Санек 3 (СИ) - Седой Василий
Разговаривали уже поздно вечером, в присутствии примчавшегося ради такого случая Абрама Лазаревича, попутно дегустируя красное грузинское вино и лакомясь вкусным шашлыком.
Приехал Пьер не просто так. Оказывается, на него вышли люди из правительства Франции с претензиями. Дескать, ведёшь бизнес с представителями Советского Союза, нагло забив на все условия и правила. Есть у них там заморочки, связанные с отказом Союза выплачивать царские долги, вот и наехали на Пьера, обвинив его в нарушении законов Франции. Когда Пьер сообщил, что он ведёт дела с гражданином США, ему показали документы, добытые французской разведкой у немцев, где черным по белому написано, что я живу под двумя разными личинами. В принципе, ничего страшного не случилось. Не тот Пьер человек, которого можно было бы легко нагнуть, но то, что мной заинтересовались немцы, напрягает. Похоже, есть их люди в моей корпорации, притом работают на довольно серьезных должностях, раз смогли раздобыть эту информацию. Да и тот факт, что французы теперь знают, кто я на самом деле, радости не вызывает.
По большому счету, у меня во Франции, кроме бизнеса, организованного с Пьером, больше ничего нет. Вывести друга из под удара легко: достаточно мне выйти из дела, и он чист. Но мне не давала покоя другая мысль. Плохо, что в прошлой своей жизни я не интересовался тем, как Россия разрулила тему царских долгов, но помнится, что она сделала это, заплатив какие-то смешные деньги. Вот я и подумал: вдруг можно провернуть то же самое уже сейчас? Было бы, наверное, неплохо заново наладить отношения с развитой промышленной державой.
Немного погоняв эти мысли в голове, я спросил у присутствующих, знают ли они, о какой сумме долга вообще идёт речь. Оказалось, что нет, не знают, но выяснить могут. Терзать свою память по этому поводу, впадая в транс, я даже не подумал, если уж терпеть боль, то вспоминать что-то действительно нужное и важное. Но и без этой своей способности у я в итоге будто бы вспомнил, что это было четыреста миллионов долларов. Не уверен, конечно, что именно столько выплатила Россия в конце девяностых, но даже если это так, то доллары тогда и доллары сейчас имеют совершенно разную ценность, их покупательские способности отличаются в разы. Соответственно, если речь сейчас будет идти, допустим, о сорока миллионах долларов, то, может быть, и стоит подумать о их выплате. В конечном счёте это может быть даже выгодно, если товарооборот между странами возобновится. Тем более, что сейчас очень подходящее время для подобных переговоров, ведь мы снова поневоле становимся союзниками в будущей войне с Германией. Стоит, наверное, хорошо подумать и, может, даже начать переговоры по этому долгу. Не думаю, что в нынешних условиях Франция будет слишком уж пальцы гнуть, ведь там должны понимать, что Союз это не царская Россия, может и на стороне немцев выступить. Они же там не знают, о чем думает руководство нашей страны. В общем, можно, наверное, разрешить этот вопрос без особого напряга.
Все эти мысли я высказал собеседникам и заставил их задуматься. Если Абраму Лазаревичу было пофиг на каких-то там французов, то у Пьера глаза загорелись. Если бы ему удалось выбить из Советского Союза хоть какие-то выплаты по долгам царской России, его авторитет взлетел бы до небес, а, соответственно, и возможности тоже.
В итоге договорились так: Пьер начнёт через посольство зондировать вопрос во Франции, а Абрам Лазаревич то же самое будет делать здесь. Вдруг из этого что-нибудь стоящее и выгорит. В конце концов, если речь будет идти о, допустим, сорока миллионах долларов, можно будет подумать о том, чтобы погасить их собственными силами, вдруг получится на этом ещё и заработать. Странно звучит, но если выставить какое-нибудь условие, например, что если этот долг погашаю я, то и вся будущая торговля между странами будет идти через меня, то это ещё вопрос, кто в итоге окажется в шоколаде. Эти мысли я тоже озвучил товарищам, и Абрам Лазаревич выругался и произнес:
— Я, Александр, другой раз ловлю себя на мысли, что это ты еврей, а не я. Нельзя же быть таким крохобором, что же ты везде выгоду-то ищешь, даже там, где её по всем признакам, быть не может?
— Эээ, хотите, отдам тему? Поговорите с соплеменниками, ведь может получиться так, что никому тратиться не придётся, и всем будет хорошо, — с улыбкой ответил я.
Самое интересное, что Абрам Лазаревич всерьёз задумался над моими словами и даже пробормотал тихонько себе под нос:
— А ведь может и выгореть.
Разошлись мы уже поздно ночью. Нет, мы не разговаривали все это время о долгах, это обсуждение было довольно коротким. Говорили по большей части о другом, как по мне, более важном. Пьер рассказал о своей семье, кто чем болел за прошедшее время, кто что натворил, в общем, поведал все новости, связанные с его родней. Мне тоже пришлось рассказывать о своих делах в Союзе, но так, в общих чертах. Разве что на женитьбе деда остановился более подробно, да на своём желании построить здесь много всего.
А ночью, разговаривая по телефону с Вяземским, я потерялся от его новостей. На него вышли несколько конгрессменов с предложением нанять нашу ЧВК для обучения некоторых подразделений американской армии. Оказывается, в Испании на наши художества обратили внимание не только советские специалисты, но и американские.
С одной стороны, предложение интересное — на этом деле можно не только неплохо заработать, но и кое-какие подряды для своего концерна протолкнуть. Скажут инструкторы, что их техника не подходит, а вот эта будет в самый раз, и я могу купаться в деньгах. Но’учить воевать американцев? Даже в страшном сне мне такое не могло присниться. Отголоски прошлой жизни, чего уж. Естественно, Вяземский ответил им, что без меня подобные вопросы решать не уполномочен, объяснив представителям власти, что я сейчас в Союзе, и неизвестно, когда вернусь обратно, поэтому ответа придется ждать непонятно сколько.
В общем, видимо, скоро у меня появятся очередные гости, и что им ответить на их предложение, я не знаю.
Когда на следующий день я рассказал об этом Пьеру, тот неожиданно посоветовал мне действительно интересный способ разрешить этот вопрос наилучшим образом. Он спросил, а не лучше ли будет американцам нанять мою ЧВК, для выполнения задачи, предназначенной войскам, которые надо обучить. В свете всего происходящего эти войска, скорее всего, будут готовиться к противостоянию с Германией, поэтому такой финт ушами может и сработать. Конечно, для меня это был бы совсем уж изумительный вариант. Ведь я мог бы получить в свое распоряжение действительно серьёзную силу, да ещё и организованную за чужой счёт. Халява, по-другому не скажешь. Но пока мечтать рано, надо всё-таки дождаться незваных гостей, а там видно будет, как правильно поступить. В любом случае, даже если придётся мне обучать американских военных, делать я это буду на территории США. В Аргентине мне лишние глаза не нужны.
А раз так, я отложил пока размышления на этот счёт и сосредоточился на других злободневных делах.
Уже на следующий день удалось выяснить, какова сумма долга, оставшегося от царской России, и речь там идёт минимум о пятнадцати миллиардах франков. Притом, оказывается, Советский Союз готов разговаривать о возврате долга, но только по погашению облигаций. Французы же настаивают на полном возврате долгов, да ещё и с процентами. В общем, лезть в это болото смысла нет никакого. Тут без вариантов, никто и никогда такие деньги платить не будет, ибо это по меньшей мере глупо. Всё-таки французы повели себя по отношению к России совсем даже не по-союзнически. Мы вместе воевали против немцев в Первую мировую, а доход с этой войны после победы получали французы с англичанами. Да и на введении в России золотого рубля руки они нагрели нехило. В целом, предъявить французам есть что, но мне это все не нужно, не хотят смотреть на суть вещей здраво, значит сами себе злобные Буратины. Пьеру так без прикрас свою точку зрения и высказал. Да он и сам все прекрасно понимал, другое дело, что расстроился, но тут от нас с ним ничего не зависит, поэтому и переживать нечего.
