Бытовик 2 - Роман Феликсович Путилов
- Прошу прощения, матушка богиня. – понурил я повинную голову: - Невнимательно читал те книги, без конспекта, но я учел свои ошибки и больше подобного не повторится. Прошу не гневаться и дать мне заклинание, чтобы от зловредного мага избавиться окончательно.
- Держи, неуч. – в моей ладони оказалась небольшая бумажка, исписанная удивительно разборчивым почерком, после чего богиня взглянула на часы на стене и досадливо махнула рукой, прощаясь.
На меня упала темнота, а через мгновение я ощутил себя сидящим за столом в своем кабинете, куда осторожно заглядывал мой вестовой.
- Ваш светлость, тут до вас пришли…
- Пусть заходят и вызови ко мне дежурное отделение кавалеристов.
Деда Литвина, резчика -самородка и запойного пьяницу, солдаты долго макали в большую бочку с холодной водой стоящую аккурат у его дома, после чего, мокрого, отфыркивающегося и почти протрезвевшего, поставили передо мной.
- Понравилось?
- Князь? – опухшие от пьянства глазки старика чуть=чуть приоткрылись: - Ты что творишь?
- Это ты что творишь, старый? Аванс получил, пропил его, а теперь решил еще и священных идолов на сторону продать? Где лавочник?
Попытавшийся возмутиться, бородатый непризнанный гений захлопнул пасть, когда рядом с ним бросили побитого лавочника Пяткина, которого, не церемонясь, выволокли из постели и, в одном исподнем, приволокли на правёж…
- Слушаем приговор верховного суда княжества Булатовых. Литвинова Опанаску и Пяткина Титомирку за срыв гособоронзаказа и святотатство признать виновными и приговорить к утоплению в бочке. Приговор окончательный и подлежит исполнению немедленно. Две минуты вам помолится, попросить богов о прощении…
Лавочник, взглянув на мокрого деда Литвина, понял, что это не первоапрельский розыгрыш, пополз ко мне, громко и искренне каясь в своих многочисленных грехах. Дед же, обессиленно упал на землю и молча ждал своей участи.
- Пяткин Титомирка. – остановил я подобравшегося ко мне преступника: - Раскаиваешься ли ты в своих преступлениях?
- Раскаиваюсь, великий князь и головой своей клянусь, что более пиво разбавлять не буду…
- Поднимите его. - кивнул я конвою: - Пяткин Титомирка, твой приговор откладывается на три месяца. За этот срок ты должен построить на границе с городом Орловым-Южным, на нашей территории, торговый склад, рисунок которого с размерами завтра получишь во дворце, у старшего камердинера. Справишься – буду делать тебя купцом первой гильдии, а исполнение сегодняшнего приговора отложу, скажем, лет на десять. Понял меня? И не вздумай пытаться бежать – не получится, и сам погибнешь и семью свою всю угробишь. Свободен.
Лавочник, ежесекундно кланяясь, скрылся в темноте, а я повернулся к деду Литвину.
- Ну что готов предстать перед богами и дать ответ? Почему божественные лики не ваял, почему материал, что тебе, на обустройства капищ, казна доверила, решил приказчику за копейки продать?
- Прости князь, позволь все исправить, а потом казни… - Литвин поднял на меня мокрое и грязное лицо.
- Поднимите его. – деда вздернули на ноги.
- Литвинов Опанаска, исполнение твоего приговора откладывается на десять дней. За это время, ты, во искупление своих преступлений должен доделать всю работу и оборудовать капища во всех поселках княжества. И еще – за час сделаешь мне вот таких идолов. – я развел руки в стороны и отнесешь их на капище, дабы к утру они магической силой зарядились. Все, пока свободен.
Из Покровска эскадроны кавалерийского полка выехали еще ночью, чтобы большую часть дневного перехода преодолеть по ночной прохладе.
Я же, с сводной полуротой ротой пехотного полка, рассаженных на велосипеды, выехал на рассвете. Конечно, неэкономично гонять паровоз два раза до шахтерского поселка, но я князь или не князь, да и не успел я к ночи доделать все свои дела. За себя, на хозяйстве, оставил капитана Камнева. Надеюсь, что Илья Жданович не успеет наломать дров за время моего отсутствия. Ну а пока я ехал в кузове четырехколесной таратайки, изъятой на время похода у того же начальника завода, лежа на ящиках с патронами и обнимая небольших, «походных» идолов. Кроме привычных Перуна и Макоши взял я с собой в поход и нового деревянного кумира – Сварога, заказав условно-казненному деду Литвину в кратчайшее время изготовить весь пантеон славянских божеств, думаю, что хуже не будет, да и не все население княжества моим богам поклоняется.
Поход.
Триста пятьдесят человек и такое же количество велосипедов - это были все силы, что я смог выдвинуть в поход для поддержки соседей. Гонец из Корсанского княжества, кстати, вполне оклемался и шел в авангарде кавалерийского полка, показывая наикратчайшую дорогу до владений своего сюзерена.
Ушедшие вперед эскадроны мы догнали только поздно вечером, случайно выйдя на скопище огней – солдаты, разбили лагерь и готовили ужин, разбившись на отделения.
- Здравия желаю, ваша светлость. – поручик Галкин, командир кавалерийского полка, вынырнул из темноты.
- Добрый вечер Иван Лукич. – я пожал руку командиру: - Что у вас?
- Дошли до оазиса. Местные старейшины отказались впускать нас за ограду и сказали, что выделят только пятьдесят ведер воды и только завтра утром.
Этого количества было мало, очень мало для такого количества солдат, что привел я под невысокие стены оазиса Кёкирек, что в переводе с местного наречия означало Гордый. Конечно, коней, которые поглощали воду в огромном количестве у меня нет, а пятьдесят ведер – это пятьдесят ведер, почти по фляге на каждого солдата, но только не хочу я выступать в роли просителя, ночующего у ворот степного поселения. Я хочу, чтобы при моем появлении ворота вот таких оазисов распахивались настежь.
- Через сколько заканчивают ужин бойцы?
- Через двадцать минут. Отлично. – я поглядел на прибывшую со мной полуроту, что суетились, обустраиваясь и пока к готовке не приступали. Ничего, злее будут в драке, да и слышал я, что ранение в пустой желудок дает больше шансов на выживание.
- Через двадцать минут командуйте построение костры и огни затушить и начинать окапываться…
- Окапываться, ваша светлость?
- Да, господин поручик, всем залечь, достать штатные лопатки, на которые я потратил кучу
