Перерождение: Древо (СИ) - Эскапист Пауль

…Когда сознания вернулось, первым, что он увидел, было чистое и безоблачное небо, вторым — силуэт Вождя на фоне этого самого неба, который склонился над ним.

— Узнал свое место, Нер'Галок?

— Да… Вождь… — собравшись с силами ответил орк.

— Если решишь оспорить моё место еще раз, то, хотя бы, соизволь подготовиться как следует, иначе отправишься навстречу с предками. Уяснил?

— Да…

— А теперь проваливай!

Избитый орк поднялся с земли, оставив после себя небольшую яму в форме своего силуэта, а затем попятился прочь от своего предводителя и вскоре скрылся за спинами наблюдавших за боем соплеменников. Теперь ему предстоит самостоятельно оправится от полученных травм выполняя, при этом, свои повседневные обязанности. Остальные ж орки постепенно начала расходится по своим делам, обсуждая между собой прошедший поединок, ведь не каждый день Вождю бросают вызов за право находится на вершине. Теперь у проигравшего осталась всего одна попытка чтобы победить, ведь в случае второго поражения, по древним законам Племени, его ждет лишь смерть.

Слабые должны либо становиться сильнее, чтобы однажды занять свое место на вершине, либо подчиниться более сильному собрату. Никто не мешал идти сразу по обоим путям, однако если ты бросил вызов Вождю, то ты либо победил и стал новым Вождем, либо проиграл и должен выбрать — стремится ли дальше к вершине, либо же оставить свои амбиции и служить ему на благо Племени. Если проигравшие единожды снова бросали вызов и проигрывали, то, значит, они достаточно глупы, чтобы умереть. Ведь если ты не в состоянии оценить свои собственные силы, то какой племени от тебя толк? Именно такой позиции многие поколения придерживалось Племя Белого Когтя и не собиралось от неё отказываться.

Вождь лишь молча наблюдал за расходившимися соплеменниками, остановив взгляд на одном орке в накидке из шкур, который стоял так и не сдвинувшись с места и смотрел прямо на него. Поняв, что обратил на себя внимание, орк направился к Вождю, опираясь на длинную палку, украшенную мудреной резьбой и костями животных.

— Шаман зовет тебя, Вождь.

— Неужто предки позвали его к себе, и Шаман решил сказать мне на последок пару ласковых слов?

— Нет, — чуть скривился подошедший, — ему было видение. Он зовет тебя, чтобы рассказать о пришедшем ему знамении.

— Хмм… вот как? — сразу стал серьезным Нер'Тог — Тогда веди.

В ответ орк лишь мотнул головой в сторону отдаленного шатра и, все еще опираясь на свой посох, направился с Вождем к месту назначения, припадая на правую ногу. То была старая детская травма, полученная им еще в детстве, когда на одного слишком непоседливого орченка, убежавшего охотится на саблезубых, напала его добыча. Маленький орк отделался одной ногой лишь из-за того, что вслед за беглецом выдвинулась группа настоящих охотников, которые и отбили у отощавшего саблезуба его законную добычу. Чтобы от него не избавились как от обузы, он напросился на обучение к Шаману, который как раз подыскивал себе помощника из-за постепенной потери зрения, и с тех пор ходит у того в учениках.

Только они вдвоем подошли к шатру, как из него раздался скрипучий голос Шамана:

— Нер'Гол, останься у входа, сле… кхе-Кхе…ди, чтобы никто уши не грел.

Вождь же, не сбавляя темпа, отодвинул шкуру, служившую входом, и вошел внутрь, оставив снаружи ученика Шамана.

Внутри царил полумрак, свет пробивался в шатер лишь сквозь редкие щели в стенах, и небольшую дыру в потолке. Заметить Шамана только зашедшему Нер'Тогу позволил тусклый огонек, пляшущий на курительной трубке старика. Глаза Вождя постепенно привыкали к мало освещенному пространству, вырисовывая силуэт хозяина этого места и, по совместительству, второго по влиянию орка в поселении. Его когда-то мускулистое тело исхудало, оставив после себя почти что скелет, обтянутый кожей и остатками мышц, которые, по каким-то причинам, все еще сохраняли часть былой силы.

— Присаживайся, чего как не родной, разговор будет долгий — он указал рукой с трубкой на свободную лежанку, расположенную напротив него. Нер'Тог не стал отказывать в гостеприимстве и занял предложенное ему место, тем более бывал он тут не так часто, как мог бы, из-за чего плохо знал внутреннее убранство. Некоторое время они молча сидели друг напротив друга — Шаман втягивал дым из своей трубки, а Вождь всматривался в его закрытые белой пленкой глаза. Не выдержав затянувшейся паузы он начал первый:

— Ты оставил ученика за порогом, почему?

— Он уже… кхе… знает, так что быть здесь сейчас ему незачем.

— Не доверяешь?

— Нет… Кхе… почему же? Просто он все ждет пока я не отправлюсь на встречу к предкам, хотя время мне еще не пришло. Ведь ему… Кхе-кхе… не стать полноценным Шаманом пока я хожу по этой земле…

— …А помочь он тебе в этом не может, так как тогда духи откажутся его признать — закончил за него Вождь.

— Именно так, однако наши небольшие… кхе-Кхе… разборки никак не коснуться племени, да и не за этим я тебя позвал.

— Видение?

— Да, оно.

— В последний раз, как я помню, твои глюки спасли охотников от засады саблезубых много зим назад?

— Верно, кхе, и с тех пор я не видел даже самого незначительного знамения, проводя всё время во тьме… Кхе-кхе… Я даже думал, что дар оставил меня, однако… кхе-Кхе… недавно я разглядел в ней проблески света, а за ними пришло и видение.

— И что ты видел?

— Я видел…. угрозу — начал Шаман. — Далекую, как небо в ночную пору, опасную, словно самый свирепый хищник, и в тоже время смутную, словно в тумане… Кхе-Кхе… древнюю, словно горы. Она придет не от нас, а откуда-то извне, где нас никогда не было…

— Что именно ты разглядел, Шаман? — почти что прорычал Нер'Тог. Предсказания этого старика раньше всегда отличались большим количеством подробностей, а также часто сбывались, если никто не пытался их предотвратить. Сейчас его кровь еще не до конца остыла после прошедшей схватки, поэтому он не смог сдержать раздражение от непонятных изречений старика Зула, который, в ответ, даже не сдвинулся с места. Он лишь сказал неожиданно твердым и уверенным голосом:

— Если не успокоишься — я встану и вдарю тебе как следует.

Нер'Тога это, к его же удивлению, проняло, заставив по новому взглянуть на сидящего неподалеку орка. Никогда прежде тот не вел себя подобным образом, а значит все не так уж просто с этим видением…

Шаман же, словно ничего только что не случалось, продолжил.

— …Я видел, как множество хижин из камня обращаются в руины, видел, как вечернее небо окутывает тьма — то летели невиданные ранее чудовища, коим не было числа, видел огонь, что пожирал многовековые кроны, видел множество смертей, я видел… Конец…

На последних словах он сильно закашлялся, схватившись за грудь. Его приступ длился так долго, что Вождь уже было собирался позвать на помощь ученика Шамана, когда старец, прекратив свои страдания, резко поднял руку, останавливая его.

— Нет нужды. Ни ты, ни я, никто из нас не доживет до того времени. Наш долг, ради Племени, ради орков, найти эту заразу еще в скорлупе и не позволить ей отрастить крылья…

Вождь задумался… Несколько десятков ударов сердца спустя, он пришел для себя к какому-то выводу и спросил Шамана:

— Что говорят Духи?

— Они хранят молчание. Из-за того, что мои видения вне их власти, они сомневаются. Решение за нами, Вождь. ОНИ его… Кхе-кхе… поддержат…

* * *

Стая птиц медленно и уверенно летела по небу на юг, привлекая внимание молодого орка. Его погнали на дальний патруль, целью которого была проверка границ с соседним племенем, вот только до этого он никогда подобным не занимался, от чего периодически тормозил группу высматривая признаки угрозы там, где её не могло и быть. Вот и сейчас, осматриваясь вокруг, он приметил летящую над ними стаю.

Птицы его привлекли тем, что это были ему знакомы за счет частых походов с охотниками в ближний лес — они жили на деревьях и пели только если рядом с ними не было крупных хищников, чем и пользовались охотники, которые по этому пению находили свою добычу. Вот только, почему стая летит в сторону Великой Пустыни, где, по рассказам соплеменников, на многие дни пути невозможно найти даже лужу воды, не то что хоть какое-нибудь дерево…