Барин - Роман Соловьев
– Что, новую шаболду притащил? Прежняя уже надоела?
– Бабуль, ты меня не гневи! А то точно сдам в стардом!
– А я вот к прокурору поеду. Смотри, касатик, я письмецо-то в Петербург отправила на днях. Приедет скоро настоящий барин Андрей Никитин. Полетят от тебя клочки по закоулочкам…
– Так я и есть настоящий барин. Все меня признали. И староста, и Прохор. Даже городничий Кирюшин. Разуй глаза, бабка!
– А вот врешь, нечестивец! Похожи вы, очень похожи, будто близнецы. Но у настоящего барина родимое пятно на левой ягодице. Покажешь – тогда точно ты Андрей Иванович Никитин.
– Что показать?
– Кальсоны скинь, да покажи ягодицы…
– Бабка, вали отсюда, не доводи меня до греха! – заорал я.
Старуха зажала уши и пулей вылетела из сарая.
К обеду крепостные привезли двух поросят, ведро яиц и трех больших судаков. Я попросил Марфу пожарить рыбки на ужин.
Она кивнула и тихо спросила:
– Барин, вам с корочкой зажарить?
– С корочкой. И картошечки тоже пожарь.
– Андрей Иванович, муж будет на ночь домой ходить, у нас небольшое хозяйство… А мне бы вы угол выделили для ночевой, чтобы вставала пораньше и готовила.
– Так на первом этаже. Там одна комнатушка свободна, занимай…
–Благодарю, барин. Я это… могу зайти перед сном. Спину вам размять, у меня руки-то сильные…
Я внимательно посмотрел на девку и заметив блеск в ее глазах, покачал головой.
– Спасибо, Марфа. Пока что занимайся ужином…
К вечеру вернулись повозки из Дубовского Посада. Ковалевский сообщил, что все купили. Как и обещал, он привез трех опытных печников. На ночь остановились возле усадьбы.
А на следующий день работа на балках закипела.
Мужики заливали фундамент под печь, ставили шатры и навесы. Одну бригаду я отправил делать два больших плота, половина поповских мужиков уже заготавливали дрова на другой стороне реки.
Прохору я поручил отправиться в Алексеево, дать денег почтовым ямщикам, чтобы разместили объявления в газетах по всей губернии о строительстве кирпичного завода в Новореченском и льготных ценах на продажу кирпича.
Мы с Ковалевским сели за предварительные расчеты. Себестоимость кирпича обходилась немного дороже, чем я изначально рассчитывал. Примерно в 12 рублей, чистая прибыль – 8 рублей. Но задирать цену выше пока не имело смысла.
После обеда я попросил всех собраться у шатра. Когда крепостные сбились в нестройные ряды, я толкнул речь:
– Мужики, этот день войдет в историю. Сегодня мы начинаем новое дело, строительство кирпичного завода. Я верю, наш кирпич со временем станет лучшим на всем Нижнем Поволжье. Это будет настоящий бренд, «Никитинский кирпич». Но чтобы стать лучшими – мне нужна команда настоящих профессионалов. Каждый рабочий на заводе – винтик в большом и слаженном механизме. Здесь действительно все зависит от каждого. Сразу предупреждаю – на работе никаких склок, драк и пьянок. Хотите работать – работайте. Нет – насильно удерживать никого не буду. Дисциплина, внимательность и порядок – вот три главные составляющие нашего успеха…– я вздохнул.– А Сейчас инженер Ковалевский опросит каждого и присвоит специальности. По двое подходите к шатру…
Инженер с помощником быстро распределили крепостных: копачи, порядовщики, сушники. Назначили обжигал для насадки кирпича в печи и сортировки, также бригаду возчиков, лесорубов и сплавщиков. Ковалевский убедил меня, что дров для печи понадобится очень много.
Вскоре я заметил, что новореченские и поповские не ладят и часто ругаются. И тогда решил подобрать «бугра». Степан Кручин был из поповских. Шустрый и энергичный мужик. Тридцать с небольшим, крепкий и мускулистый, с ранней лысиной. Я объяснил Степану, что он должен тщательно следить за дисциплиной, а в будущем – за выходом готовой продукции, до минимума сокращая процент брака.
Первые дни я находился на балках с утра до вечера, приезжая в усадьбу только переночевать. Я пытался просчитывать все производственные риски заранее и контролировать ситуацию, однако на третий день все же случилось неприятное происшествие. Я немного задержался и приехал на балки чуть позже. Меня встретил слегка помятый Ковалевский.
– Мужики утром задрались, едва разняли.
– Степан, – окликнул я бригадира.– Приведи провинившихся. Остальные пусть работают…
– Нужно бы высечь, Андрей Иванович…– предложил инженер.– Иначе не дойдет… они еще одну форму сломали, когда дрались…
Степан привел двух поповских мужиков. Одному под сорок, худой как жердь, другой моложе, с дерзким взглядом.
Мужики поклонились и опустили взгляд.
Я нахмурился:
– Вам что, слово барина не указ?
Худой встал на колени:
– Простите нас, барин… кровь взыграла, это я первым бросился на Афанасия…
Степан уже принес широкую лавку и плеть.
– Андрей Иванович, я плеть слегка вымочил в рассоле, чтобы до мозгу дошло…
Мужик стянул рубашку и лег животом на скамейку. Степан протянул мне плетку. Я смотрел на белую худую спину мужика, на его затылок с взъерошенными волосами и тонкие ноги. Мне стало до жути противно. В жизни никогда не бил беззащитных. Я тут же отдал плеть Степану. Он понятливо кивнул, подошел и с размаху ударил, рассекая плоть.
Хрясь! На коже показался новый кровавый рубец. Спина вздрагивает, мужик охает, кусая губы до крови, и судорожно цепляется посиневшими пальцами в края скамейки.
После третьего удара я не выдержал:
– Хватит!
Степан удивленно взглянул на меня.
– Отправьте драчунов в бригаду лесопилов. Если и там что-то подобное повторится – сразу выгоню.
Ковалевский усмехнулся и отозвал меня в шатер.
– Андрей Иванович, я хотел бы выразить вам признательность. Вы решили отказаться от физического наказания…
– Это какое-то средневековье… не люблю насилие.
– Скажите честно, вы придерживаетесь либеральных взглядов? Может поддерживаете декабристов?
– Нет. Я за самодержавие. Но физических наказаний у меня на заводе не будет. Если человек напортачит – делаю одно предупреждение, второго уже не будет… скатертью дорожка и без всякого выходного пособия…
– Полностью с вам согласен. Насилие порождает еще большее насилие, а страх вызывает ненависть… скажите откровенно, а разве вам не близки идеи декабристов? Конституция, отмена крепостного права, превращение России в более открытое светское государство…
– Декабристы это мятежники. И вообще, я стараюсь подальше держаться от большой политики…
Меня несколько испугали высказывания инженера Ковалевского, уж не подпольный ли он революционер? Но тогда я особо не придал этому значение, и кажется, зря…
