Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1 (СИ) - Хренов Алексей
В ходе разговора Лёха узнал, что Павел пока в Испании практически один из советских лётчиков. Его задания были случайными и, как правило, касались полётов на старых самолётах, которые не вызывали особого доверия и ничего не могли противопоставить авиации мятежников. Однако он ждал прибытия новых машин с Родины и был готов порвать франкистов, как Тузик грелку.
— Как только привезут И-15 и И-16, мы покажем этим уродам, что такое настоящая советская авиация! — воодушевлённо говорил Павел, блеснув глазами.
Лёха был настроен сильно более скептичен во взгляде на происходящее.
— Паша, знаешь как франкистским техникам выдают звание Героя Советского Союза? — прикололся Лёха, и увидев полное не понимание на лице Рычагова, продолжил,
— Спрашивают франкистского техника, а расскажи, как ты во время войны три самолета сбил!
— Ну-у-у… Не совсем сбил… Скажем просто не дозаправил немножко!
А наши республиканские ихним ещё и фору дадут по всем статьям, поверь!
Павел весело заржал.
Сам Лёха оказался на удивление универсальным лётчиком, способным легко осваивать практически любые летательные аппараты. Возможно, тут не обошлось без помощи загадочных «зелёных человечков», прокачавших выражаясь языком будущего его организм.
Совершив пару ознакомительных вылетов над городом на местных раритетах, Лёха мог управлять по сути любыми местными истребителями, по своим характеристикам не сильно отличающиеся от его любимого У-2.
Начал Лёха с того, что за пару дней облазил весь аэродром, жизнерадостно общаясь с лётчиками и техниками самолетов. Общаясь на жуткой смеси русских, английских, французских и испанских слов, Лёха умудрялся объясняться со всеми. Его испанский прогрессировал бешенными темпами.
Местный авиапарк поражал. Было видно, что все самолеты куплены в разное время и в разных местах по принципу берите, что дают.
В итоге весь авиапарк Лёха условно разделил на три части.
* * *Самая большая и богатая ассортиментом часть авиапарка валялась на поле позади ангаров технической службы и уже никуда не летала, являясь поставщиком запасных частей для того, что еще могло подниматься в воздух. Машины выглядели так, словно их просто бросили после последнего вылета: ржавые фюзеляжи, обломанные крылья и обнажённые моторы ждали своего очередного разбора, чтобы помочь остальным самолётам хоть как-то держаться на крыле.
* * *Следующей частью были раритеты времен Первой мировой войны, или Великой войны, как называли её тут, даже не догадываясь, что мир ждёт буквально через три года.
Лёха был поражён ассортиментом самолётов, собранных на аэродроме. Всяких летающих «дров» было около пяти-шести, все разных стран и времён выпуска. Среди этого разнообразия у ангара технической службы особенно выделялся «Avro 504» аж 1913 года выпуска. Не удержавшись, Лёха выпросил разрешение поднять эту «антикварную» машину в небо и слетал на нём для осмотра порта, что здесь называли «знакомством с местностью».
Лёха остался под сильным впечатление от аэроплана, гордым словом самолет это сооружение называть он постеснялся бы.
В общем немного проветрив задницу и счастливо приземлившись, Лёха решил, что во времена Первой мировой он бы сильно задумался, стоит ли вообще идти в авиацию. Его простенький У-2 казался просто верхом совершенства по сравнению в этим летающим раритетом.
Сюда бы Лёха отнес и английский аналог его любимого У-2. Если бы точно не знал, что изделие британской авиационной промышленности de Havilland DH.60 Moth — в просторечье просто «Моль», прародитель известной «Тигровой Моли», который и через сто лет использовался в частных авиашколах для обучения пилотов.
Собственно с полета на этой «Моли» Лёха и начал третий день своего присутствия на аэродроме.
Слово Лос-Альказерес сначала он не мог выговорить физически и переименовал его в Лос-Хуялес. Но оговорившись в последствии в присутствии Кузнецове и получив здоровенный пистон за попытку подрыва интернациональной дружбы, он быстренько выучил волшебные слова про Альказарес.
Лёха напросился слетать вторым пилотом на «Моли» в Аликанте, отвезти какие то документы. Попросив пилотировать самолет, честно признать большой разницы с любимым У-2 Лёха не ощутил. Чуть побыстрее, чуть поманёвреннее, полегче, но в целом те же яйца, вид сбоку.
* * *И наконец, третья группа самолётов представляла собой то, что местные гордо называли «современной авиацией», хотя по факту все они были выпущены между 1925 и 1930 годами. Лёха про себя посмеивался, это «современное» старьё больше походило на музейные экспонаты, чем на боевые машины. Все самолёты были бипланами различных модификаций, но каждый из них давно устарел для ведения боевых действий против немецких «Хейнкелей» и даже итальянских «Фиатов», которые превосходили их по всем параметрам.
И отдельной вишенкой на местном авиационном торте, как последнее достижение французской авиации и гордость их ВВС, на аэродроме был представлен Potez 54. Однако Лёха, увидев этот массивный бомбардировщик, тут же переделал его название в «Протез» — настолько нелепым и устаревшим ему казался этот самолёт. С его массивными двигателями, подвешенными под крыльями на отдельных пилонах, он выглядел как пережиток старых времён, и без юмора Лёха на чудо французской инженерной мысли смотреть не мог.
* * *Эскадрильей армейских бомберов командовал Андрэ Мальро, известный писатель-коммунист, который никогда не служил в ВВС. Лётчиком он был только любителем, и отсутствие профессионального опыта сильно сказывалось на руководстве подразделением. Под его началом царил творческий бардак, что придавало ситуации особый оттенок абсурда. Лёха довольно быстро нашёл общий язык с Андрэ, который волею случая прилетел на тыловой аэродром Лос-Альказерас. И даже несмотря на свой ужасный французский, который вызывал у местных настоящие приступы икоты от смеха, это ни капли не смущало Лёху — главное, что удавалось наладить контакт и раз это шло на пользу общения, то отлично.
Когда самолёты прибыли в Испанию, вместе с ними приехали и французские лётчики, штурманы, радисты и механики. Оказалось, что им установили хорошие оклады, премиальные за налёт часов и каждый боевой вылет, достойное вознаграждение за участие в войне.
«Да, это вам не советские добровольцы, готовые за бесплатно и вручную раздувать пожар мировой революции» — думал Лёха.
Проведя пару дней с французскими лётчиками он за несколько день в целом освоил французский бомбардировщик — массивный самолёт с подвешенными под крыльями моторами, который сильно напоминал ему советский ТБ-1 — и даже раз слетал с ними на бомбёжку франкистов.
Испанцы же гордились своей покупкой аж этих пяти самолётов у французов.
Когда Андрэ, переделанный в Андрея, спросил у Лёхи, как ему самолет, видимо напрашиваясь на комплименты, наш герой пошутил в стиле двадцать первого века:
— У вас прекрасные дети! — ответил Лёха и видя полное не понимание в глазах Андрэ, добавил, — но всё, что французы делают руками, это ужасно!
Андрэ завис секунд на тридцать, а потом, осознав смысл подколки, смеялся до слёз, заявив:
— Конечно, француженки самые красивые женщины мира!
«После русских», — про себя добавил Лёха.
С тех пор Лёхина фраза про «все что делают руками» разошлась по аэродрому меняя титульную нации в зависимости от предпочтений говорящего.
Из разговоров Лёха понял, что эту пару отправили на регламентные работы и скоро их перебросят обратно под Мадрид.
А сюда пришлют пассажирский «Фоккеры» F. VII переделанные для бомбежки мятежников.
«Б***я», — подумал Лёха, в общем ничего хорошего он не подумал.
* * *Условных истребителей на аэродроме было около десятка. Несколько Nieuport 52 и пара Dewoitine D.27 стояли в строю. Условные они потому, что скорость этих бипланов составляла 250–300 км/ч, и вооружены они были одним-двумя пулеметами, стреляющими через винт, что в современных условиях казалось Лёхе смешным. Его знания из книг и фильмов о Второй мировой подсказывали, что уже через несколько лет все бипланы отправятся в утиль, уступив место более мощным монопланам с металлической обшивкой.
