СССР: вернуться в детство 3 - Владимир Олегович Войлошников

— Даю месяцев шесть-восемь. Потом придётся повторить… воспитательную работу.

— А ты не боишься, что она Наташку от бабушки заберёт?

— Вот уж нет! Как она с ребёнком фестивалить-то будет? Она нас к бабушке с дедом отправляла, даже когда у них с баб Лёлей чуть не до драк доходило, с крыльца её спускали.

— Фига се…

— А ты как думала.

Несколько раз за октябрь я звонила в Ставрополь, Марии Степановне — рассказывала, что у нас как, советовалась. К началу ноября мы (Мария Степановна, тётя Валя, бабушка и я) пришли к общему мнению, что ко́зы, пожалуй, почти приблизились к тем надоям, которые они выдавали до переезда, и выше уже не будет — к тому же, осень, день сокращается, прогулок стало меньше и прочее — и можно уже не примучивать их и себя и перейти на двухразовую дойку: утро-вечер. Хоть в семь вместо пяти буду вставать!

В день у нас выходило плюс-минус около шести вёдер, часть оставляли себе, а пять с половиной стабильно сдавали, а это уже двадцать четыре-двадцать пять рублей ежедневно, и я склонялась к мысли, что такими темпами козы прокормят и себя, и, пожалуй, всё остальное наше хозяйство. Надо, кстати, узнать по поводу мяса — глядишь, может, и свиней таким образом сдавать проще будет? По блатной закупочной цене для хозяйств?

Когда до этого дойдёт, конечно.

Давно я с этими хозяйственными и семейными хлопотами о высоком не писала. А оно, между тем, никуда из нашей жизни не исчезло.

Возьмём для начала книжицу про приключения на северах — «Там, где бьётся железное сердце Сибири». Продолжение, которому я, не напрягаясь, в манере будущих книгосерий просто прилепила цифру «2».

С «Костром» у меня, на самом деле, была договорённость. После того намёка в июньском номере (где опубликовали карту-игру по Железногорску) я отправила им концепт второй книги (или сильно усушенный синопсис, если хотите), который был одобрен. Так что начало ноября — край для засылания рукописи, чтобы у всех нас осталось время на какие-либо телодвижения, если вдруг что будет не так.

Кстати, с «Настоящей историей Павлика Морозова» вышла занятная штука. Публиковать её начали с середины сентября. В ящики почтовые и мне, и Вовке, естественно, авторские номера складывали. Но нам, сами понимаете, было совсем не до того. Тут у нас куры, козы, кролики, свиньи табунами, да ещё и инкубатор… Кроме того, гостье иногородней тоже полагалось внимание уделить. В плане культурной программы нас, понятное дело, Олег Петрович спасал, а по козьей-то части…

Короче, когда мама сказала, что звонили со школы и спрашивали, не можем ли мы выступить, — я сразу честно сказала, что прямо вот сейчас — никак не можем. И не могли мы практически весь октябрь. А публикация уже приближалась к концу, и когда меня спросили в четвёртый раз, я поняла, что откладывать дальше некуда.

— Вов, пойдёшь со мной классные часы проводить?

— Не-не-не, это ты сама…

Пришлось мне договариваться на те дни, когда Женя выходной — чтоб он после утренней дойки меня забрал, а вечером, после выступлений — привёз.

— Только в этот раз давайте плотнее, — попросила я, когда мы с нашей классной руководительницей, а по совместительству — завучем, сели обсуждать «план мероприятий». — Первые классы сразу исключаем — слишком сложная тема, а у них ещё адаптационный период, себя не могут найти, какие уж тут лекции. Вторые — по одному. Третьи — параллель пополам, остальные — все пять классов сразу. Девятые-десятые вместе[40].

— Тяжело будет? — усомнилась Татьяна Геннадьевна.

— Допускаю. Но никак нет возможности растягиваться. Вы же в курсе, у нас теперь экспериментальное хозяйство.

— Читала. Так что, получается, ты писательство бросила?

— Почему?! Наоборот, ещё одну книгу в «Костёр» готовим, предварительное согласование есть.

— Да уж, времени у тебя точно хватать не должно.

— Не то слово, Татьяна Геннадьевна. Поэтому, давайте по графику…

С планами нашими было всё здо́рово, но, как оказалось, человек предполагает… Мда.

Как вы помните, «Ньютон» наш располагался совсем близко от Юбилейного — если через лесок. Печаль в том, что как только погода по-осеннему сквасилась, лесок получился полностью неприспособлен к перемещениям. Рашидка упорно прибегал, притаскивая на башмаках по полпуда глины (а как не прибежать, когда тут ЛОШАДЬ!), а вот Таня по слякоти — уже нет. С другой стороны, по такой погоде особо с козами не погуляешь.

Тут меня удивила бабушка, которая то ли от свежего воздуха, то ли от большего количества движений как-то вдруг взбодрилась и тоже начала похаживать с нами в сарайки. Даже присаживалась иногда доить, и делала это весьма сноровисто — всё ж таки, больше двадцати лет прожить, имея огромное подсобное хозяйство… Но потом мы менялись — руки у бабушки начинали болеть, минут двадцать — и всё.

Хорошо хоть, дядь Рашид вечерами подвозил тётю Валю на грузовичке, и от вечерней дойки я всё-таки была освобождена.

15. НЕ ВСЕ ТАК ПРИЯТНО КАК ХОТЕЛОСЬ БЫ

Не успел Вовка хотя бы относительно утрясти ситуацию с матерью, как грянули новости, шокировавшие меня до глубины души. Я сейчас не шучу нисколько, меня натурально трясло.

Не знаю, кто был проводником этой идиотской фантазии, но в нескольких регионах (в том числе в соседней с нами Бурятской АССР) с первого ноября вводился сухой закон. Продажа алкоголь-содержащей продукции только в выходные дни, и несколько подобных пунктов.

Да мать твою за ногу!

Я долго думала и не придумала ничего умнее, чем написать письмо:

«Дорогой товарищ Андропов!

Сегодня я прочитала новости об установлении частичного сухого закона в соседней с нашей Иркутской областью Бурятской АССР и пришла в ужас.

Неужели среди людей, принимающих окончательное решение по этому вопросу, не было никого, кто мог бы просчитать последствия этого шага?