Авиатор: назад в СССР 12+1 (СИ) - Дорин Михаил

Я пошёл в сторону надстройки, но остановился рядом с самолётом Ветрова. Паша продолжал сидеть в кабине и не вылезал. Стоявший рядом со стремянкой Борзов, продолжал звать его, но безрезультатно.

— И долго так? — спросил я.

— Как зарулили. Ничего не помогает, — ответил Гера Борзов, расстёгивая подвесную систему.

Я забрался по стремянке, чтобы вытащить парня. А то он так до следующего вылета просидит.

Судя по каплям пота на лице и расширенным зрачкам, так оно и будет.

— Чего сидим, Паш? — спросил я.

— Не знаю. Дядю вспомнил. Его ж сбили в Афгане, а теперь и меня чуть было к рыбам не отправили.

— С дядей близко общались?

— Да. Он мне по матери родственник. Отца давно не стало, и он меня опекал. Благодаря ему я в лётчики пошёл.

— Это хорошо. Преемственность в нашем деле дорогого стоит. Вылезай и пошли на разбор, — сказал я, но Ветров и не думал покидать «убежище».

Он даже шлем не снял и ручку управления не отпустил. Завис парень, конкретно!

— Страшно было? — спросил я.

— Ага. Когда после отказа двигателей крутило, не так было страшно. До сих пор мандраж.

— Ну, это нормально. Боятся все.

Его как будто перещёлкнуло. Ветров медленно посмотрел на меня, отпустил ручку управления и начал снимать шлем.

— Я правильно вашу фразу расслышал?

— Думаю, что да. Все боятся, и это нормально. Главное, не терять самообладание. Тогда и страх отходит на второй план.

Ветров кивнул и аккуратно стал выбираться из кабины. Спустившись на палубу, мы ещё пару минут поговорили, пока за нами не прислали другого лётчика. Он сказал, что нас ждут на разбор в классе.

Я предполагал, что сейчас разговор будет долгий, поскольку никто и ничего не видел, кроме нашей пары. По нам и отработали ливийцы из пулемётов, а затем и ракетами. Или ракеты всё же, были не ливийские?

Войдя в класс, я удивился сколько здесь народа. Кроме начальства никого. Командующий Седов что-то показывал Граблину на карте, а Бурченко спокойно сидел за столом и делал пометки у себя в блокноте.

— Товарищ вице-адмирал, разрешите войти? — спросил я у Седова, который стоял лицом к карте.

— Проходите, Родин. Это вы, лейтенанты Ветров и Борзов? — спросил Валентин Егорович у вошедших за мной Геры и Паши.

— Так точно! — хором ответили оба.

Седов подозвал нас и пожал руку парням.

— Хорошо, ребята. Извернулись и ушли от ракеты профессионально, несмотря на свой малый опыт, — с укором Валентин Егорович посмотрел на Бурченко.

Андрею Викторовича, как я понял, было всё равно. Он даже в блокноте рисовал корабль под парусом, а не что-то серьёзное записывал.

— Никто про недостаток опыта не говорил, — поспешил сказать я.

— Возможно, вы и не говорили, Родин. Идите, отдыхайте. На сегодня хватит геройствовать, — сказал Седов и отпустил Ветрова и Борзова.

Как только они вышли за дверь, вице-адмирал продолжил.

— Что это было, Родин? — спросил у меня вице-адмирал, но без какого-то упрёка.

Такое ощущение, что уже сам командующий не понимает замыслов американцев. И я с ним солидарен.

— Думаю, что нам нужно радоваться, поскольку никаких пусков ракет «Томагавк» не было. Ещё больше нам нужно радоваться, что наши «ливийские партнёры» не сбили наш самолёт в попытке отразить атаку американского, — ответил я.

— У меня другое мнение, Сергей Сергеевич, — сказал Бурченко, встал со своего места и пошёл к карте.

По его словам, американцы ставили задачу в этом массовом залёте уничтожить четыре ливийских «корвета» или малых ракетных корабля типа «Овод» с ракетами П-21 «Термит». Это экспортная модификация советских противокорабельных ракет П-15М.

— Корабли представляют определённую угрозу 6му флоту, так что опасения американцев понятны, — подытожил Бурченко.

Первый раз мы с Андреем Викторовичем не сошлись во мнении. Однако я вижу, насколько глупо со стороны американцев затевать столь большой вылет. Ещё и с разных направлений и постановкой помех для уничтожения 4 кораблей.

Применение ракет П-21 они уже давно научились ликвидировать, применяя эшелонированную ПВО. Тем более что дальность у них не более 80 километров.

Правда, есть у меня мысль, что советское руководство могло поставить Ливии и более современные ракеты П-120, которыми тоже оснащались малые ракетные корабли данного проекта. Тогда опасения американцев ещё можно понять. Непонятно, почему об этом не знает Седов, но знает Бурченко.

— Так что, не в «Томагавках» было дело, Валентин Егорович, — сказал Андрей Викторович.

— И вы, похоже, этим довольны? — спросил у него Седов.

— Нисколько. Это ещё раз подтверждает, что нам нужно работать более плотно. Мы же с вами одно дело делаем, — улыбнулся Бурченко.

Странно как-то всё. Почему никто не говорит, что оператор Як-44 начал докладывать о постороннем со стороны Ливии?

— Родин, а почему вы сказали, что ливийцы отражали налёт американцев? Ни один самолёт не пролетел через вас, верно? — спросил у меня Седов.

Бурченко внимательно на меня посмотрел, будто бы мимо него данная информация прошла.

— Верно. Был доклад с борта Як-44, что сзади нас посторонний. Сомневаюсь, что корабли Ливии так просто стреляли по нам, не удостоверившись о нашей принадлежности.

— Никаких самолётов не пролетело, Родин. Ливийцы вас спутали и открыли огонь из всего, — ответил Бурченко, будто бы заученной фразой.

— Если бы они хотели, то стрелять бы начали раньше. Корабль подошёл слишком близко, чтобы применить свой зенитно-ракетный комплекс. Хотели бы, раньше пустили ракеты.

Андрей Викторович махнул рукой, и в этот момент зашли в комнату Тутонин и Белевский. Судя по их усталому виду, они только что совершили посадку на палубу. Висели в воздухе они больше 4 часов.

Сейчас они нам и скажут. С их борта поступил доклад.

— Ну что, глаза и уши, вы наши! Что скажете? — спросил Седов.

— Товарищ вице-адмирал, наблюдали за американцами. Стояли в зонах дежурства. Ставили помехи. Наверняка, выманивали корабли. Вот и всё, — ответил Белевский.

— А посторонний? Оператор мне доложил, что за мной кто-то? — поинтересовался я.

Белевский и Тутонин переглянулись. Больше всех задумался Витя, который внимательно посмотрел на Бурченко, а только потом решил ответить.

— Никого, Сергей. Ни один самолёт не подлетал сегодня к Ливии, — сказал Тутонин.

Что за ерунда⁈

Глава 20

После ответа Тутонина, разговор в кабинете прервался. Все посмотрели друг на друга, ища подсказки, что делать дальше. Кроме жужжания аппарата громкоговорящей связи и тяжёлых вздохов Граблина ничто более тишину не нарушало.

— Так что ты слышал, Сергей? — первым задал вопрос Дмитрий Александрович.

В его взгляде читалось, что он надеется на эту информацию. За исключением одной фразы, услышанной мной в эфире, я ничего другого предоставить не мог.

А тут ещё и такие показания моих товарищей! Будто сговорились с Бурченко и «дуют в одну дудку», переглядываясь между собой.

— Ещё раз говорю, в эфире прозвучал доклад от ОБУшника. Я определил, что с борта Як-44. Не могу утверждать точно, был «немного» занят другими делами.

— Но ты так уверенно об этом говоришь. А товарищи не подтвердили, — продолжил наседать Граблин.

Ему как будто больше всех надо в этом кабинете услышать правду! Странно, что именно Дмитрий Александрович так рьяно интересуется этим моментом.

Что ж так всё сложно! Пока стоит воздержаться от спора, чтобы переговорить с парнями. На крайний случай всегда можно поднять объективный контроль и прослушать переговоры, чтобы понять, где меня обманывают.

— Дмитрий Александрович, если мои товарищи говорят, что ничего не было, значит, это так. Им виднее. Оператор мог и ошибиться. Я услышал только начало фразы и мог спутать с другим докладом. Был ошибочный доклад? — повернулся я к Тутонину.

Витя даже глазом не моргнул и тут же стал отвечать. Ну точно всё у них заготовлено!