Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир
Потом щелкнул фонариком, который заблаговременно держал в левой руке, в кулак которой упирал рукоятку пистолета, и подскочил, полусогнувшись к краю лестницы. И отстрелял остаток магазина с полным комфортом, наблюдая при свете электрического луча, как из-под тел расползаются лужи крови.
И тут над ухом раздался выстрел. От неожиданности, в состоянии близком к контузии я выронил полный магазин с патронами на пол. И так пальба из АПСа в помещении глушила, а когда грохнуло в считанных сантиметрах от уха так и вовсе — писец.
— А-а… ты что? — почти простонал я, ощущая, как в ухе поселился плотный и колючий шарик. Оказывается, девушка решила тоже принять участие в бою и достала свой (вообще-то мой, просто выданный ей на время) пистолет. И выстрелила ни мало не заботясь, что ствол оружия находиться в каких-то десяти сантиметрах от моего уха (я-то пригнувшись стрелял, а Олеська во весь рост выпрямилась, вот и вышла такая диспозиция).
— Извини, — тут же смутилась она, — я не хотела…
— Дай сюда, — не стал я выслушивать ее оправдания и перехватил оружие. Искать на полу, черному от нехватки света, магазин к своему пистолету не стал — время только терять. Как раз в этот момент прозвучал близкий взрыв чего-то крупного — небольшого фугаса или нескольких гранат. Или Мина рванула вроде той же «монки». Ладно, оставив на потом, тем более я догадываюсь, что он — взрыв — означает.
Демоны к тому моменту, когда я приблизился к ним и остановился в трех шагах, уже не шевелились. Впрочем, мне это не помешало пустить по две пули каждому в лоб. С этими тварями никогда не знаешь меры: иногда и пулеметного короба может быть мало.
Так, вроде бы мертвы. Пора переходить к мародерке, вот только…
— Олеся, золотце, а что это было? — как можно ласковее обратился я к девушке. Та от неожиданности — уж очень не вязался мой тон с окружающей обстановкой — замерла на середине лестницы.
— Миша?
— Что Миша? — обернулся я к ней и осветил фонариком, благоразумно остановив луч у ней на груди, чтобы не слепить. — Я уже два десятка лет, как Миша… что за хрень это была?
— Заклинание, — растерянно произнесла девушка.
— Заклинание, — передразнил я ее, — а я какие отдал указания? Не помнишь? Следить за другой лестницей и вмешаться в ситуацию только в крайней случае.
— Так они же оба тут оказались, да и…
— Двое? — вкрадчиво поинтересовался я. — А ты в этом точно уверена? Не могли к этой парочке еще присоединиться и одновременно зайти к нам на этаж?
— Извини, — покаялась девушка. Уверен, что если бы не темнота, то я смог увидеть, как моя спутница покраснела. Ладно, хватит с нее. Я сам лопухнулся — о таком варианте и не подумал, понадеявшись, что противников всего двое и собираются они поддержать с крыши самого высокого здания своих товарищей, пока те будут добираться до снайпера. Лучше в вещах пошарюсь у покойничков.
Так, у каждого по десантному «калашу», бронник — старый армейский знакомец с длинным фартуком и ключичными пулеуловителями, ТТ в набедренной кобуре, нож — длинный кинжал с полуторной заточкой в стальных ножнах. Шесть магазинов для автомата и три магазина к пистолету… хм, маловато взяли, покойнички, не могли перед смертью мне подарочек сделать. Еще и мои выстрелы два магазина помяли, уменьшив трофеи.
Автоматы я забрал, пистолеты и боеприпасы тоже — не выброшу, пока не сдохну от усталости. Ножи? Ну, возьму один, пожалуй. Будет в пару к моему посеребренному, подарку ко днюхе.
Один бронник порван пулями и заляпан кровью до невозможного состояния. Второй целехонек и почти чистый. Но брать… я посмотрел на Олесю и с тяжким вздохом отодвинул бронежилет в сторону. Мне столько не дотащить, а девушке и подавно. Да уж, даже жаль, что я не присоединил к мотоциклу люльку, так хоть было бы куда трофеи складывать.
Набралось порядочно, когда я все это засунул в мешок и закинул тот на плечи, то невольно крякнул — тяжело. Еще хорошо, что один калаш я передал девушке. Заодно и люггер ей вернул, запретив настрого ими пользоваться без моего приказа.
В голове промелькнула мысль скинуть часть запасов, что прихватил из дома. Консервы там, сахар, соль и разные вещи, которые в партизанском отряде весьма дефицитны. Например, с зубной пастой и, пардон, туалетной бумагой там некоторая напряженность. Или попросить Олесю выпустить ее «трофей», прихваченный из моего мира. Хотя, на это она вряд ли пойдет.
— Пошли, нам бы по-тихому отсюда свалить, пока местные снайперы и демоны нами не заинтересовались, — проговорил я. — Нашумели мы тут весьма и весьма…
Спускался по лестнице очень осторожно, прислушиваясь через каждый свой шаг и подсвечивая фонарем. Этот осветительный приборчик по быстрому примотал лейкопластырем к стволу автомата и теперь наслаждался ощущением надежного оружия в руках. Это вам не «стечкин» — тут все по-серьезному.
Никого на первом этаже не было, не было так же посторонних лиц и в фойе, где дожидался меня мотоцикл. Зато перед входом на улице маячил странный тип. Странным в нем было то, что он сидел метрах в десяти перед ступеньками напротив выломанных дверей. Сидел на складном стульчике, состоящим из тонких металлических трубок и куска брезента. Одет в выгоревший советский камуфляж разведчиков и десанта. Тот самый, что крупными пятнами коричневого, желтого и зеленого цветов. На голове бандана цвета хаки. Лет под тридцать, лицо смуглое, но явно не кавказец или азиат, просто хороший загар. Длинная щетина, сообщающая, что ее владелец не имел несколько дней доступа к «мыльнорыльным» принадлежностям. Или просто не любитель часто скоблить себе щеки лезвием.
Обут в обрезанные кирзачи. В руках «мосинка» с большим оптическим прицелом. Оружие и оптика аккуратно и умело обмотаны кусками мешковины с болтающейся бахромой.
Этот индивидуум сидел на своем стульчике и спокойно курил, держа оружие на коленях. Понятно, вот и снайпер, уложивший треть вражеского десанта. М-да, а остальных-то и не видно совсем. Не удивлюсь, если пара-тройка друзей безумца (а кем еще надо быть, чтобы в открытую сидеть и курить перед зданием, куда меньше десяти минут назад зашли двое демонов) обошли строение и сейчас подсаживают друг дружку в окошки.
— Эй, — после пары минут просмотра такой картины окликнул я незнакомца, — не жарко на солнышке?
— Нормально, мне его сильно не хватало в последнее время. А вот там как — не замерз?
— Нормально, — ответил я словами собеседника, — мне тенька в последнее время сильно не хватало.
— А может, выйдешь? — лениво предложил мужчина, стряхивая столбик пепла на землю и вновь затягиваясь. — Покалякаем о том, о сем.
— Да как-то опасаюсь я, — ответил я. — Уж слишком обжит этот покинутый поселок всякими личностями с оружием. Так сразу и не поверишь, что тут никто не живет.
— Ладно тебе, — махнул рукой стрелок, — брось. Тут и нет никого… постороннего. Ну, кроме тебя и твоего товарища.
Так, в Олеське девушку не опознали. Впрочем, сделать это сложновато — рюкзак, камок, афганка-панама, берцы.
— А эти, с вертушки? Вон в тот домик заходили. И сильно они мне не понравились — нормальные гости так не приходят, тем более с оружием.
— Не боись, — хмыкнул собеседник, — эти гости вкусили местного гостеприимства на полную. Кстати, к тебе их дружки заскакивали… как они там поживают?
— Никак, — ответил я. В голове лихорадочно крутились мысли и вопросы. Причем самый избитый на протяжении веков «что делать» был на первом месте. Застрелить этого (не насмерть, а так, ручку-ножку продырявить) и дать деру? Одному и можно было бы, вот только не уверен, что этот стрелок там в одиночестве скучает. Олесю с ее необстрелянностью первой положат. Но и болтать долго не выход. Как бы у местных борцов с демонами не вышло терпение и они не забросали фойе гранатами.
— Выхожу, — проговорил я, опуская рюкзак на пол, — не нервничай там. И друзьям своим об этом сообщи.
— Какие друзья? — почти натурально удивился стрелок. — Один я тут.
Выходил я на улицу с таким ощущением, словно голым шел между открытых клеток с хищниками. Остановился шагах в четырех от незнакомца: случись чего, то у меня будет шанс на один прыжок к горлу собеседника.
— Это откуда? — с интересом посмотрел на калашников, который висел у меня на плече стволом вниз.
— Трофей, — пожал я плечами, — от парочки грубиянов достался. С их товарищами ты до этого весьма конструктивно пообщался… с последними так вообще оглушающе громко.
— Хм. А твой приятель чего не выходит?
— Опасается. Он у меня по жизни стеснительный и беспокойный…
— Миша, а он и в самом деле один, — послышалось у меня за спиною. Вот же елки-палки, Олеся, ты куда прешься? Девушка вышла из-за стен здания и встала в паре шагах от меня.
— Опаньки, подруга дней моих чудесных, — расплылся в улыбке незнакомец, — так ты не он, а даже совсем наоборот — она!
