав в сиденье, едва не свернув шею...
