Шелест 2 (СИ) - Калбазов Константин Георгиевич
Ладно. Выдыхаем. А то не хватало ещё и разозлиться, отчего и прилив адреналина случится и дыхание участится. Моя задача ведь не привлекать к себе внимание, правильно? Вот и нечего тут пыхтеть. Спокойнее нужно, выдержанней.
Итак, что мы имеем ещё. Хм. Эдакую лёгкость в районе солнечного сплетения, где при равных условиях обычный одарённый ощущает пустоту. Памятуя о разговоре с Эльвирой Анатольевной я попробовал принять блокирующее зелье, чтобы знать каково оно не чувствовать дар. Ощущение не из приятных, однако в отличии от других одарённых я не утратил связи с вместилищем, и мог оперировать Силой. Вот и нынешнее состояние указывало на то, что меня опоили. Однако, результат их малость разочарует. Да здравствует единое энергетическое поле Земли! Иного объяснения у меня попросту нет.
Что ещё? Да ничего. На этом хорошее заканчивается, потому что похитить меня мог только тот, кто охотился на Марию и устроил покушение на мою персону. В тот раз я сумел вывернуться, в этот… Ну, пока мы живы, надеемся.
А вообще конечно тупость несусветная. И ладно Шешковский, у него с оперативной работой всё очень плохо. Но я-то… В смысле, сколько детективов прочитано, да фильмов пересмотрено. Нет, понятно, что там по большей части туфта, но ведь если отделить зёрна от плевел можно же и полезное извлечь, как и применить на практике. Но не-ет, тупо и нерационально.
Спокойно. Самоедство сейчас точно не помощник. К тому же у меня имеется пара-тройка козырей. Ведь я хоть и слабый, но одарённый, и дар мой не заблокирован. Ну и парочка неслабых амулета залитых Силой под пробку. К примеру, мне по силам распустить путы и освободиться. Это едва ли не первое, чему меня научила матушка, когда узнала, что я получил ранг и, как следствие, способность оперировать плетениями.
Однако, предпринять я ничего так и не успел. Потому что услышал как с лёгким скрипом открылась дверь и в комнату вошёл третий.
— Не стоит изображать беспамятство, Пётр Анисимович, — практически сразу произнёс вошедший.
Похоже я всё же чем-то выдал себя. Ну что же, валять ваньку и выглядеть глупо мы не будем. Я открыл глаза, которые тут же резануло светом проникающим через небольшие окна, отчего у меня тут же высекло слезу. Захотелось даже использовать плетение «Лекарь», чтобы устранить дискомфорт. Но вовремя сообразил, что я как бы временно лишён дара, а потому пришлось обходиться своими силами. Ч-чёрт, даже утереться не получится.
Сквозь мутную пелену я сумел рассмотреть парочку крепких мужиков почтительно замерших в сторонке. Одеты как обычные горожане. Да только как волка не ряди в овечью шкуру, натура всё одно так и прёт из всех щелей. Боевые холопы, причём с солидным опытом, тут никаких сомнений. Плюсом к этому то, как ловко они меня прихватили. Не знаю какие на них узоры, но сдаётся мне они и без них весьма опасны.
Передо мной же, привязанным к стулу, встал их хозяин. Зрелый мужчина, хорошо за сорок, высок, крепкого сложения, держится уверено, взгляд твёрдый. По всему видно, что привык приказывать.
— С кем имею честь? — кое-как проморгавшись спросил я.
А что такого? Понимаю, что глупо. Но какие ещё варианты? Вылить на него поток брани и рассказать, что я о нём в реальности думаю? И чем это поможет? Начать ему угрожать? Глупо. Можешь, делай, не можешь, просто молчи.
— Похвальная выдержка. Доводилось смотреть смерти в глаза?
— Вы не похожи на мою смерть.
И это правда. Ну вот не видел я себя в его глазах трупом и всё тут. Быть может тому моему недоброжелателю уже стало известно о моём разрыве с великой княжной и он решил ковать железо пока оно горячо? Вообще-то как-то оперативно получилось. Мария и её подруги пока ещё и сами не знают что произошло, да и я мог вспылить, а после остыть и пойти на попятную.
От следующей мысли меня пробрало холодом. А меня ведь не нужно убивать. Достаточно просто нанести узор «Повиновения» и я сам всё сделаю. Заявлюсь прямиком в кадетский корпус, вызову её, чтобы повиниться, и с чувством выполненного долга прибью к нехорошей маме. Вот так, дерзко и демонстративно. Чем не вариант?
И как-то наплевать, что за клеймение дворянина преследовать неизвестного будут по всему свету, причём каждый благородный будет считать делом своей чести если не лично покарать осмелившегося, то примет в этом активное участие. Вот только для этого необходимо как минимум узнать, кто именно осмелился заклеймить одарённого.
— Вы правы, Пётр Антипович, я не собираюсь вас убивать. Мне нужна всего лишь ваша подпись под одним документом. Вернее под тремя экземплярами, одного и того же документа. Догадываетесь под каким?
— Купчая на доходный дом по Воздвиженке, — легонько тряхнув головой, и поймав зайчиков, догадался я.
— Совершенно верно, — приблизившись ко мне, и возлагая руки на голову, подтвердил тот.
Бог весть какой у него ранг, но боль тут же отступила, как пропала и шишка. Чтобы понять это мне не нужно себя ощупывать, достаточно скользнуть в режим аватара. Стало понятным и отчего меня не вязали жёстко. Так-то, восстановить моё физическое состояние ему не составит труда, но к чему лишний раз накручивать человека, если собираешься с ним договориться по-хорошему. По плохому-то всегда успеется. Уж кто-кто, а я это знал совершенно точно.
— Иными словами, я имею дело с новоявленным боярином Ратниковым, — не спрашивая, а констатируя, произнёс я.
— Яков Георгиевич, — кивнув, подтвердил он.
— Видите ли в чём дело, Яков Георгиевич, я стал владельцем этого дома на законных основаниях, чему есть минимум с полтора десятка свидетелей благородного происхождения. А то, что делаете вы…
— Давайте без громких и напыщенных слов, — оборвал меня боярин.
— Согласен, — кивнул ему я. — В таком случае скажу вам следующее, то что пришло ко мне в руки, уже моё, а своё я отдавать не привык.
— Ну вот. Уже деловой разговор. Я прекрасно понимаю вас, это ведь выигрыш, причём честный. Поэтому я желаю решить дело миром.
Он поднял с пола кожаную сумку и с глухим бряканьем водрузил её на стол. После чего начал выкладывать туго набитые монетами мешочки. Всего их оказалось двенадцать, и если я не ошибаюсь в каждом из них по тысяче рублей золотом. Более толстый намёк придумать трудно.
Нет, где-то я Ратникова даже понимаю, так как его обошли на повороте, сыграв достаточно грязно, в то время как он старался действовать в правовом поле. Но я-то тут при чём? Пусть предъявляет своему сводному братцу. Мне же терять столь жирный приз в обмен на какую-то мелочёвку жаба не подписывала.
— Здесь двенадцать тысяч рублей, на пятьсот больше, выигранной вами ставки. Излишек я кладу за доставленное вам беспокойство.
— То есть, вы желаете выкупить мой выигрыш?
— Именно.
— По моим прикидкам доходный дом на Воздвиженке принесёт такую сумму всего лишь за год?
— Ваши сведения не верны. В сегодняшних ценах он стоит сто тысяч рублей, при двадцати одной тысяче годового дохода. Но здесь и сейчас это не имеет значения. Мои условия вы слышали.
— Я не стану ничего подписывать. Понимаю, ваше негодование, но все претензии к Атникову. Повторюсь, я стал владельцем дома на законных основаниях.
— Данила байстрюк, и я его терпеть не могу. Но как бы к нему не относился, в нём течёт кровь отца, поэтому я собирался решить возникшую проблему по закону. Он нашёл лазейку и воспользовался ею. К слову, подставив вас под молотки, Пётр Анисимович. Но даже в этом случае я желаю решить дело миром.
— Отчего же тогда вы не встретились со мной и не предложили сделку открыто?
— Оттого, что в этом случае я получил бы однозначный отказ. Теперь же ситуация совершенно иная. У вас нет выбора. Либо вы берёте деньги и ставите подпись. Либо вы не берёте деньги, но всё равно ставите подпись.
— А если я предпочту сдохнуть?
— Уверены, что готовы рискнуть честью и жизнью вашей сестры?
— Даже так?
— Ни в вас, ни в вашей сестре не течёт кровь моего отца, так что, — он с показным огорчением развёл руками.
