Тяжело в учении, легко в бою (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Сорок два, сорок три, сорок четыре, сорок пять… Все! — и она не сдержав порыва, повернулась к Евдокии Яковлевне и сгробастала ее в объятья, а потом точно так же обняла стоящего тут же Сашку. От одного из самолетов отделилась фигурка и приблизилась к ним. Красивая женщина с открытым и веселым лицом еще издалека крикнула:

— Принимай полк, Дусь.

— Спасибо, Марин. Как долетели?

— Хорошо долетели, — настроение у вновь прибывшей было отличное, — и девчонки молодцы! Полк на крыле от Казани до Ленинграда без потерь и аварий! Теперь все только от вас зависит. Не подведите!

— Не подведем, Марин! — так же радостно ответила Бершанская.

— Уже знаете, когда в бой?

— Нет пока. Нам еще тут учиться предстоит.

— Вот как? Не доверяют? — лицо женщины стало серьезным и озабоченным.

— Не то чтобы не доверяют, — Бершанская даже не знала, как объяснить ситуацию, — в общем, мы не одни воевать будем, в группе. Вот с товарищем лейтенантом госбезопасности летать предстоит. Марина, бросив на стоящего неподалеку парня взгляд, вскинула руку к летному шлему:

— Майор Раскова, — смотрела она, прищурившись, оценивающе и строго. Сашка ответил так же. Будет она его тут взглядом давить, после Сталина и Мехлиса к таким взглядам у него иммунитет.

— Лейтенант госбезопасности Стаин. Командующий сводной авиагруппы Резерва Главного командования, куда входит и ваш 588-ой полк.

— Очень приятно, — Марина первая протянула Сашке для пожатия руку и неожиданно располагающе улыбнулась, — вы тут берегите моих девочек, товарищ лейтенант государственной безопасности. Но и спуску не давайте, а то на шею сядут!

— Не сядут, — ворчливо вмешалась Рачкевич, — ему сядешь. У него свои такие же?

— Не поняла, — протянула Марина, с недоумением глядя на Евдокию Яковлевну.

— А что тут понимать. Не единственные у нас женские полки. Вон в Москве училище летно-техническое открыли. И курсанты там — девушки. А товарищ лейтенант государственной безопасности там зам по летной подготовке.

— Так это же отлично! — глаза Марины засветились радостью. — Расскажете, товарищ лейтенант госбезопасности? Сашке оставалось только кивнуть. Эта женщина свое красотой и радостной непосредственностью буквально источала вокруг себя свет.

А вечером Сашка стоял перед строем девчонок. Молоденьких и постарше. Красивых и не очень. Высоких и маленьких, похожих на школьниц. Объединяло их одно, короткие волосы, едва торчащие из-под нахлобученных ушанок и серьезные одухотворенные лица. Раскова оглядела строй и начала говорить:

— Товарищи, вот вы и прибыли на фронт! Позади месяцы тяжелой подготовки, изнуряющие тренировки и долгий перелет. Вы многое узнали, многому научились. Но еще больше вам предстоит узнать. Я верю в вас! Верю, что вы докажете, что женщины могут воевать не хуже мужчин! Сейчас от вас зависит быть женщинам в армии или нет! Не подведите нашу мечту! Желаю вам громить врага с огоньком, забивая бомбами в землю проклятого фашиста. И службой своей, отвагой и героизмом заработать, как можно больше орденов, а полку звание гвардейского!

Ненадолго над аэродром воцарилась тишина, взорвавшаяся дружным девичьим:

— Урра! Уррраааа! Ууррррра!

[i] С-13 «Тулумбас» (— советская/российская неуправляемая авиационная ракета, предназначенная для уничтожения самолётов в железобетонных укрытиях, техники и живой силы противника, находящихся в особо прочных укрытиях.

[ii] Здесь С-8 — советская/российская 80-миллиметровая неуправляемая авиационная ракета, предназначенная для уничтожения техники и живой силы противника с воздуха.

[iii] Евдокия Яковлевна Рачкевич (девичья фамилия Андрийчук; 1907–1975) — участник Великой Отечественной войны, заместитель командира полка по политической части (комиссар) 46-го гвардейского (588-го) ночного бомбардировочного авиационного полка 325-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии. В рядах РККА с 1932 года.

[iv] Софья Ивановна Озеркова — старший инженер 46-го гвардейского (588-го) ночного легкобомбардировочного полка. Одна из немногих кадровых военных в полку. В РККА с 1932 года.

XII

Паровоз медленно проплыл мимо Сашки, обдав его паром и смесью запахов дыма и горячего железа. Следом за угольным тендером покатила платформа с зенитным орудием обложенным мешками с песком. Затем пошли вагоны и платформы, с тормозных площадок которых на парня совсем не по-доброму, настороженно поглядывали бойцы НКВД, вооруженные автоматами. Сашка тщетно вглядывался в скрытые брезентом грузы, расположенные на платформах, пытаясь угадать, где вертолеты. Ничего похожего просто не было. Неужели не тот эшелон?! Не может быть! Начальник станции сказал, что литерный должен подойти именно сюда. Все сомнения развеял Коротков, спрыгнувший на ходу из проезжавшего мимо пассажирского вагона:

— Товарищ лейтенант государственной безопасности, первый эшелон вертолетной авиагруппы Первого отдельного смешанного авиакорпуса особого назначения НКВД СССР Резерва Главного командования на станцию Волхов прибыл. Происшествий в пути не было. Отставших и больных нет. Техника в порядке. Докладывал исполняющий обязанности начальника штаба корпуса лейтенант государственной безопасности Коротков

Ничего не понимающий Сашка стоял и лупал глазами на Короткова.

— Ээээ, — только и смог выдавить он из себя, потом, слегка придя в чувство, все таки спросил, — Витя, какой на хрен Корпус? Мне тут уже намекали, а я ни сном ни духом! Думал, просто оговариваются!

— Сам ничего не знаю, — пожал плечами Коротков, — Приказ вручили в Ярославле, я думал ты в курсе.

— Бардак! — возмущенно высказался Сашка, — ничего я не в курсе! А мне Журавлев с Рокоссовским про Корпус твердят, а я не понимаю ничего, а поправлять командующих сам знаешь, чревато. Мне никаких приказов не поступало. Ночникам и истребителям тоже.

— Бывает. Фронт и армия думают, ты приказ уже получил, тем более корпус НКВД а не армейский. В Москве считают, что тебя на месте с приказом ознакомят. Вот и сидите вы тут в неведении.

— Все равно ничего не ясно. Ну, какой корпус, Вить? Три вертолета, недоученный полк У-2 и фактически две эскадрильи истребителей для прикрытия? Не смешно! — все, что сказал Стаин после этого, заглушил протяжный паровозный гудок. Но то, как восторженно покрутил головой Коротков, выдавало виртуозность владения командным языком новоявленного комкора.

— Сань, ты не горячись. Тебе все равно в Ставку докладывать о нашем прибытии, вот заодно и узнаешь все.

— Узнаю, — и, отвернувшись, ворчливо буркнул, — Будут там со мной лясы точить. ЦУ выдадут и выполняйте товарищ Стаин. А когда тебя в госбезопасность перевести успели?

— Перед отправкой на фронт. И не только меня. Весь личный состав, за исключением курсантов.

— Там личного состава ты да я, да Петька Никифоров.

Коротков усмехнулся:

— Отстал ты от жизни на фронте. Весельская с Шадриной выпущены ускоренным порядком с присвоением звания сержантов госбезопасности. Техники тоже все сержанты госбезопасности. Да и личного состава нам добавили.

— Кого?

— Хозвзвод, рота аэродромного обслуживания, они раньше при первом истребительном авиаполку погранвойск были[i], теперь у нас. Связисты, интенданты, санитарная рота. Потом по бумагам покажу. Сашка опять витиевато выругался и злобно плюнул в черный от угольной пыли снег. — Ты чего? — удивился Виктор.

— Вот скажи мне, Витя, какой из меня командующий, если я не знаю, что у меня в подразделении творится? Мне назначают людей, придают какие-то части, обзывают корпусом, а я ни сном, ни духом! И все делают вид, что так и надо! Парень опять выругался. — Все, докладываю о вашем прибытии и подаю рапорт. Пусть ставят меня обычным летчиком! Никем никогда не командовал и не собираюсь в дальнейшем!

— И погубишь людей!

— Кого я погублю?! Совсем вы с ума все посходили?!

— А ты на меня не ори, — тоже вызверился Кортков, — девчонок погубишь, Никифорова друга своего, одноклассников.