Приятные вещи (СИ) - Петюк Дмитрий Desmond
— Ладно, не буду больше скрывать, — сказала Людена, подарив мне довольную улыбку. — Кенира — это я.
Я улыбнулся в ответ, испустив лёгкий вздох облегчения. Решать ребусы я никогда не любил.
— И я тоже признаюсь, — добавила Диршада. — На самом деле Кенира — это я!
Девушки вновь весело засмеялись. Не став больше терпеть это нахальство, я зарычал, ухватил их в охапку и, прижав к себе их тёплые упругие тела, подарил страстный поцелуй сначала одной, а потом другой. Довольные произведённым эффектом, они столь же страстно поцеловали в ответ меня, а потом и друг друга.
Мне стало не до того, чтобы разгадывать какие-то загадки, так что я схватил за стройные ноги ближайшую из них, которой оказалась Людена, рухнул на спину, и, усаживая её на себя сверху, резко и нетерпеливо совершил акт богохульства, вымещая на жрице действительно скопившееся раздражение от посещения её храма. Диршада приподняла Людену за талию и медленно опустила вниз, после чего стала ласкать той грудь и покрывать поцелуями шею, одновременно помогая правильно двигаться.
Время потеряло любое значение. Людену сменила Диршада, потом ту вновь Людена. Роскошные покои сменились берегом океана, тенистой рощей, оживлённой улицей города и даже тронным залом королевского дворца Раэ. Мы меняли позы, оживляя каждую фреску из храма Фаолонде и придумывали новые, пользуясь изменчивостью сна и непостоянством его физических законов. В какой-то момент Диршада превратилась в Лексну, и на этот раз угрызения совести по поводу осквернения дружбы с Ксандашем мучить меня ни капли не стали.
А потом произошло то, от чего я застыл каменным истуканом: когда повернулся, чтобы ещё раз обнять Людену, оказалось, что лицо мне щекочет копна коротких седых волос, а к груди прижимаются два огромных упругих полушария. Увидев перед собой собственную тёщу, я резко отшатнулся. Проблема заключалась не в том, что она меня не привлекала, скорее наоборот, слишком привлекала. Но некоторые сексуальные фантазии должны остаться фантазиями и дальше, ведь всегда есть грани, которые переступать не стоит. Я ухватил Мирену за плечи, отстранив от себя, пытаясь что-то сказать, высказать всё, что вертелось у меня на языке. Но огромная грудь вновь предательски колыхнулась, и я застыл, любуясь этой полнотой и упругостью, напряжёнными сосками и чётко очерченными ареолами. Мой взгляд скользил вниз, по тонкой талии, бархатистой гладкой коже, стройным бёдрам и аккуратной ямке пупка. Я поднял глаза, упиваясь совершенством её прекрасного лица, всё так же удерживая Мирену за плечи, забывшись, как я частенько забывался, глядя на её дочь.
— Кенира, — наконец, хрипло выдавил я, — ты переходишь все грани…
Увы, этот сон до сих пор находился под её контролем, а я, увлёкшись близостью с подругами, забрать нити управления даже не попытался. Подчиняясь новому внешнему воздействию, сознание поплыло, тело принялось действовать по своей воле, и, вместо того, чтобы продолжить гневную отповедь, я привлёк Мирену к себе и впился поцелуем в её влажно поблескивающие губы.
Как и в прошлый раз, когда Кенира приняла облик Ирулин, я проявил неподобающую слабость. У меня словно слетели все тормоза, я повалил Мирену на простыни, раскинул в стороны её руки, сделал то, о чём мечтал ещё с ритуала исцеления — вжался лицом в её грудь, ощущая её упругое тепло, посасывая и прикусывая напряжённые соски. Сзади раздался звонкий смех и к моей спине прижалось ещё одно тело. Я повернул голову и увидел, что вместо Лексны предо мной снова появилась Кенира, а я оказался зажат между мамой и её дочкой, двумя самыми прекрасными женщинами, которых я когда-либо встречал в жизни.
Я попытался вмешаться в течение сна, просто чтобы понять, кто принял чей облик: превратилась ли Кенира обратно в саму себя, а шалость устроила Незель, либо же Кенира надела личину собственной мамы, а Незель поддержала это издевательство над одним ничуть не страдающим от такого обращения паладином. Однако моя попытка перехватить управление наткнулась на неожиданное препятствие: Кенира явно не хотела позволить мне получить лёгкий ответ на устроенную ею головоломку. Внезапно стены и кровать распались струйками дыма, сила притяжения пропала, а Мирена притянула меня к себе и поцеловала. Мне стало абсолютно наплевать, кто из них кто, я полностью отдался страсти, позволяя себя вести и исполнять чужие фантазии, как, впрочем, уже делал неоднократно.
Мирену сменила Кенира, затем меня окружили две Кениры, которые сменились близнецами с обликом Мирены. Я всё так же не имел понятия кто из них кто, но это не имело ни малейшего значения, я овладевал ими обоими, отдавая не только страсть, но и любовь, распиравшую меня изнутри.
Понятия не имею, сколько это длилось, несколько десятков минут или долгие месяцы, когда мы с Кенирой, одной из них, достигли кульминации одновременно. Яркая вспышка, полыхнувшая в моём сознании, оказалось, затронула и окружающий сон. Облака разметало во все стороны, окружающее пространство изогнулось водоворотом, который засосал нас троих и выбросил в реальность — нашу уютную виллу на прекрасном тропическом острове. Я пытался проморгаться, понять, что именно происходит, точно так же резко поднялась с кровати Кенира, удивлённо округлив глаза.
Я проследил за её взглядом, повернувшись назад, после чего застыл и сам. Медленно, словно презрев законы гравитации, с кровати поднималась Незель. Длинные белокурые волосы разлетелись во все стороны и колыхались, словно жрица находилась под водой. Её тело окружала алая аура, неярко освещающая спальню и придающая ей вид фотолаборатории во время проявки и печати фотографий. Яркие голубые глаза Незель теперь не имели ни белков, ни радужной оболочки — их заливал такой же алый свет. И, скажу откровенно, от такого зрелища сердце сразу же упало в штаны. Разумеется, было понятно, что я вижу проявление божественной силы, к тому оттенок этого света был знаком по её храму, но у меня, землянина, возникали ассоциации с чертями и адом.
— Ули, Кенира, — радостно засмеялась Незель, продолжая испускать свет из глаз, — спасибо, спасибо вам! Я чувствую его совсем рядом, чувствую так близко, как никогда в жизни!
До сих пор пребывая в ошарашенном состоянии, я просто смотрел на Незель, приоткрыв рот. Наверное, от идиота меня сейчас отличало только то, что по крайней мере изо рта у меня не стекала струйка слюны. Однако Кенира ничуть не растерялась, она весело рассмеялась, вскочила с кровати, невзирая на момент близости с богом, коротко обняла Незель, а потом спокойно прошла в угол спальни. Там она начала рыться в куче вещей, которые мы вытащили из контейнеров, но так и не удосужились убрать, найдя гораздо более увлекательное занятие. Наконец, Кенира нашла Шванц, погребённый под несколькими легкомысленными платьицами и пушистыми полотенцами, отряхнула зацепившиеся за мушку трусики от купальника и сунула Незель в руки.
Я вздохнул. Винтовку я достал сразу, как только мы прилетели, собираясь дать Незель её освятить. Но две прекрасные женщины, находящиеся рядом, заставили меня полностью забыть даже о настолько важных вещах.
— Раз он сейчас рядом, — сказала Кенира, улыбнувшись, — тогда шепни ему пару словечек и за Ули!
— С радостью! — вновь засмеялась Незель в ответ. — О, господин мой, великий Фаолонде, Владыка Сердец, Единитель Судеб, тот, кто связывает тела и души, кто вершит судьбы и сплетает нити любви и желаний! Я призываю тебя благословить этот предмет, не оружие, но инструмент, не средство убийства, но ключ к разгадке тайн, связующее звено межу искателем знаний и неведомым. Окажи человеку, который столь дорог твоей жрице, свою бесконечную милость!
Алое сияние, окутывающее тело Незель, перетекло в на Шванц и словно впиталось в его тёмный металл. Незель протянула мне оружие и я, опомнившись, вскочил с кровати, подошёл к ней и с благодарностью его принял. Но как только я взял винтовку в руки, жрица обмякла и рухнула бы на пол, не подхвати мы с Кенирой её под руки и не уложи аккуратно на кровать.
