Вторая жизнь Арсения Коренева (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
Я вручил Евдокии билеты на 7 и 8 места в третьем ряду, а сам через боковую дверь отправился за сцену. Здесь, за правой — если смотреть из зала — кулисой, уже стояла деревянная конструкция типа мольберта, на которую я при помощи обычных канцелярских кнопок приладил плакат.
Сеанс по расписанию должен был начаться в 19.00, но в это время на сцену выходит директор ДК и, оглядывая заполненный зал на 250 мест, говорит:
— Добрый вечер, дорогие товарищи! Сегодня мы покажем вам индийскую киноленту «Зита и Гита». Я сам её пока не видел, но читал в журнале «Советский экран», что картина имела большой успех по всему миру.
В зале раздалось несколько хлопков, и Николай Фомич почти без паузы продолжил:
— Но прежде чем мы с вами посмотрим фильм, предлагаю послушать лекцию о здоровом образе жизни, которую прочтёт врач нашей амбулатории Коренев Арсений Ильич. Прошу!
Он сам зааплодировал, поворачиваясь ко мне, стоявшему за кулисой, и мне не оставалось ничего другого, как с улыбкой выйти на сцену. Увидел в третьем ряду Евдокию, уже снявшую кофту и положившую её на колени, отдельно улыбнулся своей спутнице, отчего та зарделась. Байбаков с какой-то женщиной примерно его лет — наверное, супругой — восседал в первом ряду, покручивая правый ус и тоже чему-то довольно ухмылялся.
— Здравствуйте, куракинцы! — бодро приветствовал я собравшихся.
В ответ помимо хлопанья в ладоши услышал с задних рядов:
— Привет!
— Здоровее видали!
Фёдор Кузьмич поднялся, повернулся к галёрке и кому-то погрозил своим пудовым кулаком:
— А ну тише! Устроили тут… балаган.
После чего сел на место. Ну а я начал заготовленный спич, и первая фраза для большинства присутствующих прозвучала весьма неожиданно:
— Я выпить люблю!
В зале раздался шум, сзади снова кто-то крикнул под смех товарищей:
— А уж мы-то как любим!
Байбаков на этот раз вскакивать не стал, он, нахмурясь, смотрел на меня, видимо, ожидал другого начала. А я продолжил:
— Я выпить люблю, товарищи, но только если имеется соответствующий повод. И норму свою знаю — две, максимум три рюмки, если речь идёт о крепких спиртных напитках. Повеселиться — да, но доводить себя до скотского состояния — нет! Как говорится, алкоголь — это то, от чего язык развязывается и заплетается одновременно.
В зале раздались смешки, в то же время в глазах присутствующих в зале женщин я прочитал полное согласие со сказанным.
— Средневековый швейцарский врач Парацельс сказал: «Всё — яд, всё — лекарство; то и другое определяет доза»[1]. И если в малом количестве алкоголь приносит пользу, то в крупных дозах становится ядом. Например, в той же Италии употребляют перед едой в качестве аперитива бокал красного вина, в России аристократы выпивали по рюмочке водки. По рюмочке, заметьте, а не стаканами. И водка была качественная. У нас же зачастую люди пьют всё, что горит… И не горит тоже.
— Это точно, — снова крик с галёрки.
На кричавшего зашикали, в основном женщины.
Шум в зале, в основном люди согласно кивали головами.
— Понятно, что качество отечественного «Портвейна», который в народе называют «Три топора», никогда не сравнится с каким-нибудь «Barbaresco»[2]. Однако, если уж выбора нет, то можно ограничиться стаканом этого самого «Портвейна», а не покупать по бутылке, а то и две, на брата. На селе другая беда — самогон. Ладно бы ещё хорошей очистки, так ведь некоторые буквально сивуху употребляют.
— Точно! — крикнула, поднимаясь, какая-то женщина лет пятидесяти. — Брат мой Васька из-за этой проклятущей сивухи в тюрьму попал, когда пьяный вместе с трактором с обрыва в речку свалился. И сам поломался, и технику угробил. А всё дружок его, Филимонов Кирюха спаивал, я-то знаю. Вон он сидит, паразит. Ишь, фильму пришёл смотреть, как только совести хватает людям на глаза показываться!
И она ткнула пальцем в дальний конец зала, куда до этого грозил кулаком Байбаков.
— А чего, право имею, — нагло заявил Филимонов.
Это был невзрачный с виду мужичонка с физиономий бывалого рецидивиста. Он сидел на последнем ряду, в телогрейке и кепке, из-под козырька которой нагло поблёскивали маленькие глазки.
— Право он имеет, — не успокаивалась сестра несчастного Васьки. — Будь моя воля, ты бы у меня из ЛТП[3] не вылазил, охламон!
— Туда ему и дорога, — поддержала говорившую ещё одна женщина. — Всю жизнь колобродит. Уже из трактористов выперли в скотники, где только деньги на выпивку находит.
— Да он хлеба себе не купит, а без сивухи не останется…
— Так, товарищи, — прервал я прения сторон. — Мы сами у себя отнимаем время. Давайте я уже продолжу.
Народ в зале попритих. Когда тишина стала практически полной, я начал размеренно говорить:
— Приём алкоголя влияет на все органы и системы человека. Страдают нервная, сердечно-сосудистая, мочеполовая системы и желудочно-кишечный тракт. Вот, посмотрите, во что превращается печень у алкоголиков.
Я встал рядом с плакатом, и заранее приготовленной указкой ткнул в рисунок.
— На месте поражённых участков образуется соединительная ткань, или, выражаясь медицинским языком, паренхимотозная ткань замещается на фиброзную. Это тот самый цирроз печени, в который многие выпивающие не верят. Ну или думают, что с ними-то уж точно обойдётся. Кто-то действительно с циррозом доживает до старости, но таких везунчиков мало. Среди осложнений цирроза — печёночная кома, кровотечение из варикозно-расширенных вен пищевода, тромбоз в системе воротной зоны, рак печени — гепатоцеллюлярная карцинома, а также инфекционные осложнения — пневмония, «спонтанный» перитонит при асците, сепсис. Не буду перегружать вас медицинскими терминами, просто хочу повторить, что алкоголь в разумных количествах может приносить пользу, а в больших — сплошной вред. Я уж не говорю о том, что люди под влиянием алкоголя зачастую совершают преступления, которые никогда бы не совершили, будучи трезвыми. Сидят, выпивают, завязался спор, слово за слово — и вот уже у одного в руке нож, а второй на него замахивается табуретом. По трезвому посмеялись бы над причиной спора, да разошлись, а по пьяной лавочке доходит до смертоубийства. А уж сколько семей из-за «зелёного змия» распалось… Подумайте, стоит ли оно того?
Снова шум в зале, тема для сельчан волнующая, особенно для женщин, чьи мужья в подпитии на всякие глупости горазды, да и поколачивают своих благоверных, не без этого.
— А что толку-то? — расслышал я громко заданный вопрос женским голосом. — Их уже не исправишь, как пили — так и будут пить.
— Товарищи, попрошу тишины! — снова возопил я к публике, которая после моего призыва несколько сбавила децибелы прений. — Вот тут из зала я услышал заявление, что исправить ничего нельзя, мол, как пили — так и будут пить. Есть, конечно, способы лечения, в крайнем случае алкоголиков помещают в соответствующие лечебные учреждения, в том числе в ЛТП. Но главное — человек сам должен осознать и отказаться от пагубной привычки. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев даже если пьющий и понимает, что пить плохо, он ничего с собой поделать не может. Это как наркотик, разница в целом небольшая.
Зал согласно загудел, опять же, преимущественно женская его часть.
— Однако медицина не стоит на месте, — продолжил я, придав своему лицу позитивное выражение. — В тех же лечебно-трудовых профилакториях применяются действенные методы лечения.
А сам вспомнил, что это были за методы… Больных попросту закалывали препаратами, которые подавляли их личность. Кололи несовместимые с алкоголем медикаменты, после чего заставляли выпить спиртное. В конечном итоге это приводило к продолжительной рвоте, которая была обязана выработать у алкоголика условный рефлекс. Нередко прибегали к действиям электротока, воздействую им на кору головного мозга.
— Однако в последнее время даже у нас, в СССР, всё большую популярность при лечении наркомании и алкоголизма набирают кодирование и гипноз, — продолжил я.
