Серая крепость (СИ) - Гор Александр
Мужик оказался не один, а с семейством. Лет тридцать пять или чуть больше, жена почти его же возраста и четверо детей: девица лет семнадцати, два паренька лет десяти и двенадцати и мальчуган лет пяти. Действительно, с лошадкой, запряжённой в сани, на которых всё ещё сидели жена с младшеньким. Причём, пацан уже жевал какое-то угощение, пока отец по принципу «разговор пьяного с собакой» пытался объясниться с бросившими работу строителями.
С приездом начальства и «толмача» дело пошло живее.
— Ваньша я, беглый холоп князя Донковского.
— А сбежал чего?
— Дружинник его, Артюшка, Авдотьюшке моей прохода не давал, — кивнул Иван на дочку. — Как медовухи напьётся, так её стережёт у ворот. Ссильничат грозился, ежели с ним по воле не ляжет. И ладно бы — честь по чести сбирался под венец, а то так, позабавиться. Не люб он ей. Вот и утекли мы. Всё бросили и утекли.
— А почему к нам?
— Прошка-гость сказывал про ваше вольное житьё. В лесу избушку срубить, так либо люди лихие отыщут, либо охотник какой. И всё едино князь прознает, а за бегство ещё и плетьми попотчует. И тогда уж вовсе Авдотьюшку от Артюшки не оборонить. А на курских землях у князя руки коротки. Да и поздно уже пашню пахать да жито сеять. Ты, князь, не беспокойся, отработаю я хлеб. Мы и в поле работать можем, и с топором управляться, и к охоте привычку имеем. А избу я и сам срублю.
Зильберштейн только махнул рукой.
— Не князья мы, а вольные люди. Если с топором привычен обращаться, то вон, есть изба. Поможешь её дорубить и живи в ней. Но пока другие не достроим и тыном не огородим, только вам тут и жить. Не испугаешься?
Мужик переглянулся с супругой.
— Не спужаемся, Забавушка? Ежели в чаще лесной хотели селиться, то и тут, рядом с людьми не боязно.
— Тогда селись. Пол там есть, потолок есть, осталось кровлю постелить, двери с окнами навесить да трубу у печки доложить.
— Трубу? Да мы и по-чёрному топить привычные.
— Не будет у нас никаких изб с печками по-чёрному! — нахмурился Верзила. — А отработаешь, как и говорил, помогая Посад строить да в поле работая. И ты, и лошадка твоя.
38
— Я только не понял, — по пути назад задал вопрос Крафт. — А чего это он летом на санях?
— Дорогое удовольствие — нормальная телега. Там же куча специальных технологий нужна. От загибки ободьев колеса до долбления отверстий. Ну, и без железной шины не проходит долго колесо. Железо же дорогое в эту эпоху. А так — хоть летом, хоть зимой, все на санях грузы возят. Или во вьюках. Арбы со сплошными колёсами делают, но они тяжеленные, их только упряжками волов тянут. Та же арба по степи нормально едет, а попробуй её в лес загони. Так что в небогатом крестьянском хозяйстве телега — роскошь.
— Ну, сани по земле тащить — это геморрой!
— Вот именно, — подтвердил Василий Васильевич. — Потому и стараются на них зимой ездить. Летом гужевой транспорт — только для очень уж важных персон, купцов да тех, кто верхом не может или далеко ходить пешком. Хотя по молодой траве сани всё равно легче скользят, чем по земле или песку. Но самое главное — дорог для телег почти нету.
А монголов, ожидающих из крепости засланца, всё-таки решили разогнать. Врасплох их застать не удалось, так что чуток погонялись по степи, постреляли из пулемётов БМД. Судя по количеству найденных трупов, всех порешили, про кого подсыл рассказывал. Заодно и парой лошадок разжились. Не монгольских, которые больше на пони смахивают, а нормальных, половецких, похоже, где-то прихваченных ушкуйниками.
Этих сразу узнали: да как же их не узнать, если, в отличие от кочевников, не смуглые и узкоглазые они, а с нормальными европейскими лицами, широкими русыми бородами? Ну, и одежды у них, уже ставшие привычными, благодаря наведывавшимся в крепость гостям. Русские, не степняцкие одежды. При одном меч прямой, при другом копьё.
— Предатели, — прошипел кто-то из бойцов, на что никто, включая Сергея Беспалых, возражать не стал.
На следующее утро загнали Акимшу в «уазик», вывезли подальше в степь и выгнали. Тот, ясное дело, растерялся.
— Как же я с пораненной ногой?
Да только разговаривать с ним никто не стал. Чекист за прошедшие сутки очень много информации из него выкачал. Вплоть до того, что шпиону было известно о других лазутчиках.
Как и предполагалось, основная масса разведчиков направлялась в Северо-Восточную Русь. По планам Батыя, именно эти земли будут захватывать в первую очередь. Серая крепость «затесалась» в «компанию» разведуемых исключительно из-за её необычности. Больно уж громкая слава о ней прокатилась по половецким стойбищам.
«Ладанку» Акимше не вернули. Нестеров даже шуточку отпустил по этому поводу. Мол, скоро придётся эти «дощечки» в качестве панелей в его кабинете приколачивать: с нескольких десятников уже успели их поснимать. Правда, на тех вырезан кречет, символ власти, а у лазутчика заяц: типа-гонец он.
Не прошло и двух дней, как в крепость наведались пограничники, которым рассказали про подсыла, передали его приметы и показали пайцзу. Объяснили, что важность владеющей ею персоны определяется материалом, из которого изготовлена «дщица». Деревянная низшая степень, потом идут железо, медь, серебро и золото. Но золото — очень уж большая редкость, поскольку выдаётся лично правителем улуса.
— Лучше бы Полкан заехал.
— Он в Осколе-городке. Тебе бы, Михаил свет Фёдорович, самому там побывать да с пограничным воеводой поговорить.
— Язык ещё плохо знаю. Сложно: наш и ваш языки родственные, часто путаюсь. Видишь, приходится через толмача разговор вести. А он у нас один на всех. Хотя ты прав: когда ты ещё в Оскол попадёшь? А мы за два дня обернёмся.
«Погранец» с недоверием глянул на собеседника: где ж такое видано, чтобы полторы сотни вёрст за день одолеть, да чтобы ещё и время на разговор с воеводой осталось.
— Не желаешь с нами съездить?
— Конь у меня, конечно, хороший, да только губить его такой скачкой жалко.
— Не на твоём коне, на нашем, железном, — засмеялся отставной капитан.
— А такие бывают?
В общем, пристроили скакуна пограничника в конюшню, а на другое утро, чуть свет, рванули на БМД в пограничную крепостцу. Для того парень и понадобился, чтобы не плутать вдоль реки, выискивая её, а точно в нужное место выйти.
Глаза у стражника были, конечно, как блюдца, когда рычащая, лязгающая и пышущая смрадом «железяка» рванула с места быстрее самого лучшего коня. Скорость снижали только на бродах через степные речушки, так что, как и прогнозировал Михаил, через четыре часа были уже около того самого брода, за которым высились деревянные стены Оскола.
Нет, не там, где в ХХ веке стоял город Старый Оскол. Вёрст на десять южнее, если судить по карте. Но историки и не отрицают того, что в более поздние времена воссоздавали город совсем в другом месте. А от прежнего, сожжённого монголами, даже руин пока не нашли. Или нашли, но идентифицировать не могут.
В общем, встали после переправы, и потопал Демид подрагивающими от пережитого потрясения ножками к воротам крепости, в которой уже переполох поднялся. Докладывать, что это не сказочный «страшный зверь коркодил» явился, а один из воевод Серой крепости в гости пожаловал на чуднОй железной (ну, не знают ещё в мире о существовании металла алюминия) повозке. К самому пограничному воеводе пожаловал.
Впрочем, Полкан, видевший БМД не только снаружи, но и изнутри, уже успел воеводу успокоить. Так что поднятые по тревоге ворота опустили. Да вот только въезжать внутрь механик-водитель, не рискнул.
— Не уверен, что не рухнет этот мост под тяжестью машины.
Пожалуй, весь гарнизон вылез на стены крепостцы, занимающей площадь, кажется, даже меньше гектара. Не только на «зверя коркодила» поглазеть, но и на странных соседей, вЕсти о боевой доблести которых сюда давно уже дошли. Вот только былинными богатырями ни Нестеров, ни оба пулемётчика, сменившие амплуа на миссию «почётного караула», не выглядели. Даже драгунская шашка только у главы делегации. У двоих других — даже их нет, только ножи в ножнах да какие-то замысловатые железки, совершенно непригодные для привычного пограничникам боя, на ремне на груди висят. Даже для булавы коротки и… сложно устроены. Четвёртый, тот, что старше всех по возрасту, вообще не воин, у него даже ножа нет. Зато на носу какие-то стекляшки блестят, глаза прикрывают.
