Боец 3: лихие 90-е (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Чо делать-то? — потерянно бормотал первый голос. — Чо делать будем-то?..

— Заткнись, — злобно оборвал второй.

Я притерся к обочине, вышел. За мной притормозил «Паджеро», потом остальные, в том числе «девятка». Народ начал выпрыгивать из машин, все обалделые, взвинченные, перекрученные. Я бросился к «девятке»:

— Танк, братан! Ты как⁈ Живой?

Он радостно щерился во всю физию:

— Живой, еб*л я того рот, брат! И даже ни царапины. И машина без дырок, видишь, брат, ты кому надо доверил!.. правда, если по чесноку, я чуть в штаны не наложил!

Он было заржал, но вмиг спохватился:

— Сам-то как⁈ Не задело?

— Примерно так же, — усмехнулся я, только сейчас ощутив, как саднят содранные об асфальт правое предплечье и оба колена. Но тут же посерьезнел. — Нашего водителя вальнули и Толян… не знаю жив ли.

Танк промолчал, но улыбка также медленно сошла с его лица. Я похлопал его по плечу — судя по всему Танк знал убитого водителя.

— Боец! — окликнул кто-то. Я повернулся — меня словом и жестами подзывал Демид.

— Извини, брат, — я поспешил к начальству.

Видно было, что Демид тоже весь душевно перевернут, но старался он держаться хладнокровно, как подобает лидеру.

— Ну ты герой, — сказал он без улыбки. — Кроме шуток. Как сообразил прорваться?

Я пожал плечами:

— Ну, в данной обстановке это был наилучший выход… А вообще, это как-то само собой происходит, не объяснить.

— Ладно, — сказал он и зачем-то огляделся. — Потери у вас есть? — вернулся взглядом ко мне.

— Один…

У меня чуть не сорвалось с языка «двухсотый», но в последний миг я прикусил язык. Были тогда такие термины? Двухсотый, трехсотый… А хрен его знает! Может, и были. А вдруг нет?..

Все это не заняло и секунды.

— Один… нет, вру! Водитель погиб, там остался, а второй не знаю, смотреть надо, может еще получится спасти. И радиатор у нас вдрызг, похоже. Дальше не поедешь.

— Понятно. Ну что ж, пошли, — сказал Демид. — Заур!

— Да?

— Взгляни, кто ранен, кто… Короче, что у нас там с личным составом! Потом доложишь.

Мы прошли к битому авто.

— Что тут у вас? — Демид заглянул в салон, внимательно оглядел.

— Да блин… — донеслось невнятное бормотание, — Толян того… пуля прямо в глаз…

— Эх… — Демид досадливо скривился, но не похоже, чтобы его это реально парило хоть сколько нибудь. — Не фартануло пацану, бывает же такое!

Я тоже заглянул в машину.

Предчувствия не обманули. Да, это был он, тот самый парень. Пуля попала не то, чтобы прямо в глаз, чуть ниже, но глаз вышибло, это верно. Едва ли не на пол-лица зияла жуткая кровавая дыра.

Подошел Заур.

— Ну что там? — повернулся к нему Демид.

— Один труп, один тяжелый, один легкий. У машин незначительные повреждения, на скорости не скажутся.

— Кроме этой, — я кивком указал на нее. — Не потянет, радиатор пробит.

— Ладно, — хмуро обронил Демид. — Не проблема. С тяжелым что? Кто это?

— Костя Цыган. Проникающее ранение в бедро, — ответил Заур. — Много крови потерял. Но если сделать перевязку…

— Кто у нас это умеет?

— Я.

Это подошел Степаныч. Лицо его в сумерках казалось еще старше, да и нервных клеток, видать, пришлось старику сжечь немало.

— Первую помощь оказывал, доводилось.

— Да? Ну давай, Степаныч, займись! Аптечки есть, наверное, поищи, давай быстрее!.. А что за легкое ранение?

— Касательное, левое плечо. Царапина, недели за две заживет.

— Так. А что с мертвяками будем делать, какие предложения? Боец!

Вот интересно, я, кажется, становлюсь мозговым центром в нашей шайке-лейке… Ну что ж, раз так, то надо оправдывать этот титул:

— Здесь река есть какая-то неподалеку, не знаете?

Начальники наши переглянулись.

— Да… вроде бы, — припоминая, произнес Заур. — Мы когда ехали… Да, должна быть!

Демид поймал мою мысль на лету:

— Сколько примерно километров?

— М-м… Ну, около десяти.

— Протянет она десятку? — Демид хлопнул рукой по крыше нашей битой тачки.

— Надеюсь, — сказал я. — В крайнем случае на буксир возьмем.

— Ладно.

И он пошел в хвост колонны:

— Степаныч, что там у тебя?..

Степаныч умело наложил жгут на левую ногу молодого смуглого парня, действительно чем-то похожего на цыгана, хотя черт его знает — Ростов такой город, где какого только народа нет… Правда сейчас, даже в сумерках, видно было, что смуглость раненого странная, это смуглая бледность, он, похоже, в самом деле потерял много крови, правда ранение, по словам Степаныча, было сквозное, пуля улетела куда-то дальше, черт знает куда — и это уже неплохо. Если не будет заражения, то жизни и даже здоровью ничего угрожать не будет.

— Рану, конечно, я продезинфицировал, — сообщил Степаныч. — Но… хорошо бы под наблюдение врача, и так дальше…

— Ладно, по месту решим, — сказал Демид. — Главное, доехать! А что там легкораненый?

Легкораненому пуля чиркнула по руке повыше локтя — ну, царапина-не царапина, а хорошего немного, хотя и страшного ничего нет. В отличие от сдержанного Кости, этот раненый беспрерывно плевался и матерился, переживая шок от боли и стресса, будучи, видно, по натуре, типом достаточно нервным.

Степанычу пришлось прикрикнуть на него:

— А ну, заткнись! Уши вянут. Ты чего, баба, что ли? Часом не обоссался в штаны?

Тот сразу забормотал с достоинством:

— Да ты что, Степаныч? Ладно, это я так… ничего…

И правда, затих.

Было уже совсем темно, подул ветер, неся неясные запахи южных лесов. Когда перевязки закончились (и я не упустил случай смазать зеленкой ободранные места), народ более или менее отошел от пережитого, Демид распорядился трогаться. Теперь джип возглавил колонну, я следом, за мной остальные. Ехали не быстро, наш мотор стал катастрофически перегреваться, похоже, радиатор вытек почти весь. Пришлось включать аварийку и тормозиться.

— Облом, братва, — сказал я. — Не дотянем.

Нашелся трос, зацепили нас за «Паджеро», потащили с заглушенным мотором. Но зажигание я включил, включил освещение — аккумулятор теперь нечего было жалеть, мы ехали в тишине с постепенно ослабевающей подсветкой шкалы приборов — мне видно было, как она тускнеет. Ехали молча, и каждый из нас, наверное, думал о том, что с нами едет мертвый Толян, еще час назад живой, полный сил, и вот как так судьба взяла и рассекла нас на живых и мертвых, легко, в один миг. И что ждет дальше каждого из нас?..

Ну не знаю, быть может, таких мыслей и не было, но каждый молчал, как бы боясь говорить в компании мертвеца. Так молча и доехали до моста. Свернули на проселочную дорогу на крутом берегу реки, Демид распорядился сделать то, что я имел в виду: двух покойников посадили в битую машину, после чего Демид даже произнес небольшую панихиду:

— Прощайте, пацаны! Вы погибли в бою, как настоящие мужчины! Мы вас никогда не забудем, семьи поддержим… — и так далее.

У меня было такое ощущение, что говорил он это не столько для того чтобы честь отдать. Не-а — просто Демид как бы подбадривал остальную братву, что если им придется вот так под раздачу попасть, то их добрым словом помянут и семьи не забудут.

Все угрюмо молчали при этом. Опять-таки не знаю, как другие, а у меня мелькнуло: вот она, судьба, исчезнуть из мира без нормального погребения, без могилы… Тут меня передернуло, я постарался отогнать такие мысли. Ну одно то, что о семьях не забудут — уже дело.

Парни взялись на поставленную на нейтраль машину с сорванными номерами, без труда подтолкнули ее — к обрыву вел небольшой уклон. Авто покатилось, немного ускоряясь, сорвалось с обрыва, и через секунду раздался гулкий всплеск.

Расчет был верный: метров около ста течение протащит машину, постепенно наполняющуюся водой, потом она затонет… и когда ее случайно обнаружат на речном дне, вряд ли уже что-то это даст.

— Вперед! — распорядился Демид. — Держимся колонной, не отстаем. К утру надо в Ростове быть! Друг друга за рулем будем менять. Погнали!