Жена на продажу, таверна на сдачу - Константин Фрес
— Держит. Ты.
От его слов на душе у меня стало горячо-горячо, словно я проглотила каплю раскаленного металла. Так нестерпимо горячо, что слезы сами брызнули из глаз.
А Феланор снова пригладил мои разлохмаченные волосы и усмехнулся:
— Наверное, я действительно неправильный эльф. Но к людям меня влечет намного больше, чем к своим соплеменникам!
***
В честь освобождения о Якобса поутру мы с Карлом решили закатить пир горой.
Ради такого случая я выпросила у шкафа несколько жирных гусей и приправ, спелых яблок, сладкого чернослива, крепких белых грибов и отборной крупы для каши, чтобы ими начинить гусей.
Феланор поднялся вместе с нами, в несусветную рань.
Он позавтракал тем, что оставалось от ужина, и пошел в лес.
Зачем?
Ответ был прост.
Такие червяки, как Якобс и мой муженек, постоянно искали лазейки в Белый Город. Якобс вот еще и владел ими, мог протиснуться Тайными Тропами при известном везении. А Феланор их отыскивал и закрывал.
В каждую такую червоточину он бросал золотой, и навечно запечатывал этот проход.
На прощание он меня поцеловал и пообещал вернуться к обеду.
А мы с Карлом принялись готовить обычную еду на утро и грандиозное угощение на вечер.
Поселок гудел. Все уже знали о том, что мошенника Якобса утащили в тюрьму, и что теперь мы с Карлом полноправные хозяева таверны. А значит, никто и ничто нам не помешает устраивать веселье и танцы хоть круглыми сутками.
Да и о горелой чечевице можно позабыть навсегда!
А еще вести о том, что спас меня из лап хитрого Якобса эльф, разнеслись очень и очень быстро.
И на завтрак, отведать нашего жаркого и поглазеть на остроухого спасителя, явилось больше народа, чем обычно.
Карл и наши помощницы едва успели подавать еду, а я пошла возиться с гусями.
Они были жирные, с нежной белой кожей, большие, ну как корабли. Я их отмыла, отскоблила кожицу, чтоб она вся была белой, нежной и чистой, очистила от остатков перьев.
Чистые и румяные, они рядком лежали на чистом холсте, подсушивались.
И были эти гуси такие аппетитные и соблазнительные, что так и хотелось пошлепать каждого, что увидеть, как колышется нежно-желтый жирок!
Для начала я их замочила в сильно разведенном винном уксусе, чтоб мясо было мягче.
Затем вытащила, посолила и поперчила каждую тушку, оставив до вечера в этом нехитром маринаде, чтоб просолилось как следует.
В небольшом количестве золотого пахучего масла размешала ароматные специи и смесью этой обмазала каждого гуся, чтоб блестел. И внутри, и снаружи.
Отварила гречневой каши, грибов. Нарезала грибы, еще дымящиеся, кубиками, смешала с кашей.
Карл начистил мне много крепких оранжевых морковок и сочных больших луковиц. Их я нарубила мелко, звонко стуча огромным ножом по потемневшей дубовой разделочной доске.
На жарком огне, в кипящем масле, притушила лук с морковкой так, что все стало золотисто-коричневым, а от масла поплыл приятный аромат жареных овощей. Кашу с грибами выложила туда, в котел, к кипящим в масле луку и морковке, и как следует перемешала.
Карл, то и дело сующий любопытный нос на кухню, получил миску этой каши и принялся уплетать ее, словно ничего вкуснее в жизни не ел.
— Не знал, что обычна каша такая вкусна бывает! — постанывая от удовольствия, он облизывал ложку. А я только посмеивалась.
— Подожди! Вечером ты не поверишь, что «такими вкусными» бывают обычные гуси! — пообещала я.
Яблоки я нарезала дольками, вычистив предварительно косточки. А отмытый в горячей воде чернослив в глубокой кастрюле залила коньяком.
— Дубровский увидит, и его кондратий хватит от такого расточительного вандализма! — заметила я про себя, принюхиваясь к аромату спиртного. — Ну, начинка готова! Через полчасика нафаршируем наших красавцев-гусей, и в печь! Как раз управимся к ужину.
***
К нужному времени я нафаршировала гусей начинками — кашей, яблоками и сладкими сочными ягодами чернослива, моченым в коньке.
Сколола гусям кожу тонкими деревянными щепками, чтоб начинка из них не вываливалась, и рядком уложила на огромном противне. Его, думаю, мы с трудом всей командой поднимем!
Печь дышала жаром.
Карл, который в свое время намерзся со своим горе-папашей, теперь топил от души, словно желая отогреться и впрок, и за былые времена. Даже не представляю, как он пережил зиму. Все время спал на печке, между котлов и кастрюль?
Таверна же теперь вся была теплая, насквозь пронизанная вкусными запахами кухни, ароматным дымком от щепы, и сладким запахом коньяка.
Даже деревянный пол ее перестал скрипеть и стонать, как древний больной старик.
Все испорченные продукты — сгнившие овощи, каменную муку, источенную червями, и горькое, почерневшее масло, — мы выкинули вон.
Трудолюбивые наши помощницы отмыли кладовку. Вымели весь мусор. Убрали паутину из пыльных углов. Отмыли деревянные полки и выскребли кирпичный пол так, что он стал оранжево-красным.
Теперь-то там действительно можно было хранить продукты.
Туда отправились и крупы, привезенные Якобсом, и те приправы, травы, соусы, что я попросила у шкафа.
Шкафчик ведь был щедр на дары, и все мы использовать не успевали. Зато полки в нашей кладовой теперь были уставлены банками и полотняными мешочками. И там можно было найти и соль, и перец, и муку, и гречу, и даже рис.
Гусей наших, блестящих от масла, мы наконец-то отправили в нагретую печь и плотно задвинули заслонкой.
Там им предстояло долго-долго томиться, исходя вкусным соком и зарумяниваясь до хрустящей корочки, печься до тех пор, пока мясо не станет легко отходить от косточек.
Жаром гусятину прихватило сразу, и по таверне поплыл невероятно вкусный, густой аромат, такой, что я сама слюнями чуть не подавилась.
Карл так и вовсе сидел у печи, вытянув шею, и смотрел на огонь, словно голодный кот.
Такой вкуснятины он не ел уже давно. И казалось, он так и готов был просидеть и прождать угощения все то время, пока гуси будут печься.
— А не подать ли нам сегодня доброго красного вина? — посмеиваясь и вытирая руки о фартук, спросила его я. — Кажется, люди уже привыкли, что у нас в таверне можно оставить намного больше, чем несколько жалких грошей. Так что красное вино к мясу будет в самый раз.
— Можно, — согласился Карл обрадовано. — Тогда уж и танцы закатим до утра! Надо непременно отпраздновать нашу с тобой свободу!
— Айда к шкафчику! — весело скомандовала я.
Шкафчик, казалось, бы рад нас видеть.
Нет, правда.
Дар ведь мог материализовывать продукты
