Боксер 2: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
Из динамика компактного патефона играл Шаляпин, как колыбельная. В целом обстановка в комнате говорила о том, что у Савелия была долгая и бессонная ночка. На полу валялись пара бутылок из-под водки и перевернутый стакан, а на ручке кресла стояла забитая окурками пепельница.
— Савелий Иннокентьевич! — я окликнул директора.
Но просыпаться он не собирался. Я подошел к креслу и потрепал Савелия по плечу — ноль эффекта. Тот лишь что-то невнятно пробурчал и продолжил спать. Церемония возвращения директора к жизни, однако, затягивалась.
Ладно… Я огляделся, наткнулся взглядом на графин с питьевой водой и не долго думая всё на голову Савелия вылил.
Тот вздрогнул, вскочил, как будто его током ударили, и непонимающим взглядом уставился на меня.
— Э… — Савелий тщетно попытался припомнить мое имя.
— Михаил меня зовут. Доброе утро, Савелий Иннокентьевич… было бы, ноо далеко за полдень, — сухо проговорил я. — К вам, то есть к нам, там гости приехали.
— Какие гости? — директор проморгался и всё-таки сфокусировал взгляд на мне.
— «Вымпел».
— Вымпел, вымпел… — Савелий защелкал пальцами, припоминая, о чем идет речь, — Точно! У нас же товарищеский матч по футболу! И что, уже приехали?
Савелий нахмурился, покосился на календарь на стене и почесал макушку.
— Точно, мы же на сегодня договаривались…
— Сегодня, сегодня, автобус их уже у ворот, — подтвердил я.
Директор поправил рубашку, как будто это могло как-то скрасить общую его помятость.
— Представляешь, Миша, — он прочистил горло, но осиплость голоса никуда не исчезла. — За всеми этими делами в лагере у меня как-то из головы вылетело. Я даже Тамаре забыл сказать, предупредить, чтобы она подготовилась. Это ведь крайне важно для отчетности…То есть…
Савелий заметался по комнате, подбирая разбросанные носки, ища сухую одежду почище. Пока метался, наткнулся на телевизор, почему-то завешенный тряпкой.
— Вот, у нас даже приз подготовлен!
Савелий похлопал рукой по телевизору.
— Знаешь, сколько трудов мне стоило такой замечательный приз выбить! Телевизор, цветной!
Я подметил, что телевизор действительно совсем новый. Рядом даже упаковочная коробка стояла. Достать такой аппарат было действительно непросто, и я охотно поверил, что это стоило Савелию больших трудов. Молодец директор, нам в лагере действительно не хватало цветного ящика. А вот что это за соревнование Савелий организовал и что мы теперь будем делать, чтобы они состоялись — интересно.
Телевизор-то этот, даром что вот он, чтобы заиметь, ведь еще выиграть надо.
Спросить я не успел, Савелий вдруг замолчал, нахмурился. Взгляд его остановился на каких-то осколках — видно, от разбитой бутылки водки.
Директор резко замер и медленно-медленно, дрожащей рукой приподнял ткань, закрывающую экран.
— Ох ты ж мама дорогая… Как же так вышло?
Трещина шла через весь экран, и теперь новенький телевизор можно было отправить разве что только на помойку.
М-да. Не знаю, с чем был связан пьяный дебош, но у директора теперь явно были проблемы.
Савелий опустился обратно на кресло. Весь мокрый, жалкий, едва не плачет. Ходячее пособие на тему, что может быть с людьми, если не контролировать себя. Любые возможности можно вот так вот… потерять.
Чего директор не знал, так это того, что здесь есть одно крайне заинтересованное лицо. И уж оно, это лицо, своего постарается не упустить.
— Савелий Иннокентьевич, — я кашлянул в кулак, привлекая внимание директора. — Я хочу предложить вам сделку.
Глава 20
Директор замер и заинтересованно прищурился.
— Ты сейчас вообще о чем, Рыжиков? — пролепетал он.
— Да все о том же, Савелий Иннокентьевич. Говорю, что помогу вам решить вопрос с телевизором, — заверил я.
— Ты — поможешь? — директор приподнял бровь от удивления. — Как же ты с такими вещами можешь помочь… ладно, Михаил, поболтали и хватит, мне, сам говоришь, надо гостей наших встречать.
Савелий предсказуемо не придал никакого значения моим словам. А кто бы придал? Как может помочь мальчишка четырнадцати лет, который, к тому же, находится здесь же, в лагере. С кем договорится, где что достанет? Так что подобной реакции я ожидал. И честно признаться, я действительно понятия не имел, как могу помочь, потому что цветные телевизоры в середине семидесятых в СССР все же были дефицитом. Но тут ведь главное что? Взяться. А как пойдет дальше — дальше и решим.
— Молча помогу, — заверил я. — Соглашайтесь, все равно ничего не потеряете!
Савелий снова вернул на меня взгляд.
— Ну допустим, а мне что тебе надо дать взамен?
Что такое сделка, директор даже в этом состоянии прекрасно понимал. Выгода должна быть взаимной.
— Вам взамен надо будет потратить каких-то пять минут своего времени, ну, может, десять, — обозначил я и следом выдал, что мне нужно от директора: — Попрошу вас составить рекомендательное письмо нашему тренеру для спортивного общества «Динамо».
— Так его же из СКА выперли под… — директор запнулся, смекнув, что при мне такие вещи нельзя говорить. — Рекомендательное письмо, говоришь? Ну, мне труда не составит. Если это все, что нужно, сразу напишу, как ты свою часть договоренности выполнишь.
— Здорово, только письмо я попрошу подписать не только вас.
Савелий осоловело смотрел на меня и ждал.
— Надо ещё и директоров других спортивных лагерей.
Савелий задумался, а я, чтобы ускорить принятие им решения, подчеркнул:
— Телевизор у нас все-таки не чёрно-белый, а цветной, — я подмигнул Савелию.
Тот закашлялся. Понимал, что со второй частью сделки придется извернуться и сделать ряд звонков. После таких просьб обычно должным остаешься, это не просто письмецо накалякать по личной инициативе, которое дай бог вообще прочитает кто-нибудь
— А тебе это зачем? Почему сам Григорий не пришел?
— А он человек гордый, — с одобрением произнёс я. — А нам, его ученикам, не хочется такого замечательного тренера отпускать.
Савелий еще помялся, посомневался.
— Ладно, Михаил, хоть я и не верю, что ты реально помочь можешь, но в одном ты прав — хорошему человеку надо помогать. Так что я на твое предложение, пожалуй, соглашусь. И я думаю, что будет лишним говорить, что наш разговор, как и договоренности, остаются в этих стенах?
Мы пожали руки. Я поймал себя на мысли, что директор уже общается со мной как со взрослым человеком, не делая никакой скидки на возраст. И руку он мне тоже пожал крепко, совсем по-взрослому.
— Ну собирайтесь, Савелий Иннокентьевич, надо вам переодеться во что-то более подходящее.
— Да-да, — он отрывисто закивал. — Буквально пару минут, не пойду же я, в самом деле, в таком виде.
Тема с рекомендательным письмом возникла у меня спонтанно, но такой документ всерьез мог выступить неким «помилованием» для тренера. Да, я, как и Савелий, считал, что хорошим людям надо помогать, но в этой помощи все же был зашит мой собственный расчет. Тренер у меня был обалденный, и его методики, которые не понравились работающим по старой методичке чиновникам, шли на несколько шагов впереди любых других методик из «классики». Так что если и существовали люди, которые могли мне помочь за пару лет превратиться в высококлассного спортсмена и отобраться на Олимпиаду, то это был Григорий Семенович.
Пока я размышлял, Савелий удивительно споро начал собираться. Одевшись, принялся за причёсывание непослушной шевелюры, потому что после сна волосы с одной стороны головы у него натурально торчали колом. Я же подошел к телевизору, глянуть хотя бы модель и характер повреждений. Хотелось верить, что в этом случае удастся обойтись ремонтом. Не косметическим, конечно, но все же. Со стороны это выглядело так, что я стоял и деловито хмыкал.
— Михаил, ну пошли. И это… если кто будет спрашивать, скажи: задержались, потому что я отчетностью занимался.
Савелий с важным видом взял тройной одеколон, плеснул на палец и вытер его о язык.
