Тверской баскак. Том Четвертый (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич D.Dominus
— Тихо-тихо! Я твоих богатырских качеств не оспариваю, воин ты бравый! Вот только для князя важно не только мечом отменно владеть, но и головой иногда думать! — Откинувшись на спинку кресла, я по-доброму улыбнулся. — Ты не горячись, а прикинь, может я действительно тебе помощь предлагаю.
— Зачем это тебе⁈ — Во взгляде князя проявилась отчаянная надежда и затаенное желание поверить. Уловив его, я постарался не дать этой искре погаснуть.
— Затем, что я не о своей мошне думаю, а о благе Земли Русской. Все у нас должно быть по закону и по правде. Ты наследник Великокняжеского Черниговского рода, тебе и стол держать.
— Погоди! — Князь непонимающе затряс головой. — В разум не возьму, о чем ты⁈ Какая Земля Русская?!. — Он вдруг отчаянно махнул рукой, будто сбросил с доски ненужные фигуры и остановился лишь на том, что его действительно волнует.
Его темные глаза вцепились мне в лицо.
— Ты хочешь вернуть мне Черниговский стол⁈ — Еще подумав, он немного устыдился своего волнения и попытался смазать его злой иронией. — За что⁈ За какие-такие заслуги⁈
Тогда я тоже убрал улыбку с лица и ответил жестко и честно.
— Чернигов войдет в Союз городов, а ты поклянешься исполнять все союзные обязательства.
— И все⁈ — В брошенном на меня прищуре Романа Брянского проскользнуло недоверие. — А как же крысеныш этот, Ярополкович⁈
Вспомнив тот момент, я с ироничной улыбкой поднимаю взгляд на бывшего Черниговского, а ныне Шошанского князя. Он как раз встает со своего места и без страха бросает упрек прямо в лицо грозному Смоленскому князю.
— По законам Союза, все князья в этой палате равны и неча чинится родовитостью своей и богатством. Мой голос весит не мене твово!
Лицо Смоленского Ростиславича побагровело от злости, и в этой бессильной злости и кроется ответ, как мог Всеволод Ярополкович променять стольный Чернигов на забытую богом Шошу.
Князья продолжают лаяться, а я вспоминаю свой первый разговор с Всеволодом, тогда еще Черниговским князем. Он примчался ко мне в ставку, едва войско Александра отошло от стен города. Война была еще далеко не закончено. Киевские дружины оставили пригороды города, едва вблизи появились мои разъезды. Ушли, правда, недалеко и, встав лагерем в десяти верстах, стали ждать подкреплений от Куремсы. К тому же из Сарая пришла официальная весть, что Сартак послал в Чернигов нойона Темулгена, дабы рассудить обе стороны без кровопролития.
Все это я и вывалил на голову перепуганного князя, откровенно предупредив, что дела его плохи, ибо прав на Черниговский стол у него действительно маловато, а против Орды я не пойду.
— Что мы предъявим этому монголу⁈ — Спрашивал я, откровенно нажимая на Всеволода. — Мы же оба знаем! Ни отец твой, ни дед, ни прадед Чернигов не держали, и из законных прав у тебя разве что ты из Черниговских Ольговичей.
— Так что ж делать-то⁈ — Нервно закусил кулак Всеволод. Рассчитывая именно на такую реакцию, я предложил ему выход, при котором и я, и он получат желаемое.
Поначалу князь аж возмущенно замахал руками.
— Поменять Чернигов на какую-то Шошу…! Да ты в своем уме, Фрязин!
Дело в том, что Шоша — это крохотная крепостица к юго-востоку от Твери у слияния одноименной реки с Волгой. Там буквально год назад помер бездетный князь Федор, и городок управлялся тверским наместником. По известности это городище, мягко говоря, сильно уступало некогда второму городу на Руси, но былая слава, к сожалению, ныне оставалась единственным преимуществом Чернигова. О чем я и втолковал князю, как только тот выпустил пар.
— Ты сначала реши чего хочешь, а потом уж и руками маши. Здесь ты гол как сокол, потому как Чернигов разорен и впереди у тебя только война, война и война! Здесь тебя рано или поздно убьют, а я предлагаю тебе спокойное место. По доходу не уступает нынешнему Чернигову, только без набегов степняков, литвы и прочих. К тому же я гарантирую тебе почетное место в Палате князей, наследственную передачу титула, и свою защиту. — Глянув на притихшего князя, я добавил. — Подумай, что ты передашь своим детям, если останешься здесь. Войну и разорение, или того хуже, чужбину да скитания по чужим домам. Подумай хорошенько, если ты пойдешь мне навстречу, то я в свою очередь гарантирую тебе достаток, почет, наследственный титул и уверенность в завтрашнем дне. Ты будешь на равных заседать в палате князей и все, даже Великие князья, будут вынуждены прислушиваться к твоему слову.
Последние мои слова вызвали у Всеволода такое мстительно-мечтательное выражение лица, что я тогда чуть не рассмеялся. В общем я его дожал и, можно сказать, оказал ему неоценимую услугу. Всеволод слаб, и нынешний Чернигов точно не для него. Ему этот город было бы не удержать даже с моей помощью. Не Александр, так литва, а не литва, так еще кто-нибудь, но Чернигов у него все равно бы отобрали. У него, считай, у меня, а я отдавать этот город никому не собирался.
Пока я предавался воспоминаниям, у меня тут разгорелся настоящий пожар. Вместо уже побелевшего от ярости Глеба Смоленского, на его защиту вскочил Мстислав Торопецкий.
— Да как ты смеешь, князек худородный, пасть свою лживую открывать на Великого князя Смоленского⁈
— Что⁈ — Тут же взвился Всеволод Ярополкович. — Да ты-то кто сам, чтобы мне указывать⁈ Из какой крысиной норы тебя самого-то вытащили⁈
Загрохотав стульями, Мстислав Хмурый бросился на обидчика, но на его пути тут же выросла мощная фигура бывшего Брянского, а ныне Великого князя Черниговского Романа.
— Охолонь! Негоже нам тут мордобой чинить, чай не смерды какие!
«Достойные слова!» — Иронично поддерживаю Романа Старого и бросаю требовательный взгляд на председателя, мол разберись, но Ярослав прекращать дебош не торопится. По его лицу вижу, что ему этот скандал даже нравится, ему вообще в последнее время доставляет удовольствие все, что хоть сколько-нибудь умаляет мою значимость. Его возросшее эго не в силах совладать с банальной завистью. Он в Орде сидел, а вынес оттуда пшик, я же, несмотря на их с братом оговор, вернулся с барышом! Он с дружиной пошел Москву выручать, а в результате в осаде там проторчал, пока я литву не отогнал. Нахождение в моей тени его бесит, но рыпаться в открытую он пока не решается, и на том спасибо!
Видя, что от председателя толку не будет, поднимаюсь сам. Нахмурив брови, повышаю голос.
— Прекратите, господа! Здесь ведь не базар, а палата князей Союза городов русских. — Тишина наступает почти мгновенно, и я продолжаю.
— По-нашему уложению, два голоса имеют только председатель палаты и консул Союза, все остальные по одному независимо от срока пребывания. Ежели кто-то хочет это изменить, то порядок известный. Представь свое предложение, и палата проголосует!
Вот теперь я вцепляюсь взглядом в Глеба Смоленского.
— Или ты не согласен, князь⁈ — Не давая ему вставить слова, повышаю голос и поворачиваюсь к Мстиславу Хмурому. — Или кто-то здесь думает, что ему закон не писан⁈
Возразить мне никто не решается, и я также жестко обращаюсь к председательствующему Ярославу.
— Предлагаю, князя Мстислава Торопецкого лишить слова до конца сегодняшнего заседания и оштрафовать на сто пятьдесят рублей серебром.
У Торопецкого князя отвисла челюсть — полгривны для него существенная потеря. В палате повисла гнетущая тишина, и все взоры устремились на Ярослава. Что хотелось сказать Тверскому князю, я некогда не узнаю, но на открытую конфронтацию со мной он не решился.
— Согласен! — Еле слышно произнес он и уже торжественно во весь голос объявил. — Торопецкий князь Мстислав Изяславич за неподобающее поведение до конца заседания лишается слова и наказывается штрафом в полгривны серебром.
После этого я спокойно опустился в свое кресло, и заседание потекло в обычном русле. Эта эмоциональная схватка напомнила мне другой суд — тот, что случился под стенами Чернигова. Тогда в шатре ханского посланника Темулгена решался вопрос, кто имеет большие права на Черниговский стол.
