Ледащий #1 - Анатолий Федорович Дроздов
– Погоди! Я скоро.
Князь вдруг вскочил и выбежал из комнаты. Вернулся где-то через пять минут и не один – с каким-то мужиком. Коренастым, с круглым, заспанным лицом, с короткой стрижкой. Одет мужик был в синий бархатный халат, на ступнях – кожаные тапки с загнутыми носами.
– Доброй ночи ваше сиятельство! – встав, поприветствовал его Несвицкий. – Я Николай Михайлович Несвицкий.
– Якуб Ахметович Акчурин, – гость пожал ему руку. – Но я не князь. Простолюдины мы.
– Брось, Яша! – сморщился Касаткин-Ростовской. – Не заводи.
– Отчего же? – Акчурин сел напротив Николая. – Кругом сплошные благородия с сиятельствами, а я простой майор, тому ж еще татарин. Пусть гость твой знает.
Он улыбнулся. Теперь Несвицкий рассмотрел восточные черты лица Акчурина. Выдающиеся скулы, миндалевидный разрез глаз. Зубы мелкие, чуть желтоватые.
– Яша – волхв четвертого разряда и мой начальник, – сообщил Касаткин-Ростовской.
– А ты подчиненный, хренового разряда, – сказал Акчурин. – Коли разбудил начальника средь ночи и приволок к себе, то сперва коньяком угости. Потом и дело будет.
– Сейчас!
Князь взял бутылку и наполнил бокал до краев. Акчурин выпил коньяк словно воду, крякнул и протянул бокал хозяину:
– Еще!
Князь подчинился.
– Вам вера пить не запрещает? – поинтересовался Несвицкий, впечатленный этим представлением.
– Мне – нет! – сказал Акчурин и вновь опорожнил бокал. Поставил его на стол и ткнул пальцем в потолок. – Над нами крыша, а под ней Аллах не видит.
«Удобная религия!» – подумал Николай. А Акчурин тем временем достал сигару из коробки, стоявшей на столе, отгрыз и сплюнул кончик на пол. После прикурил от огонька, который вдруг возник над его толстым пальцем.
– Что скажешь, Яша? – не удержался князь.
– А что тут говорить? – Акчурин пыхнул дымом. – Он не Оболенский. Годами младше, лицо другое, ростом меньше. Леша-то здоровенный, словно лось.
– Тогда откуда он?
– Не знаю, – Акчурин посмотрел на Николая. – Гм! Что-то есть… Николай Иванович Несвицкий вам не родня? – спросил.
– Не знаю, – Николай пожал плечами. – Я рос в детдоме. Кто и зачем меня туда отдал, не в курсе. А кто этот Несвицкий?
– Вице-адмирал и сильнейший волхв империи, – сказал Касаткин-Ростовский.
– А еще советник императора и мой наставник, – сообщил Акчурин.
– Сомневаюсь, что я ему родня, – пожал плечами Николай. – Скорей всего, однофамилец.
– Может быть и так, – кивнул Акчурин. Он встал и ткнул сигарой в князя. – Чтоб больше не будил! Мне в семь вставать.
Сунув сигару снова в рот, он удалился, пыхнув дымом на прощанье.
– Что это было? – Несвицкий посмотрел на князя.
– Понимаешь… – Касаткин-Ростовской смутился. – Была одна история с японцами…
Рассказав Несвицкому о сражении на Кунашире, князь вздохнул:
– Никто теперь знает, где тот поручик. Говорили, что он уехал за границу, но это вряд ли: зачем японцам подставляться? Его бы разыскали и убили. А вот сюда, в республику, он мог поехать. Я уверен, что ты из родовых. Ешь, как аристократ, знаешь, как курить сигары, разбираешься в хорошем кофе. Умеешь воевать. Вот и подумал… Яша учился вместе с Оболенским, но он тебя не опознал.
– Извини, что огорчил, – развел руками Николай.
– Ерунда! – князь махнул рукой. – Я рад, что свел с тобой знакомство.
– И я, – сказал Несвицкий.
– Завидую тебе! – Касаткин-Ростовской вздохнул. – Ты меня моложе, а уже Георгиевский кавалер. Воевал, а мы только над передком летаем, фотографируя позиции противника. За это орден не дадут.
– Славы в вас стреляют?
