Милалика - Владарг Дельсат
— Пригласить дознавателя, — приказывает слуге мамочка, на что тот кивает и убегает.
— Я сейчас, — говорит мне Серёжа, уходя затем вглубь дворца.
Если я его хорошо знаю, то он выставляет кордон, причём чередуя колдунов и стражников так, чтобы они друг другу не мешали, но и нехорошего человека не пропустили. Не доверяет, значит, Серёженька здравому смыслу школьных товарищей. Интересно, он чувствует или подстраховывается? Думаю, мы это скоро узнаем.
Подготовившись таким образом к визиту, Серёжа приводит пятерых стражников, показывая пальцем, куда им встать.
— Первый и третий, смотрим только в спину гостям — и никуда больше, — приказывает он. — Второй и пятый, ваша задача — закрыть царевну и царицу. Всё понятно?
— Так точно, Ваше Высочество! — отвечают стражники.
— А почему номера? — удивляется мамочка.
— Для идентификации, — объясняет Серёжа. — А имена они пока не заслужили. Вот как заслу-у-у-ужат…
Маму такая постановка вопроса озадачивает, но она видит, что стражи сейчас вокруг неё немного больше, чем во время аудиенции её мужа, что её, конечно, удивляет, но мама решает, по всей видимости, не мешать Серёжиной игре, а я думаю о том, что лучше быть параноиком, чем трупом. Я знаю, что Серёжа в этом со мной солидарен, ибо чего только мы с ним не повидали, а охрана высших лиц государства — дело очень важное и серьёзное. Тем более когда одно лицо очень любимое, а второе — вообще мама.
— Серёжа, ты уверен, что это необходимо? — интересуется мамочка.
— Уверен, — кивает он. — Пусть лучше поскучают, чем создавать опасность.
— Ну, раз ты так уверен… — мама пожимает плечами.
— Серёжа правильно делает, — поддерживаю я жениха. — Мало ли что, а врагов у нас хватает.
Мамочка и сама понимает, что врагов на самом деле хватает, просто по привычке думает, что во дворце на царя и его семью нападать не принято. Но среди десятка понимающих это вполне может найтись один идиот, способный устроить неприятные «танцы». А так — его стражники просто на пику насадят, и всё. Потом уже дознаватель будет разбираться — зачем пришёл, чего хотел… И это, по-моему, правильно. Мамочка привыкнет.
Глава девятнадцатая
Ректор школы — так он называется здесь — выглядит представительным мужчиной лет пятидесяти. Высокомерное выражение его лица вызывает острое желание по этому лицу стукнуть, но я держусь, разумеется. Сопровождают его две дамы с такими же отталкивающими лицами и Марья. Вот последняя, встретившись со мной взглядом, шарахается в сторону, будто желая убежать, но понимает, что просто некуда.
— Знает кошка, чьё мясо съела, — комментирует Серёжа, на что я киваю.
— Ну-ка, школьные, расскажите нам, — сейчас мама на себя не похожа, перед нами — величественная женщина в короне и царском платье. — Сколько детей в школе, как они обеспечены и какие права имеют опекуны?
— Как «какие права»? — удивляется одна из женщин. — Как везде, ребёнок — собственность опекуна.
Серёжа от неожиданности поминает соответствующую мать, я с ним согласна и уже сильно сомневаюсь, что хочу в такой школе учиться, несмотря на то что опекун нам не нужен. Атмосфера там при таком раскладе должна быть сильно так себе. Тем временем мамочка расспрашивает школьное руководство о системе наказаний и поощрений. Судя по всему, школьные в принципе удивлены, что какие-то поощрения возможны.
Я уже знаю — Марья нам тогда солгала. Варвара со своей палочной логикой и пуганием из дворца выйти не могла, да и не было никаких балов за прошедшее время. Значит, она старалась сделать так, чтобы отвадить нас от дворца. Да и реакция её сейчас о многом говорит. Возможно, не всё так просто было с тем, что с мамой и папой произошло, да и меня она, похоже, узнала. Интересно? Ещё как!
— Четвёртый! — зовёт Серёжа оставленного «про запас» стражника. — Взять!
Марья отпрыгивает назад от указующего перста — прямо в руки стражника. Миг — и нет никакой Марьи, как и не было её. Хотя я, конечно, знаю, что сейчас будет — её спустят в темницу, разденут, привяжут к Камню Истины, и всё хорошее в жизни Марьи закончится. Дознаватели всё быстро выяснят и нам расскажут, а пока я обращаю своё внимание на оставшихся представителей школы.
— Мамочка, — интересуюсь я, — а соврать не могут?
— Уже нет, — качает головой наша мама, показывая на горящий ровным синим светом камень, вделанный в потолок зала. — Это Камень Истины, он делает очень больно за ложь.
Я рассматриваю школьных администраторов. Они косятся вверх со страхом, значит, понимают, что это за камень и что он делает. Есть у меня нехорошие предчувствия по поводу того, что в школе происходит. Не зря я в таком специфическом приюте появилась, может, это намёк был? Ректор в это время старательно обходит тему девочек в своей речи, а ведь среди ведающих большинство именно женского пола, защитников на самом деле не так много. Да и есть ли они вообще? Теперь я уже не уверена.
— Значит, всё хорошо… — задумчиво говорит царица. — Ну, это мы проверим по методу Милалики. А ну-ка, расскажи мне по каждой вверенной твоим заботам девочке — кто опекун, каковы успехи, покажи отчёты расходов…
И вот тут ректору резко плохеет, как и сопровождающим его дамам. Ой, что-то это мне напоминает… Мамочка же пошла по конкретике, а умолчание Камень Истины может принять за ложь, особенно при наличии прямого вопроса. Вопрос же стоит — прямее некуда.
— Ну… Опекуны не отчитываются… — осторожно, поглядывая на камень в потолке, произносит ректор.
— Согласно уложению о школе, — сообщает ему царица, — всю ответственность за всех детей несёшь ты. Стража!
Женщины принимаются визжать на ту тему, что они не виноваты и их заставили, но мамочка уже не слушает. Время, за которое они могли честно рассказать, закончилось, и теперь работать начинают дознаватели. Вот чуяла я, что не может быть всё так волшебно в этой школе, чуяла! Что же, теперь мы узнаем, что на самом деле происходит.
— Серёжа, — зову я милого, — если я всё правильно понимаю, у нас выезд. Причём школу оцепить надо будет, а потом и по адресам отправиться.
— Зачем «потом»? — удивляется он. — Совместим приятное с полезным. Мы
